Я заметил, как подъехал фургон с репортёрами с новостного канала. Чёрт, только их не хватало! Я нашёл главного в этой суматохе и попытался добиться от него какой-то ясности. Но ни у кого не было точной информации. Кира, Кира, Кира… мысль о моей девочке сверлила мозг. Где же она?! Она не брала трубку. Это могло значить только одно. Она в квартире. Я сделал отчаянную попытку прорваться через ограждение, крича всем вокруг, о том, что в квартире есть человек. Нужно во чтобы то ни стало привлечь их внимание! Трое пожарных схватили меня сзади, не давая войти в здание. Я ударил локтём в нос одному из них, бешено пытаясь вырваться. Да как же они не понимают?!! Она там! Меня скрутили и уложили лицом на землю. Краем глаза я наблюдал, как репортёры снимают всю эту картину. Чудесные заголовки меня ждут завтра во всех газетах! Ко мне подошёл кто-то из власть имущих, склонился надо мной и сказал что-то. Я пытался прислушаться, потому что звон в ушах мешал мыслить трезво.

— Кирилл, вы меня слышите? — пытается достучаться до меня какой-то мужчина.

— Вы не понимаете! — Кричу я. — Там девушка! В квартире моя девушка!

— Мы обследовали всю площадь вашей квартиры дважды и никого там не обнаружили. Возгорание началось в кабинете, его площадь составила девять квадратных метров. У вас в кабинете нет системы пожаротушения.

Я вспомнил, что сам отказался от установки датчиков задымления, так как любил курить, сидя у окна в кабинете

— Но остальная квартира оборудована разбрызгивателями, поэтому пожар не распространился далеко. — Продолжил вводить меня в курс дела мужчина.

Я не совсем понимал, что он сейчас мне говорит. Только уловил, что Киру они там не обнаружили. Внезапное облегчение сделало меня каким-то ватным. Я был рад, что уже лежу лицом на асфальте, иначе не уверен, что смог бы стоять. Удерживающие меня люди, видимо, почувствовал, что я перестал сопротивляться, поэтому отпустили меня. Я встал. Начиная мыслить более трезво, я спросил:

— Вы не разобрались, в чём причина возгорания? — Я поднялся и начал отряхивать свою одежду.

— Экспертиза будет готова сегодня. Но пока мы считаем, что это был поджoг.

— Что? — Я не поверил своим ушам. — Вы уверены? Не неисправные приборы, не проводка? Не непотушенная сигарета?

— Нет, это совершенно точно был поджoг. Тут и полиция приехала, хотят вас опросить.

В голове начали крутиться шестерёнки. Поджoг, значит?..

Кира

Я встала с кровати через двадцать два часа после встречи с Верой. Сейчас восемь утра, и я должна действовать. Мне кажется, что каждая клеточка тела ноет от тупой усталости. Я не спала, так как весь прошлый день, всю ночь и часть утра я провела за чтением. Мне кажется, будто мои внутренности стянули в тугой узел. Всё, что говорила вчера мне Вера, оказалось правдой.

Мне казалось, будто меня ударили по голове чем-то очень тяжёлым. Я чувствовала громкий звон в ушах, а при резких поворотах перед глазами всё начинало кружиться. Потрясение было таким сильным, что я не могла никак сообразить, что теперь мне нужно делать. Моя предательская душа продолжала цепляться за призрачную надежду на то, что Вера ошиблась в главном — в наших с Кириллом отношениях. Нет, он не мог хладнокровно использовать меня, записывать дословно наши с ним диалоги с целью их позже напечатать. Какая-то глупость! Нелепица! Я даже рассмеялась вслух. Нет, этого не может быть. Я люблю его. Он тоже меня любит. Хотя он, конечно, никогда не говорил мне об этом. Но я знаю это, я чувствую. Я не могу в нём сомневаться, ведь он — мой мир. Единственная константа, которая не даёт мне сойти с ума последние три месяца. Или сводит меня с ума? Ехидный голос где-то внутри шепчет мне: «Ты полюбила психопата». Хорошо, я должна убедиться. Я докажу Вере, что она ошибается.

Я иду в коридор и отыскиваю на полу визитку Веры. Набираю номер:

— Алло — бодрый голос отвечает мне немного взволнованно. Хорошо, она не спит.

— Вера, это Кира.

— Да, я поняла.

— Скажите, где Кирилл хранит рукопись?

Мы договариваемся встретиться с Верой через час. Она хочет подвезти меня до дома Кирилла. Я чувствую такое оцепенение, что даже рада её компании. Мы едем молча, но я периодически чувствую тревожные взгляды Веры на себе. Я не знаю, что ей сказать.

Бывало ли в вашей жизни, что какое-то, казалось бы, незначительное событие приводит к совершенно непредсказуемым последствиям? Будто снежный ком цепляет за собой всю вашу жизнь и, набирая обороты, несётся с вершины вниз, к подножию, сметая абсолютно всё на своём пути. Я вспомнила, как мы встретились с Кириллом впервые. Окажись я в той курилке на десять минут позже, ничего бы не случилось. Или если бы я проявила в тот день твёрдость, отказалась выставлять незаслуженную оценку и ушла домой, то… Насколько все наши поступки в жизни предопределены? Можем ли мы решать хоть что-то сами, или только идём по невидимому лабиринту, периодически наталкиваясь на стены, пытаясь найти выход? Все наши решения известны заранее, или мы сами творим свою судьбу здесь и сейчас?

Последние три месяца мою судьбу творил Кирилл. А я только послушно шла за ним, как Исаак шёл за своим отцом. Он тоже слепо доверял отцу, не зная, что тот хочет принести его в жертву. Неужели Кириллу от меня тоже нужно было только слепое повиновение? Моя жертва.

Несмотря на то, что все факты сейчас были против него, я всё ещё продолжала глупо верить. Верить в него. Будто он лидер культа, а я — его преданный адепт и любой, даже самый ужасный его поступок заранее оправдан и прощён.

Мы подъехали к дому. Было около девяти утра. Я знала, что Кирилл уже уехал — его машины не было на привычном месте. Вера, видимо, тоже это заметила, потому что сказала:

— Ну что, ты готова? — Мы, не договариваясь, перешли на «ты».

— Нет. Но это и не важно. — я продолжаю сидеть в машине.

— Хочешь, я с тобой пойду? — Вера взволнованно смотрит на меня.

— Нет, я должна сделать это сама. Подождёшь меня тут?

— Да. Я позвоню, если увижу машину Кирилла.

— Спасибо. — я напряжённо смотрю ей в глаза — Спасибо тебе за неравнодушие.

— Я знаю, что ты до сих пор надеешься на то, что я ошибаюсь. — Вера вздыхает. — Кто знает, может быть, ты права? Может быть, его рукопись — это исторический роман про жизнь Генриха Восьмого и его шесть жён? — она выдавливает улыбку.

— Да, я продолжаю надеяться. — тихо отвечаю я. — Потому что не знаю, как жить в противном случае.

Я открываю дверь и выхожу. Поднимаясь на лифте, я начинаю чувствовать усталость от бессонной ночи и постоянного напряжения всего прошедшего дня. Когда я захожу в квартиру Кирилла, то первое, что я вижу — огромный букет лилий. И подпись: «Для моей вечной спутницы, моей Луны».

Он ждал, что я приду. На мгновение мне хочется отказаться от поиска истины и просто пойти лечь спать в нашей спальне, забыть всё то, что я узнала за последние сутки. Просто закрыть глаза и надеяться, что всё само собой образуется. Я захожу в спальню. Так много счастья я видела в её стенах за последнюю неделю. Закрываю глаза и слышу наш беспечный смех, чувствую запах свежих вафель и утреннего кофе. Сейчас мне кажется, что всё это было с какой-то другой девушкой, в какой-то другой жизни.

Я захлопываю дверь в спальню. Запечатываю дверь к счастливым воспоминаниям в своей душе. Направляюсь в кабинет. Вера рассказала, что Кирилл никогда не пишет романы на ноутбуке, но по старинке использует печатную машинку. Самый нижний левый ящик стола. Закрыт на замок. Но я знаю, что ключ от него находится под книгой Фаулза «Коллекционер». Во она, крайняя в верхнем ряду. Я выдвигаю ящик. Моя правда белеет аккуратной стопкой листов А4 на дне. Я вижу название на титульном листе: «Подчинение», автор — Кирилл Миронов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍