— Никогда не называй меня фвупером и пушистиком тоже, — отозвалась она, когда они остались одни.
«Это всё, что ты смогла сказать? А как насчёт правды, Грейнджер!» — молча ругала себя Гермиона.
— Да, ладно, оставь мне это… ты не можешь обижаться… Ты всегда выглядишь такой милой, такой непослушной прямо как… хах…
И ещё один мокрый поцелуй приземлился на её щёку. Она сразу же вспомнила о Драко и его нежных губах. Как могло так получиться, что добродушный парень, такой как Рон, так неуклюже целовался, а ужасный парень, как Драко, так чутко?
— Я действительно волнуюсь, потому что ты скверно выглядишь, — сказал Рон, когда они оказались в общей комнате. Он смотрел на неё так пристально, что ей было трудно отвечать ему тем же и смотреть в глаза.
— Я чувствую себя немного странно, но не настолько плохо. Может быть, мне стоит провести остаток дня в постели, выспаться, и завтра я почувствую себя лучше. Если у тебя, конечно, не запланирована ещё одна прогулка вечером, — это должно было немного разрядить ситуацию, но лицо Рона помрачнело, потому что теперь он считал, что на самом деле виноват в состоянии Гермионы.
— О, Рон… — она обняла его, борясь с угрызениями совести, и он сказал ей на ухо:
— На самом деле, я хотел приготовить тебе горячее сливочное пиво и…
— Ладно, Рон. Всё хорошо. Я сейчас лучше пойду спать, а тебе пора поторапливаться, тренировка скоро начнётся.
Но Рон настоял на том, чтобы лично уложить её спать. Он подтянул одеяло к подбородку Гермионы и подоткнул края, потом ещё раз поцеловал её.
— Может быть, все романы нужно откладывать на летние месяцы, — мрачно заметил он и кивнул, уходя.
Может и так, но возможно были такие места, которые оставались тёмными и скрытными в любое время года.
Когда Рон ушёл, чувство вины разыгралось в ней в полную силу. Она прекрасно понимала, что нельзя обманывать своего друга, который ей к тому же нравился. И она была совсем не такой. Но всё же… Всё же ей понравилось то, что было в шкафу. И ей до сих пор это нравилось. Она вспомнила, как Драко тихо застонал, когда она притянула его ближе, чтобы чувствовать его эрекцию. И её снова накрыло. Почему так не было с Роном? Почему перед ней постоянно всплывало лицо Драко? Почему она так отчётливо чувствовала его тело, как будто он был рядом с ней, и даже его запах или слегка солоноватый вкус его губ она могла воспроизвести.
Со стоном Гермиона перекатилась на другой бок. Она была одна в комнате, и это хорошо, можно было не изображать приступ несуществующей простуды. Поскольку она не была ни уставшей, ни больной, ей вскоре стало скучно. Она взяла книгу, чтобы заниматься чем-то полезным, но сосредоточиться не получалось. Рассердившись на себя, она отложила книгу и уставилась в потолок.
Получается, что Драко Малфой был влюблён в неё. И как она это находила? Это было кошмаром! Но уже в следующий момент, она призналась, что ей это не только нравилось, но и как-то выгодно характеризовало Драко, потому что его отец наверняка устроил бы ему настоящий ад, если бы узнал, как и всё его окружение. Вот почему он должен был держать свои чувства в секрете, и именно поэтому это так остро, наэлектрилизовано ощущалось, и именно поэтому её сердце снова начало бешено биться. Его язык был таким аккуратным, таким сдержанным, всё в нём было таким… она не могла подобрать правильное слово, потому что просто не возможно было описать его словами. И то, как сильно он её хотел, несмотря на всю свою аккуратность. Не задумываясь, она засунула руку под резинку пижамных штанов.
Она была поражена своими действиями, потому что на самом деле не планировала ничего такого. Но какой же она оказалась мокрой, и восторженный вздох сорвался с губ. После этого она уже не могла избавиться от навязчивых воспоминаний о губах Драко и том, как он прижимался своим твёрдым членом к её бедру.
И тут она вспомнила, что у Драко есть девушка! Пэнси. Боже мой! Спал ли он с ней? Или их пара была такой же целомудренной, как она и Рон?
Ну, до сих пор ходили разные шутки о том, являются ли Малфой и Пэнси парой. Рон на полном серьёзе как-то сказал, что Малфой, конечно же, гей и мечтает о Гарри. А Пэнси была лишь его прикрытием, и рассчитывался он с ней галлеонами. Гарри случайно услышал это, и в коридоре завязалась заварушка, которую Гермионе пришлось прекратить.
— Это была просто шутка, Гарри! — строго сказала она и добавила в сторону Рона: — Тебе нужно извиниться, Рональд!
К счастью, ребята быстро обо всём забыли и снова поладили, а Гарри некоторое время спустя даже сказал:
— Почему-то я тоже так думал, он всегда так странно смотрит в нашу сторону, когда думает, что его никто не видит.
Но в свете новых событий, Драко, возможно, наблюдал за ней, а уж точно не за Гарри. Ей снова стало жарко, и её пальцы легко скользнули внутрь. Рон ошибался, когда думал, что она не хотела секса. Конечно, она хотела. Она поняла, насколько сильным было это желание только тогда, когда потёрла клитор.
К сожалению, она представляла себе не своего друга, а Драко Малфоя, который целовал бы её и в её воображении уже оказался на ней, готовый войти в неё. Снова в полной темноте и молча. Твёрдый и желающий. Гермиона тихо ахнула и сама испугалась такого чистого звука удовольствия.
Неправильно было мечтать о враге. Они презирали Малфоя, и он в свою очередь ненавидел их. Раньше всё было так ясно. Но теперь, что-то поменялось.
Этот мальчик в шкафу почему-то не был тем Драко, которого она знала всё это время. Он был кем-то другим, кем-то, кого она могла бы посчитать хорошим. Кто-то, кого она нашла привлекательным и восхитительным, кто-то, кто мог заставить её летать. Её дыхание стало быстрее, как и движение пальцев. Почему Драко плакал, не имело значения. Просто то, что он был искренен с ней и способен на слёзы, показало в нём другую, чуткую сторону.
Мышцы живота сжались, а затем она с удовольствием откинулась на подушку. Гермиона крепко зажала зубами нижнюю губу, чтобы не проронить стон. Возможно, она боялась произнести его имя, как будто он был причастен к её маленькой смерти.
Её лицо снова пылало. От стыда, желания и тоски. Она любила Рона. Возможно ли влюбиться в кого-то ещё в то же самое время? Она не знала, как ответить на этот вопрос. И обвиняла во всём этот дурацкий год и тёмные времена, которые истощали её силы. Это разрушало Драко Малфоя, что было видно невооружённым глазом. Это разрушало Гарри, который был храбрым, как лев, и сопротивлялся изо всех сил. Это сказалось на всех её друзьях. На каждом по-своему. И на ней. Возможно, именно поэтому она так сомневалась в своих чувствах к Рону и вместо этого тянулась к Драко.
***
Девушки вернулись, и Луна Лавгуд, которая была одной из лучших подруг Джинни, тоже пришла с ними. Она сразу подошла к кровати Гермионы, села и взяла её за руку. Потом Луна просто смотрела на неё, ничего не говоря.
Все знали о странностях девушки, но иногда даже Гермионе было страшно. Как сейчас. Луна смотрела на неё? Она осторожно вытащила руку и села.
— Я в порядке, Луна, не волнуйся.
— Да, я вижу это.
— Как… Что ты имеешь в виду? — она была в постели в пижаме посреди дня, и Рон наверняка просил Луну проведать её.
— Твои глаза сияют. Сначала я подумала, что у тебя лихорадка. Но нет. Значит… Ты чему-то рада. Или… — Луна прервала свои размышления словами: — Я не хочу знать, почему ты так рада. Может быть, сегодня такой день, что лучше выспаться. Знаешь что? Я тоже пожалуй пойду спать. Кстати, завтра Хогсмид, ты пойдёшь?
— Да… Думаю, да, — ответила она нерешительно, избегая ссылаться на свою предполагаемую болезнь. Луну не обмануть. Она всё воспринимала как-то иначе, смотрела в самую суть вещей и замечала то, чего другие не видели.
Вечером Рон снова пришёл с пирожными. Он не хотел говорить, где их взял. Они были довольно мягкими и со вкусом корицы. Тут же и по какой-то необъяснимой причине Гермиона снова вспомнила о поцелуе Драко. Между ног опять заныло, она презирала себя за такую реакцию. Она была человеком, который в первую очередь опирался на логику и доводы рассудка, а теперь её либидо отжигало такие номера, словно она озабоченный парень. Это было очень тревожно.
