Я не знала, куда деть себя от этого взгляда. Если бы я, следуя канонам романтической истории, влюбилась в спасенного мною императора, то было бы, несомненно, гораздо легче, но дело было в том, что на пути к этой светлой цели мне что-то неумолимо мешало. Какое-то кажущееся мелким, но на практике совершенно непреодолимое препятствие. Я не могла его никак определить, но чувствовала, что оно есть и никогда не позволит мне воспылать к Павлу какими-то несоизмеримо высокими чувствами. Не спорю, иногда я могла взглянуть на него заинтересованно, пытаясь хладнокровно произвести расчет возможных последствий и перспектив, но в решающий момент в голове будто что-то щелкало, разбивалась идеально выстроенная цепь, и я оставалась с носом. Не знаю, мешало ли ему что-нибудь, но выдерживать на себе его долгий, тяжелый взгляд с каждым днем становилось все труднее.

- Как вы себя чувствуете? - спросила я, чтобы как-то разогнать сгустившееся молчание. Павел неопределенно повел плечами.

- Как будто ничего не случилось. Можете не беспокоиться.

Я снова и снова вспоминала слова санитара Ванечки. Разорванные легкие и ни одного целого ребра? Да быть не может, ему действительно показалось с пьяных глаз. Пусть Павел и восстал из мертвых, он все-таки не Невероятный Халк, если бы его действительно так сильно приложило, вряд ли бы он смог самостоятельно передвигаться…

Только когда Павел легко тронул меня за руку, говоря, что мы приехали, я обнаружила, что за своими размышлениями умудрилась задремать прямо в такси, и что хуже всего - уплыла в сон, склонив голову моему спутнику на плечо. И, столкнувшись с ним взглядом, обмерла на секунду, ибо увидела там совсем не простую заинтересованность, а что-то, что заставило меня нехило испугаться за собственную неприкосновенность.

Когда мы выбирались из машины, я предпочла проигнорировать галантно протянутую мне ладонь. И пообещала себе, что завтра первым же делом врежу в дверь своей комнаты новый замок. От греха подальше.

========== Глава 8. Алкоголь ==========

Проснулась я от того, что сосед сверху решил, будто субботний полдень - лучшее время для прослушивания ударного дабстепа. Сложно было продолжать спать, когда от этой кошмарной какафонии стены ходили буквально ходуном. Еще не продрав глаза толком, я зло ударила кулаком по ни в чем не повинной подушке. И ничего ведь не сделаешь с этим уродом: стук по батареям ему по барабану, ментов не позовешь, ибо до десяти вечера он в своем праве слушать что угодно на любой громкости.

Смирившись с тем, что выспаться мне не удастся, я заворочалась в постели и уже начала морально готовиться к тому, чтобы выползти из-под одеяла, как тут из коридора донесся резкий звук хлопнувшей входной двери. Чуть не упав с кровати и благодаря этому окончательно проснувшись, я крикнула:

- Ваше Величество!

Ни единого звука в ответ не последовало. Чертыхаясь на чем свет стоит, я выпуталась из одеяла, выдернула из кучи одежды на стуле первые попавшиеся шорты и, на ходу пытаясь пятерней расчесать волосы, выглянула в коридор.

- Ваше Величество!

Но нет, он действительно ушел. Размышляя в такт долбящей сверху музыке о том, куда могло понести Павла с утра пораньше, я направилась в ванную, чтобы умыться. По пути я успела глянуть на себя в зеркало на двери шкафа и прийти к выводу, что шорты выглядят слишком провокационно - из-под безразмерной футболки, в которой я хожу дома, их еле-еле видно. Секунду я думала, не пойти бы поискать в комнате какие-нибудь штаны подлиннее, но в конце концов просто завязала футболку узлом на животе и пошла совершать утренний туалет.

Все опасения вчерашнего вечера теперь, при одном взгляде в зеркало на собственное заспанное, ошалелое лицо вызвали у меня лишь смешок. Похоже, я и в самом деле становлюсь параноиком - сначала боялась этих парней из реалити-шоу, теперь вот своего собственного квартиранта. Ну с чего, скажите на милость, мне в голову взбрело, что он непременно будет меня домогаться? Наверняка ему и в голову ничего подобного не приходило, а мне только дай придумать что-нибудь, чего можно испугаться, и потом дрожать в углу от ужаса перед плодами своего воображения.

Успокоив себя подобным незатейливым образом, я вышла из ванной и с удивлением поняла, что музыка затихла. Либо у соседа проснулась совесть, либо, что более вероятно, кто-нибудь все-таки пришел и настучал ему на ушам. Например, дядя Миша с восьмого этажа, умеющий гнуть монеты одними пальцами, не прилагая к этому никаких видимых усилий. Ну и славненько, зато у меня не будет раскалываться от чужих битов голова.

Оказывается, пока я умывалась, Павел успел вернуться и сидел на кухне, с невозмутимым видом протирая объектив зеркалки. Меня, появившуюся на пороге, он окинул тем отрешенно-безразличным взглядом, какой у него обычно бывал после приступов ярости, и слова приветствия пробормотал как-то сдавленно, что означало только одно - приступ был знатный, мне повезло не оказаться рядом с этим бушующим ураганом.

- Доброе утро, Ваше Величество, - как можно более жизнерадостно откликнулась я, бухнув на плиту турку. - Вам музыка не мешала?

- Это была музыка? - с тем же безразличным выражением спросил он.

Я засмеялась.

- Ну, так это называют.

- Я решил, что дом рушится, - сказал он, отложив объектив в сторону и глянув на меня мрачно. - Или что наверху погром.

Мои неясные подозрения только усилились, когда я увидела, что на соседнем с ним стуле лежат ножны со шпагой. До сегодняшнего дня они мирно покоились в шкафу, куда я убрала Павлов мундир и шляпу - это я помнила точно, ибо собственноручно засунула оружие в дальний угол, за груду старых ботинок. В сочетании с непродолжительным исчезновением моего постояльца из квартиры картина вырисовывалась совсем пугающая.

- Вы что, были наверху? - осторожно спросила я, едва не просыпая кофе мимо турки. Павел кивнул.

- Пришлось подняться на верхний этаж, потому что никто, кроме меня, не собирался это прекращать.

- О боже, - простонала я. - Он жив?

- Кто?

- Парень, который там живет.

После короткой паузы, за время которой у меня сердце успело убежать куда-то в район печенки, Павел ответил:

- Впервые встречаюсь со столь невежливым молодым человеком. Устроить такой шум, перебудить весь дом и после этого отправлять меня… меня…

У него судорожно задергалась щека, а глаза загорелись знакомым мне яростным огнем, и я ощутила, как пол уходит у меня из-под ног.

- Вы что… - прошептала я, хватаясь за столешницу, чтобы не упасть. - Вы что, убили его?

Это было ошибкой. Теперь весь гнев Павла, доселе направленный на бедного фаната современной музыки с верхнего этажа, переключился на меня.

- За кого вы меня принимаете, Наталья? Вы считаете, я могу хладнокровно лишить человека жизни?!

- Хладнокровно - нет, - пробормотала я, пряча взгляд. - Но если вас разозлить…

Павел лишь презрительно скривил рот:

- Подобные личности на редкость трусливы. Я не успел даже извлечь шпагу из ножен, как этот юноша поклялся мне, что более не будет причинять никому никаких неудобств.

- О, Боже, - простонала я страдальчески. - Надеюсь, он не вызвал милицию… Да если даже и нет - теперь весь дом будет о вас судачить…

- Вас это так волнует? - спросил Павел безмятежно, понемногу успокаиваясь. - Я считаю, что вы запоздали беспокоиться по этому поводу.

Я подавила искушение со всей силы удариться лицом о столешницу. Теперь до меня начало доходить, что означают все эти обращенные на меня взгляды пожилых кумушек, которые выползли на скамейку перед парадным с наступлением первых теплых дней. Пожалуй, мой собеседник был прав, я действительно редкостный тормоз. Не удивлюсь, если весь дом уже с пару недель обсуждает, что Наташка Кремина с пятого этажа поселила у себя мужика.

- А… а… ну и ладно, - единственное, что я могла сказать на это. - Возьмите лучше тосты…