Месть пришлось отложить на потом. В то самое мгновение, как взобравшись на кровать, мои мальчишки увидели рядом со мной чужих мужчин, случился самый настоящий катаклизм.

Андрей, испугавшись, громко заревел, продемонстрировав все свои шестнадцать зубов. Еще не поняв в чем дело, за компанию с ним заплакал и Кирил. А голосок у них был — дай Боже, мертвого заставят в гробу перевернуться.

Спасать своих любимых воспитанников примчалась и Рая. Метлу с лопатой она потеряла где-то по дороге, поэтому для пущей грозности вооружилась комнатной пальмой. Слетевший с ее корней горшок с грохотом покатился по полу, повергнув моих и без того растерянных суженых в настоящий шок.

Ох, чует мое сердечко, еще не скоро они захотят сексом заняться. Боюсь, ТАМ все у них завяжется на та-а-а-акой бантик, что мне его развязать будет не по силам.

Перетягивая простынь, которой они попытались сначала прикрыть меня, а одумавшись, решили прикрыть сначала свое достоинство, добились лишь того, что та, громко затрещав, разорвалась на две половинки. Я же едва успела прикрыться футболкой.

Рая же, сориентировавшись быстрее всех (и кто сказал — что тролли тупые?), на цыпочках топая, как крадущийся бегемотик, пробиралась к выходу.

Поспешно натянув футболку и хоть как-то прикрыв свою наготу, я решила было успокоить орущих у самого края детей. А как сделать это, не повернувшись к драконам задом?

— Андрюшка, Кирюша, мама тут, — заворковала я и, встав на четвереньки, придерживая задирающуюся футболку, поползла к ним.

Я не особо удивилась, что мой голый зад вновь вернул моим истинным романтическое настроение — между ягодиц коварно легла чья-то ладонь. Вот ведь паразиты! Ни орущие дети, ни сама неловкая ситуация их не смущают! Взвизгнув, я со скоростью света оказалась возле мальчишек, между делом заехав Бассу ногой в пах. И хоть и не специально, но правильно сделала — рука с моей попы мигом исчезла. Значит, это был именно он, и получил по заслугам. Он, заорав, как раненный зверь, скрючился, напрочь забыв о простыне и обо всем остальном. Видимо, от боли по его телу зашелестели чешуйки размером со средний листок сирени.

А вот мальчишки мои при этом замолчали. Сначала, выпучив глазенки, кстати, абсолютно сухие и без единой слезинки, замолчал Андрей. А за ним умолк и Кирил. Так вот, значит, как! Я тут чуть разрыв сердца не получила, испугавшись за их нежную психику. А они симулируют истерику. Точно так же, как симулируют и их папаши.

В этот момент за моей спиной послышался странный шелест, вмиг зажегший восторг в глазах сыновей. Они даже робко улыбнулись.

Я повернулась, чтобы посмотреть, что так восхитило их, и чуть сама не ахнула.

Плечи Хоора тоже были покрыты чешуей. Восторженно глядя на пацанов, он силой мышц эти чешуйки то поднимал, то опускал, или поворачивал вокруг своей оси. Они шелестели и искрили в лучах утреннего солнца, отбрасывая на стены солнечные зайчики. Надо же, а он быстро сообразил, как успокоить испуганных детей. А те уже, восторженно улыбаясь и сверкая розовыми голыми попами, быстро ползли на четвереньках мимо меня к своим новым игрушкам.

Сказка на сегодня явно отменяется. У самых дверей я ревниво и немного обиженно посмотрела на четверых мужчин, занявших так много места в моей жизни. Младшенькие уже оседлали старшеньких и прикладывая все свои детские силы и изобретательность, пытались поймать, оторвать и попробовать на вкус чешуйчатые доспехи своих папаш. А те с такой непередаваемой нежностью смотрели на моих малышей, что сердечко мое тоскливо заскулило.

Никто и никогда, ни один мужчина не смотрел так на меня. Мама растила меня одна, скрыв свою беременность от отца. Она была простой дракошей из самой обычной, небогатой семьи. А мужчина, похитивший ее сердце — нагом из богатого, влиятельного рода. Его семья обручила его, а в последствии и женила на не менее влиятельной змеючке. А маме же моей он предложил жалкую роль любовницы. Естественно, она отказалась. Не просто скрыв мое появление на свет, а исчезнув навсегда с его небосклона. Ни один мужчина, вплоть до моего знакомства с семьей моей подруги Маргариты, не появлялся больше в ее жизни. Именно тогда я впервые встретила своего отца. Я была шокирована тем, что он оказался нагом. Мама никогда об этом не упоминала.

А встретившись с отцом, я напоролась на холодный змеиный взгляд, в котором не было ни радости, ни нежности. А лишь сплошные холод и чуточку удивления.

Даже мой сводный брат, оказавшийся сыном той самой змеючки, проявил ко мне гораздо больше теплых чувств.

Так что же я грущу? Они видят моих шалопаев впервые, а уже не могут оторвать от них восхищенных глаз. И что, они простят мне те два года, что не видели и не знали их?

А куда они денутся! В конце концов, это ведь не я сначала почти изнасиловала их, а затем забыла на целых полгода. И мне плевать на то, что тогда, в пещере, ими руководили не человеческие чувства, а самый что ни есть тысячелетний голод.

И это не мне, а им придется вымаливать у меня прощение!

Так накручивая себя и обиженно хмурясь, я застыла в дверях. И лишь брошенный на меня взгляд Хоора, а затем Басса, лучившиеся теплотой и благодарностью, поколебали мои гнев и обиду.

Может, я рано накручиваю себя? Дать им второй шанс? А вместе с ними и себе?

Из моей спальни доносились детский визг и довольный смех драконов. Никто мне не помешал уйти и переодеться, налить себе свежезаваренный Раей кофе и выйти на крыльцо. Даже не замечая, что горячая чашка обжигает мне пальцы, грустно посмотрела на уютный сад, о котором мне вскоре предстоит забыть. Я не думаю, что они позволят мне остаться здесь. Да и хочу ли я?

Движение в саду заставило меня отвлечься. Рая стояла между деревьями и пялилась в небо. Я проследила за ее взглядом. С виду неприметная пичуга поднималась в небо. Но вдруг, словно на что-то наткнувшись, замерла. Ее крылья на миг застыли, блеснув на солнце, словно яркие кусочки зеркала. И вдруг она кубарем стала падать вниз. Трольша заметалась, охая-ахая и пытаясь поймать ее. А ведь так и есть! Она таки поймала птицу, упавшую ей прямо в руки. Мне стало любопытно, что же там происходит.

Неслышно я подошла к ней и заглянула через мускулистое плечо, которому позавидовал бы любой мужчина.

Я ошиблась, думая, что рая пытается спасти птицу. Она что-то отвязывала с ее ноги, равнодушно отбрасывая в сторону выдернутые перья.

— Что там, Рая? Что ты нашла?

Та дернулась, и пряча руки за спиной, повернулась ко мне. Ой, не понравился мне ее заметавшийся взгляд!

— Птаха сдохла, — коротко объяснила она и прошагала мимо меня.

А я, удивленно разинув рот, смотрела ей вслед. И все? Она, конечно, не самая болтливая особа. Но такая красноречивая краткость ее ответа меня напрягла. Неужели у нее появились от меня секреты?

И тут я заметила медленно планировавший вниз листок бумаги. Я легко поймала его и развернула шелестящую трубочку. Всего два слова, написанные корявым почерком, заставили меня удивленно посмотреть подруге вслед.

"Нас поймали".

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что речь идет именно о нас. Почему упала птица — как раз понятно. Рая сама же мне и говорила, что все входы и выходы в город перекрыты.

А вот кому это она строчит донесения — вот это, как раз, и не понятно.

— Нас поймали, — прогудело у меня над плечом.

Испуганно дернувшись, я словно налетела на горячий гранит — такой твердой мне показалась грудь Хоора.

— Кому пишем? — хитро прищурив глаз, он кивнул на листок бумаги. — Подружке? Или дружку?

Ндаа, нелепее обвинения я еще не слышала. Но и рассказывать, что я шла, шла и листок нашла — глупо. Никто в такое мне и не поверит.

— Подружке, — слукавила я, отчаянно краснея.

Не знаю, поверил он мне или нет, но обхватив вдруг за талию, крепко прижал к себе, давая почувствовать его возбуждение. Медленно наклонился, и уже в самые губы прошептал: