Имбер не помнила, как скатилась со склона, да ей и не хотелось вспоминать. Наверняка было больно. Сейчас же боль притупилась. Она лежала в куче листьев и сломанных веток и издавала время от времени жалостливый скулеж. Двигаться желания не было. Раны и переломы не пугали девочку. Главные опасения заключались в другом. Ей почему-то казалось, что поднимись она сейчас, — то сразу же непременно станет участником очередной нехорошей истории, во время которой ее снова будут колошматить, ронять в фонтаны, выкидывать из окон и выпихивать из карет на полном ходу. Ад наяву.
Шевелиться ее заставил шорох. Кто-то приближался со стороны лесной чащи, ломая грудью ветви. Имбер гостей не ждала, а потому резво вскочила на ноги. Зря. Нечто полезное в ее теле протестующе скрипнуло, а потом хрустнуло.
«Святая каракатица, пусть это будет ветка под ногами!» — мысленно взмолилась Имбер, спешно ощупывая себя. Результатов такая проверка, конечно, не принесла, но отвлекла от чувства нарастающего страха.
Шум усилился. Имбер сделала шаг в противоположном направлении и, убедившись, что больше ничего не хрустит, ускорилась. Она почти нырнула в раскидистый куст, который мог бы стать отличнейшим убежищем, но тут из предательского куста появилась огромная рука и ухватила ее за шкирку. Вот теперь Имбер завопила в голос. Рука качнула пленницу из стороны в сторону и, замахнувшись, выкинула на изначальную позицию.
Имбер пискнула. Наконец-то она почувствовала, какое место после вылета из кареты у нее пострадало больше. Маленькое многострадальное седалище.
«Чтоб перекорежило этого любителя деток, на голову больного предсказателя с его предсказанием! Накаркал же!»
За спиной хрустнула ветка. До ушей донесся смешок. Имбер зажмурилась. Ее окружили, а она и не заметила. Вот глупая!
— Кого я вижу!
От хриплого голоса Имбер пробрало до дрожи. На щеки полетели теплые капли. Обладатель пугающе знакомых интонаций навис над ней и брызгал слюной, сопровождая ею каждое слово.
— Эй! — Имбер сграбастали за воротник и подняли. Мыски башмачков едва доставали до земли. — Как невежливо с твоей стороны игнорировать меня, Сумбурный Торгаш.
Имбер приоткрыла один глаз. Узрела перед собой перекошенное от злости лицо и тут же закрыла обратно. Мучителю такое отношение не понравилось. Он встряхнул ее сильнее, да так, что волосы девчонки взлетели и рухнули ей на лицо. Имбер ойкнула и открыла глаза.
— Милашка Стэн, — промямлила она. — Сколько лет, сколько зим.
— Около месяца. — Стэн прищурился. — В последний раз мы виделись с тобой лицом к лицу, когда ты брала у меня в долг. А после я видел лишь твою спину. Ты лихо улепетнула от моих парней, когда они потребовали у тебя вернуть должок.
— Может, я просто не расслышала их просьбу? — нерешительно предположила Имбер.
— Конечно. — Стэн нежно похлопал девочку по щечке. — Это так на тебя похоже, Сумбурный Торгаш. Утю-тю.
Имбер втянула голову в плечи. Если Стэн начинал сюсюкать — все, туши свет, он в ярости.
— Я собиралась отдать долг, — пробормотала девочка, общупывая пальцами сдавленное воротом жилета горло. Она хотела дотянуться до заколок, удерживающих воду, но в последнюю секунду передумала. Раскрыть свою сущность стихийника перед разбойниками — стоит ли игра свеч? Имбер мучительно вздохнула, а потом опустила руку. — Я направлялась к тебе. Как раз для того, чтобы долг вернуть. Правда-правда.
Мужчина расплылся в улыбке.
— Несомненно, я тебе верю. У тебя же репутация такая, что грех не поверить.
— Я верну, — просипела Имбер.
Стэн разжал пальцы, и девочка тяжело плюхнулась на траву.
— Вернешь. Конечно же, вернешь, — Мужчина поманил кого-то пальцем. Вперед выступил мускулистый разбойник и передал главарю секиру. — Вернешь в троекратном размере.
Эпилог
Жажда — на первую ступень шагнул,
Укор — я на твою свободу посягнул,
Сомнение — причин для беспокойства нет,
Гнев — я зол, теперь не оберешься бед.
Желание — хочу найти тебя,
Страдание — мне не понять себя,
Молчание — я заплутал, спаси,
Прощание — мне не спастись, прости.
Угроза — цель ясна, ты не уйдешь,
Ирония — эй, птичка, ты же мне споешь?
Осознание — ты смысл моего рождения,
Признание — но нам не избежать сражения.
Страх — чувство, что пробуждается во мне,
Отчаяние — я боли за ошибку получу вдвойне,
Рыдание — моя вина, что ты теперь на мушке,
Дыхание — эй, птичка, прошу, не подлетай к кормушке!
Оцепенение — я оглушен чужой стрельбой,
Мгновение — ты спишь? Прошу глаза открой!
Искупление — я виноват, меня терзай, я выбор сделаю иной,
Сожаление — прошу, переиграй, верни назад ее живой!..
Земля, город Нова
Через неделю после аварии
Солнце восходило медленно, словно ленивый служащий, серьезно задумавшийся, а не забить ли ему сегодня на работу. Отраженные от металлических крыш лучи больно резали глаза. Солнечный свет и соседствующий с ним холодный воздух приводили в замешательство. Лучи не давали тепла, а холод покусывал особо мешкающих прохожих.
Из тени ближайшего дома выступили трое. Первая фигура, раздосадовано поежившись, рванула вперед и, пробежав с десяток метров, развернулась и припустила в обратном направлении. Из-под вязаной черной шапки торчала светлая челка, беспорядочно лезшая в глаза, а длинные волосы, скрепленные резинкой, развивались за спиной, словно хвост скачущего во всю прыть коня. Немного не добежав до своих спутников, юноша затормозил, проехав подошвами по асфальту. Мелкие камешки из-под его ног разлетелись во все стороны.
— Добро пожаловать в Нову! — торжественно провозгласил он. — Желаю, чтобы и в этом городе нас никому не удалось сожрать!
Не дожидаясь реакции товарищей, юноша снова рванул с места. Остановившись на вершине, — оттуда дорога спускалась вниз, к центру Новы, и открывался чудесный вид на близлежащий перерабатывающий завод, — он, не моргая, посмотрел на слепящее утреннее солнце. Под светом его глаза вспыхнули зеленью молодой листвы, а волосы обрели оттенок золота. Губы тронула усмешка, и, вскинув над головой кулаки, юноша провозгласил:
— Обещаю, Нихэль Рош, я найду это место раньше тебя! Я первым отыщу Обитель Душ!..
