— Пошли, уже поздно.

Но я не шелохнулась. Тогда снова он поднял меня, отряхнул моё платье, распустил волосы и бережно вынул из них листья и палки, потом умело собрал их в хвост.

Он осмотрел в моё лицо и ещё раз вытер его от слёз. Я почти не чувствовала его прикосновений и слышала только какой-то шум в ушах. Вова что-то спрашивал у меня, но я не отвечала. Тогда он просто взял меня за руку и повёл обратно в лагерь, а я послушно плелась рядом. Когда мы перелезли через дырку забора, он остановил меня, повернул к себе и сказал:

— Слушай, ты это… ты прости меня. Не знаю, что на меня нашло. — он не мог смотреть мне в глаза.

Я вдруг ощутила какую-то непонятную жалость к нему. Будто чувствовала, что из-за моей неосмотрительности ему теперь мучиться раскаянием. Прошлая «я» казалась мне глупой маленькой девочкой, я будто внезапно повзрослела на несколько лет. Я как-то криво улыбнулась ему. Он, видимо, подумал, что у меня сейчас начнётся истерика, потому что со страхом сжал мою руку.

— Не бери в голову. Я сама виновата. — Зачем-то сказала я. Мне почему-то захотелось его приободрить. Бред…

Я развернулась и зашагала в сторону нашего домика.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Малина уже ждала меня в спальне, как всегда недовольная моим отсутствием.

— Ты где была? Я тебя обыскалась! Наша команда проиграла! — она окинула меня взглядом. Я выглядела, наверное, как-то странно, потому что она с беспокойством добавила:

— Эй, с тобой всё в порядке?

— Да, всё отлично. — я села на кровать и боль обожгла мою воспалённую кожу. Я не смогла подавить судорожный вздох, что, конечно же, не укрылось от взгляда моей подруги.

— Скажи, — я пыталась придать голосу безразличие — это ты рассказала матери Ани про её связь с вожатым?

Лицо Малины вспыхнуло, она отвела взгляд, но потом с вызовом произнесла:

— Ну и что, если я?

— Да ничего. — Я отвернулась к стене. Потом чётко произнося каждое слово, добавила — Ты просто редкостная сука. — мой голос был абсолютно бесцветным.

Я легла на кровать прямо в одежде. Я так устала. Ужасно устала. Я закрыла глаза и провалилась в сон.

Кирилл

Я прочитал её исповедь. Прочитал жадно и быстро. Потом перечитал. Один раз. Другой. Третий. Мне казалось, что строчки начали плясать перед глазами — настолько напряжённо я всматривался в них. Да, это было то самое. Она впустила меня. Я буквально видел её душу в этих невесомых электронных строчках. Обнажённый нерв души, до которого я мог мысленно дотронуться, проникнуть, исследовать. Я прикрыл глаза. Мне кажется, это был литературный экстаз.

Ещё со студенческих времён обычный секс наскучил мне своим однообразием и предсказуемостью. Чистая механика без эмоциональной связи уже не приносила былое удовлетворение. Приходилось добавлять к ней всё более изощрённые усовершенствования. Я сейчас говорю не столько о физических извращениях, сколько о психологических. Мне неистово хотелось ощутить с кем-то связь, проникнуть не только в тело, но и в душу. До настоящего момента мне казалось, что я познал практически всё. Но я ошибался.

Проникать в разум моей прекрасной девочки оказалось куда большим наслаждением, чем я мог себе представить. Она бросала мне вызов своей непокорностью и отчаянным сопротивлением. От этого проникновение в её сущность казалось острым, болезненно узким и эротичным. Я с удовольствием смотрел, как прекрасный бутон её души всё больше приоткрывается навстречу моим порывистым толчкам, медленно раскрывая нежные розовые лепестки. И вот наконец-то я был в ней, поселился в ней и теперь полностью контролировал.

В этот момент я почувствовал небывалое единение с ней. Между нами будто пролегли невидимые нерушимые нити. Моя маленькая строптивая девочка сдалась, отдалась на волю победителя. И я сжимал в руке сладостное доказательство победы.

Удивляясь новым ощущениям, я даже не пытался их обуздать. Я будто сошёл с ума. Мне кажется, она понимала это. Наверное, ей нужно было сбежать от меня, когда ещё была возможность. Но, к моему счастью, она уже не сможет это сделать — мы слишком глубоко проникли друг в друга.

Я посмотрел на неё. Она дрожала, будто в ознобе, и не смотрела мне в глаза. Моё сердце пропустило удар, когда я увидел слёзы на её глазах. Мне захотелось прижать её к себе, утешить, убаюкать. Сказать, что всё будет хорошо. Но, вопреки своим желаниям, я должен был ещё немного раздвинуть грани дозволенного.

Я чувствовал, что моя девочка подошла к рубикону, разделяющему прежнюю её жизнь и новую — со мной. Мне нужно было, чтобы она преодолела эту границу, переступила через себя ещё раз. Я чувствовал, что она уже была натянута как струна, боялся тронуть и прогнуть — вдруг порвётся. Но, как я говорил, женщины, порой, проявляют чудеса гибкости. Я должен был попробовать. Собравшись с духом, я сказал:

— Тебе не нужно этого стесняться. Твоя душа прекрасна, а это значит, что весь её опыт тоже по-своему прекрасен. Ведь именно он сделал тебя тобой.

Она благодарно посмотрела на меня. Слёзы застыли в её глазах. Это были слёзы освобождения. Когда человек обнажается настолько, что позволяет кому-то другому пролить свет на свою тьму, то тьма прошлого начинает растворяться в этих ярких лучах свободы. Я обещал выпустить мою птичку из клетки. И сделал это.

— Послушай, — настойчиво продолжил я. — Нам нужно сделать кое-что ещё. — Я открыл браузер — Я снял блокировку с твоего блога. Теперь нам нужно выложить твой рассказ.

Я увидел, как её глаза округлились в беззвучном ужасе, и она прикрыла рот рукой. Я приблизился к ней и порывисто заключил в объятья. Почувствовав, как она напряжена, я начал массировать её плечи, потом вдохнул запах её волос — этот невесомый и пленительный аромат юности. Я спустился ниже и начал покрывать лёгкими, воздушными поцелуями её бархатную шею. Я ощущал, как она начинает дышать всё глубже и расслабляется от моих ласк. Когда она совсем обмякла и прикрыла глаза от удовольствия, я резко прикусил мочку её уха. Она вскрикнула от неожиданности.

— Сделай это. — я прошептал ей в ухо. Жёстко. Требовательно.

— Моих жертв тебе всегда будет недостаточно? — её голос был тихим и обречённым.

— Я уже раскрыл перед тобой дверцу клетки — тебе осталось лишь упорхнуть. — Спокойно сказал я и прильнул лбом к её лбу.

Но что-то не давало ей совершить этот последний шаг. Она боялась прыгнуть с обрыва, перед которым я её поставил. Моё терпение было на исходе. Я собственноручно мог бы запостить её рассказ, но мне хотелось, чтобы она сама это сделала. Открыла тысячам читателей себя настоящую, наконец-то! Неужели она не видит, насколько прекрасна её внутренняя сущность, свободная от глупых комплексов и предрассудков. Я повысил голос:

— Сделай это! — Я сорвался на яростный крик. — Давай!

Мне кажется, она испугалась моей сумасшедшей одержимости, потому что вздрогнула, взяла ноутбук и трясущимися пальцами нажала на кнопку «Опубликовать». Потом как-то растерянно посмотрела на экран, будто до конца не верила в то, что сейчас произошло.

Я ликовал. Чувствовал, будто огромный невидимый груз упал с плеч. Я вздохнул полной грудью и с восхищением посмотрел на неё. Теперь мы с ней на одной тёмной стороне. Я больше никогда не буду одинок.

Я взял её лицо в свои руки и страстно поцеловал её пересохшие губы. Впился в них, будто она была моим оазисом посреди пустыни, к которому я шёл уже больше тридцати лет. Потом я снял с неё наручники. Я знал, что теперь ей некуда бежать — все мосты сожжены. Ей придётся остаться тут со мной. Навсегда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я сжимал её в своих руках, целовал каждый уголок и складочку её тела. А она отзывалась. Ох, как сладко она отзывалась! Постанывала, когда я вкушал жаркие берега её нижних губ, между которым скрывалось соленоватое море желания. Мне была нужна только она, моя отважная девочка. Впервые в жизни мне хотелось заниматься любовью.