- Это Света, - она смущенно захихикала, тоже получив поцелуй, - это Костик, с Андреем вы уже знакомы, а…

Неловкий момент достиг своего апогея. Приятель Костика бросил разделывать рыбу и, глянув на меня с видом “ты издеваешься, что ли”, бросил мрачно:

- Ваня.

- Вот, - я была близка к тому, чтобы от стыда обратиться в кучку пепла, но приходилось себя остужать, - это Ваня…

- Очень приятно, - отозвался Павел, присаживаясь на свободный стул. В ответ ему нестройным хором прошелестело:

- Взаимно…

Первоначальное напряжение, казалось, немного ослабло, и я вздохнула, готовясь вернуться к еде, но тут громко закашлял стоящий с бокалом в руке Андрей.

- Э-э-э, Наташа…

Вспомнив, что эффектное появление Павла начисто стерло у меня из памяти тот факт, что Андрей произносил тост, я со всей поспешностью обернулась к нему.

- Да, милый? - даже милая улыбка не помогла; Андрей гневно сопел и сжимал бокал в руке до того, что побелели костяшки. Его болезненное самолюбие только что было самым безжалостным образом оскорблено, и мне стало страшно, что сейчас начнется очередная драка. Но Андрей, к его чести, смог взять себя в руки.

- Так вот, Наташа, все, чего я желаю тебе - чтобы ты не менялась. Оставайся такой же очаровательной девочкой, не взрослей, я тебя прошу.

- Я попытаюсь, - рассмеялась я, поднимаясь; мы чокнулись бокалами, а затем он вдруг, допив шампанское одним глотком, притянул меня к себе и с жаром прижался к моим губам. Я даже немного опешила от такого напора и лишь спустя секунду вспомнила, что на поцелуй надо ответить.

- Горько! - завопил Костик, и ему тут же прилетел подзатыльник.

- Ты что, дурак, что ли? - вопросила Света. - На свадьбе мы были вчера!

- Ой, - Костик сразу сник, - блин…

А Андрею, кажется, вообще на все было плевать; я даже не могла припомнить, когда последний раз он целовал меня с таким увлеченным пылом. Нет, конечно же, мне было приятно, но в присутствии Павла я почему-то чувствовала себя неловко даже в таком простом выражении чувств. Чертова история с Терпсихорой…

- Ребят, - Ваня присвистнул, - вы про нас не забыли?

Мы оторвались друг от друга, и я не удержалась от того, чтобы провести кончиком языка по слегка припухшим губам. В глазах Андрея пылал азарт.

- Садись уж, - усмехнулась я, опускаясь на стул; он, впрочем, и тут не дал мне посидеть спокойно, обхватил за талию, чуть ли не заставил прижаться к его плечу и только после этого успокоился. Павел, без всякого интереса пронаблюдавший за этим, вдруг спросил:

- Вы принесли этот букет, молодой человек? - и кивком головы указал на плод фантазии безумного флориста, который я водрузила в вазу на подоконник. Андрей сразу же набычился:

- Ну да, я, а что?

- Вам не говорили, что сочетание тигровой лилии с гладиолусом свидетельствует о дурных намерениях дарящего?

У меня замерло сердце. Нет, только не сейчас.

- О каких еще дурных? - насупился Андрей. Павел был невозмутим, как скала:

- Довольно просто приглядеться…

Все, как по команде, обернулись на несчастный букет, но я, сколько ни смотрела на него, не увидела иного намека, кроме как на то, что у составителя было не все в порядке с головой. Всегда удивлялась, ну где Андрей достает такие кошмарные соцветия?

- Не вижу ни хрена, - признался Костик. Ваня покивал.

- Букет как букет…

- Ну вот, - поняв, что коллектив на его стороне, Андрей явно почувствовал себя увереннее, - нет в нем ничего дурного…

- Можете объяснить, что конкретно вы имели в виду? - предложила я, чтобы не казаться совсем уж невежественной тупицей. Павел только вздохнул.

- Боюсь, деликатность мне этого не позволит.

Андрей покраснел, как вареный рак.

- Так, я не понял, вы на что намекаете?..

И тут, слава Богу, до меня донесся звук дверного звонка. Кто-то, ритмично давя на кнопку, извлекал из нее всем известный ритм “Спартак-чемпион”. И это мог сделать единственный человек в Питере, который смотрит футбол, но симпатизирует при этом не “Зениту”.

- Это же Анжела! - радостно вскинулась я и, подскочив, с радостью покинула кухню. Оставалось только надеяться, что без меня там не вспыхнет драка. Путаясь в ключах, я отперла дверь, и мы с Энжи кинулись друг другу в объятия, синхронно возопив: “Потрясно выглядишь!”. Она тоже попыталась меня приподнять, но сил не хватило, вдобавок ко всему она надела туфли на высоченных шпильках и едва не потеряла равновесие, отчего мы врезались в жалобно звякнувшее зеркало и рассмеялись.

- Классное платье, - сказала она, оглядев мой розовый наряд. - Тебе идет.

И сбросила с плеч белый плащ, в котором пришла.

- Ух ты, - вырвалось у меня.

Действительно, выглядела подруга просто потрясно - в нежно-абрикосовом, держащемся на одном плече платье, сшитом из множества слоев полупрозрачной ткани так, что при каждом шаге создавалось ощущение, будто его обладательница сейчас взлетит.

- Класс, - восхищенно пробормотала я. - Где брала?

- В Monsoon-е, там сейчас распродажа, - ответила Энжи, со вздохом облегчения вылезая из туфель. - Последнее ухватила, как будто на меня шили…

Из кухни не доносилось ни звука: то ли конфликт погас сам собой, то ли его участники успели уже убить друг друга.

- Ну что? - Анжела извлекла из сумки маленький футляр с подарком. - Тусуем сегодня?

- Еще как, - пообещала я и потянулась за футляром, но подруга со смехом отдернула руку:

- Не-не-не, пошли в кухню, я там отдам. Все уже пришли?

- Ага, - ответила я, подкидывая ей тапочки. Анжела бросила с раздражением:

- Режиссер - урод, а Офелия, как всегда, затупила, вот и пришлось задержаться… я говорила, что опаздываю, но он сказал, что ему вообще по…

В этот момент мы ступили в кухню, и ее оборвал пронзительный звон разбитого стекла - это вскочивший со своего места Павел разбил бокал с шампанским.

- Анна!

Перед моими глазами мелькнула когда-то давно произошедшая меж мной и Энжи сцена: я у нее дома, рассыпавшиеся по полу бумаги, портрет темноволосой девушки по фамилии Лопухина… О боже, это начисто выветрилось у меня из головы, наверное, мне надо было предупредить Павла о странных совпадениях, которые иногда приносит нам жизнь. А теперь оставалось только надеяться на Анжелину тактичность, ибо сложившееся положение до боли напоминало мне какой-то плохой любовный роман.

- Анна, любовь моя, - кажется, Павел и сам слабо соображал, что говорит; сам не свой от восторга, он подошел к замершей от изумления Энжи и взял ее за руки, - неужели это ты сейчас стоишь передо мной? Все время, что я провел в заточении, мои мысли были лишь о тебе, неужели Господь тебя сохранил, чтобы мы могли встретиться вновь? Почему ты молчишь? Ты не узнаешь меня?

Ухватившись за косяк, я начала медленно сползать по стенке, почти молясь: “Бог мой, Энжи, только не облажайся, если ты сейчас скажешь что-то не то, ты его просто убьешь”.

Несколько секунд она напряженно вглядывалась в его лицо, а затем с печальным вздохом качнула головой:

- Мне жаль, но я вас впервые в жизни вижу. Меня зовут Анжела. Приятно познакомиться.

У Павла был такой вид, будто его наповал ударили в сердце ножом. Медленно выпуская ее руки, он отступил и проговорил, все еще, кажется, не веря своим глазам:

- Не может быть.

Анжела была само дружелюбие:

- Да ладно, бывает, не расстраивайтесь. Со мной тоже случается: подхожу к человеку, начинаю с ним болтать, а он на меня смотрит, как на дурочку, говорит, что мы не знакомы, и уходит. Кошмарная память у меня на лица, вечно всех путаю…

Правды в этом было столько же, сколько в среднестатистической речи наших возлюбленных государственных руководителей, но я смолчала. Павел, вернув к себе самообладание, произнес своим нормальным, совсем чуть-чуть подрагивающим голосом:

- Прошу меня извинить. Я… я обознался.

- Да не стоит, - заулыбалась Анжела, - говорю же, бывает! Давайте лучше праздновать…