— Где он? — Выйдя на крыльцо, Агата понизила голос и опасливо огляделась. Снаружи слышался обычный шум улицы.

Хонор отцепил мамину руку от своих пальцев и побежал по садовой дорожке. Агата припустила следом. Через пару шагов нога угодила в ямку и подвернулась, но женщина, закусив губу, двинулась дальше.

«Нужно как можно скорее избавиться от этой первой фиалки. Как можно скорее...».

— Госпожа Роуланд. — Сердце ёкнуло в груди, и Агата едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. — Добрый день.

— Добрый. — Женщина остановилась и сдержанно кивнула соседу, старику Ховарду.

Маслянистые глазки заинтересованно буравили Агату, а губы, почти скрывшиеся за премерзкими складками щек, растянулись в подозрительно приветливой улыбке. Ховард с ленивой неуклюжестью облокотился на ограду, окружающую сад Роуландов, и помахал Хонору

— Здравствуй, прелестное дитятко.

Хонор сурово насупился. Ему решительно не нравился этот маслянистоскладчатый человек, и мальчик в силу своего возраста даже не думал скрывать своей неприязни.

— Необщительный он у вас, — пожаловался Ховард, хотя сомнительно было, что мечтой всей его жизни было пообщаться по душам с четырехлетним малышом.

— Со временем все придет. — Агата пожала плечами и повернулась, чтобы уйти, но следующие слова старика заставили ее похолодеть от ужаса.

— Надо же, госпожа Роуланд. С каких пор в вашем саду появились фиалки? Разве не цветок астры в ваших фаворитах?

Агата резко развернулась. Только теперь она заметила у самой ограды фиалковый кустик. Астры окружали его со всех сторон, поэтому с того места, где находилась Агата, его почти невозможно было разглядеть. А вот лукаво улыбающемуся Ховарду кустик был прекрасно виден. Взгляд женщины метнулся к Хонору. Она опасалась, что мальчик может что-нибудь ляпнуть, но опасения оказались напрасны. Поймав ее взгляд, мальчик махнул рукой куда-то в сторону кустика фиалок и небрежно провел по своим волосам. Стороннему наблюдателю этот жест показался бы нелепым детским дерганием, но материнское сердце Агаты подсказало, что таким образом Хонор указал ей на то, что она просила.

— Похоже, эти семена сюда попали по ошибке. — Агата постаралась выглядеть как можно более равнодушной.

Лисьи глазки Ховарда скользнули по Хонору, который от нечего делать начал отстраненно мять лепесток ближайшей астры, и остановился на лице Агаты.

— Кажется, еще вчера фиалок в вашем саду и в помине не было, — проскрипел старик. При этих словах его глаза чуть-чуть вылезли из орбит, а вид стал, как у лупоглазой рыбы из глубоководных океанских впадин.

Агате хотелось рыкнуть «не ваше дело!», но этим она лишь усугубила бы ситуацию. Вместо этого женщина насмешливо прищурилась и невозмутимо повела плечами:

— Доселе бедный кустик был сражен астрами и никак не мог прорваться через них, но, как видите, фиалки тоже не так просты. Они сумели отвоевать себе пространство.

— Неужели? — Брови Ховарда сошлись на переносице и на секунду перевоплотились в толстую мохнатую гусеницу.

— Ну, раз вы не верите глазам своим, что я могу поделать? — Агата безмятежно улыбнулась и грациозно отбросила волосы за спину. — А теперь простите, мне нужно вернуться к делам.

Женщина потянулась к Хонору, и мальчик без раздумий вцепился ручонкой в ее руку. Агата ощущала, как взгляд старика прожигал ей спину, и вздохнула свободнее лишь когда скрылась с сыном за дверью.

— Хонор, эта фиалка у ограды — та, что выросла прямо у тебя на глазах? — Агата опустилась на колени перед мальчиком и положила руку ему на плечо.

— Угу.

— Ты видел, как твой волос упал на землю, а через мгновение там вырос кустик? — С каждым словом голос Агаты становился все тише, и, чтобы расслышать ее, Хонору пришлось приблизить к ней лицо.

— Да, дерево. — Хонор причмокнул губами и задумался. — Цве... цветок.

— Святая Земля. — У Агаты закружилась голова, и она прислонилась спиной к стене. — Боже милосердный, Боже...

Сердце готово было выскочить из груди. Агата прикрыла глаза. Сквозь бумкающие отзвуки сердца ей чудились крики, доносящиеся снаружи: «Стихийник! В доме Роуландов стихийник! Пошлите за Святой Инквизицией!»...

Один месяц сменялся другим. В тот год Хонор так и не посетил цирюльника, проживающего в конце улицы, а волосы, что мальчик оставлял после себя на расческе, Агата тщательно заворачивала в тряпку и прятала.

Прошел еще год. В возрасте шести лет отпрыск семейства Роуландов не был зачислен ни в одну школу Эстера, хотя за ним уже было закреплено пара престижных мест. Вместо этого родители Хонора наняли ему персональных учителей и установили специальную домашнюю программу обучения — благо, денежных средств у них на это хватало.

Не имея возможности посещать школу и общаться со сверстниками, Хонор не прилагал никаких усилий, чтобы завести себе друзей. Большую часть времени мальчик проводил в доме за книгами, так как Агата и Руперт до смерти боялись, что когда-нибудь какой-нибудь случайно зашедший в их город солдат Святой Инквизиции мог что-либо заподозрить при виде мальчика. Однако Хонор и не стремился на улицу. Родители даже в малом возрасте не опасались оставлять его одного дома, пока уходили по делам, ведь мальчик никогда не был склонен к шалостям, — идеальное чувство самосохранения будто впиталось в него с молоком матери. Хонор обожал науки и был равнодушен к спорту. Пока его сверстники с бешеной энергичностью гонялись за дикими табунами лошадей по полям к юго-западу от Эстера, занимались греблей в портовой части города и погружением в морские глубины в местах затонувших кораблей, Хонор занимался погружением в глубины книжного бытия. Книги — вот его настоящие друзья, а не эти визжащие, бесполезные дети, скачущие по улице, словно стадо горных козлов.

Старик Ховард был непомерно бодр в последние годы, и каждый раз при встрече как-то странно посматривал на Хонора, будто ожидая, что мальчик возьмет да и встанет вдруг на голову и будет дрыгать ножками в воздухе или изрыгать пламя из глотки. От его взгляда у мальчика всегда неприятно сосало под ложечкой.

Однако жизнь шла своим чередом: Агата выигрывала дела с завидной регулярностью и вскоре вышла из тройки лучших, став самой лучшей; Руперт остался в Совете правителя Королевства, но так и не был повышен до Старшего Советника, — впрочем, никто этот пост так и не занял; Хонор усердно учился и довольно быстро перегнал в учебе своих сверстников — преподаватели, уповая на высокую плату, с величайшей прилежностью занимались обучением смышленого мальчугана, хотя и сам Хонор не чурался самообучения и впитывал знания сверх программы.

И в один из таких обычных солнечных дней его четырнадцатого года жизни в дверь дома Роуландов постучал солдат Святой Инквизиции.

Утро того памятного дня начиналось упоительно спокойно. Хонор, позволив себе отдых между изучениями нового учебного материала, сидел на крыльце и любовался астрами. Их сад буквально тонул в астрах.

— Перерыв?

Хонор оглянулся и улыбнулся матери. Агата подарила сыну ответную улыбку и приземлилась на крыльцо рядом с ним.

— Красиво. — Она глубоко вздохнула. — Читал о мире, что называется «Земля»?

Хонор кивнул.

— С одного из языков того мира, с греческого, астра переводится как «звезда». — Агата повернулась к сыну и легонько провела пальцами по его щеке. — Этот цветок — твой талисман. Он как ты. Ты — моя звезда, сынок.

— Ну, мам, — смущенно протянул Хонор, но не отодвинулся от прикосновения матери.

— Древняя легенда гласит, что астра выросла из пылинки звезды, что упала с небес. Этот цветок символизирует любовь. Я желаю тебе, сынок, чтобы однажды ты подарил важному для тебя человеку желтую астру, говорящую «Ты — солнце жизни моей» или розовую астру, означающую нежную и трепетную любовь.

— Мам, ты меня смущаешь. — Хонор шутливо прикрылся книгой, и Агата пихнула его в бок.

— В любом случае астра защитит тебя.

— Да, мам, лучше скажи, каким образом она меня сможет защитить, — фыркнул Хонор. — А то мне пока рано шуры-муры крутить.