— Насколько мне известно, мистер Хастлер поступил так в целях защиты мисс Джонс, — говорит Бауэр, но на детектива этот довод не действует.

— Не думаю, что у вас есть какие-либо шансы, чтобы противостоять Гаррету Фостеру, — скучающим тоном говорит Стендлер, — Проходите в допросную комнату, мистера Хастлера скоро приведут.

— Спасибо, — дипломатично отвечает Бауэр, и детектив уходит, оставив нас одних.

Тут же позади нас открывается дверь, и я поворачиваюсь на звук. Родители Джека подходят к нам. Миссис Хастлер нервничая, теребит в руках носовой платок, а её супруг выглядит очень грозно.

— Где мой сын? — спрашивает он, и от меня не ускользает волнение в его голосе.

— Пойдёмте, скоро его приведут, — отец берёт на себя роль голоса разума, стараясь успокоить нас всех, и я в который раз благодарна ему, за то, что он приехал. Сейчас он мне нужен как никогда.

Мы располагаемся в комнате для допросов. Это небольшое помещение с безликими серыми стенами. В центре стоит стол, а по обе его стороны по паре металлических стульев. Напряжение и волнение сгущается над нами словно грозовая туча. Родители Джека стоят в обнимку, лица обоих встревоженные. Миссис Хастлер еле сдерживает слёзы, то и дело, вытирая глаза платком. Она кажется какой-то маленькой. Белый жакет висит на ней как на вешалке. На лице ни капли макияжа и видны все её морщинки. Она выглядит хрупкой и беззащитной, что вызывает у меня желание подойти к ней.

— С ним всё будет хорошо, мы вытащим его, — говорю я, осторожно касаясь её плеча. Она тихонько улыбается и кивает головой.

Наконец дверь кабинета открывается и входит Джек, его руки спереди сковывают наручники, а позади него идёт офицер с каменным лицом. Как только Джек обводит всех собравшихся взглядом, я замечаю, как его челюсть сжимается. Всё тело напрягается, и он смотрит на меня обречённо. Но я ничего не говорю, пусть злится на меня, если хочет, но ему нужны родители. Как только Джек садится за стол, дверь открывается и входит мужчина. Высокий и статный с модельной стрижкой и в дорогом костюме тёмно-синего цвета. Дорогие часы на запястье, кожаный дизайнерский портфель в руках. Чёрные ботинки начищены до блеска. Да и сам он весь блестит, как новенький автомобиль.

— Я Питер Льюис, адвокат мистера Фостера, — произносит он, ослепляя нас своей белоснежной улыбкой.

— Эдвард Бауэр, адвокат мистера Хастлера, — представляется Эдвард, и они пожимают друг другу руки, после чего оба усаживаются за стол. Эдвард занимает место с Джеком, а Льюис садится напротив.

— Итак, мой клиент сейчас находится в больнице, так что я буду представлять его интересы. Насколько мне известно, мистер Хастлер напал на моего клиента прилюдно, так что у нас есть множество свидетелей. А за это идёт срок от года лишения свободы и больше, в зависимости от последствий.

Я закрываю рот рукой, заглушая вздох. Они не могут его посадить. Не имеют права. Папа сжимает моё плечо, тихонько улыбнувшись.

— Всё будет хорошо, — произносит он одними губами.

— Ваш клиент прилюдно оскорбил мисс Джонс, тем самым вынудив мистера Хастлера вступиться за свою девушку. Это не была драка на пустом месте, — оборонительно произносит Бауэр.

— В любом случае, у мистера Хастлера уже есть немало случаев с драками. Я не могу сказать, что он примерный гражданин в отличие от моего клиента, который ежегодно жертвует деньги на благотворительность и в скором будущем собирается стать мэром этого города, — гордо заявляет адвокат Фостера, на что Джек недовольно хмыкает. Льюис смеряет его пренебрежительным взглядом и отворачивается. Скользкий тип, такой же, как Фостер. Моё терпение начинает заканчиваться, если он ещё хоть слово скажет против Джека, я ему врежу.

— Мы собрались тут не для того, чтобы оценивать прошлые заслуги моего клиента или восхвалять мистера Фостера. Перед нами лежит дело, которое нам предстоит решить, опираясь на настоящие факты.

— Думаю, мой клиент не будет против денежной компенсации и условного срока. Так же суд назначит сумму залога, — Льюис встаёт и мерзко улыбается, словно он уже победил.

— Мы обсудим это завтра с судьёй. Думаю, мы сможем договориться, — говорит Бауэр, как-то странно улыбаясь.

— Конечно, — Льюис кивает и выходит за дверь.

— Что сейчас только что произошло? — первым нарушает тишину отец Джека. — Нашего сына хотят посадить, к чему вся эта вежливость!

— Мистер Хастлер, успокойтесь, вашего сына не посадят, — спокойно произносит Эдвард, поднимаясь со стула и поворачиваясь к нему лицом. — Судья мой хороший друг, он уже давно пытается выстроить дело против Гаррета Фостера. Этот молодой человек не так уж чист, как все думают. Взятки, лишь немногое, в чём он замешан. У нас есть множество улик и доказательств против него. После того, как мы покажем его адвокату всё, что собрали на Фостера, то Джек станет для них меньшей проблемой. Убьём двух зайцев сразу. Ваш сын выйдет на свободу, а Гаррет Фостер сядет надолго.

Я не могу поверить в услышанное, как и все мы. Смотрю на отца, и он улыбается:

— Я же говорил, что всё будет хорошо.

— Спасибо, — шепчу я и обнимаю его, а после и Эдварда, — большое спасибо.

— Всегда рад помочь, но эту ночь мистеру Хастлеру всё же придётся провести здесь, — он смотрит на Джека и тот согласно кивает.

— Одна ночь, лучше, чем один год, — говорит он, облегчённо вздыхая. Напряжение понемногу отступает, я вижу, как он расслабляется. Мать Джека подходит к нему, не скрывая своих слёз и крепко обнимает.

— Я так переживала за тебя, — она целует его в лоб, что на какое-то мгновение вводит Джека в ступор. Но потом он улыбается ей, и я чувствую, как лёд между ними тает.

— Ты молодец, сын, — басовитым голосом произносит его отец, в его тёмных глазах плещется гордость и самое главное любовь.

— Ну, раз моё дело сделано, мне пора идти. Увидимся завтра, уже на свободе, — говорит Эдвард.

— Спасибо вам, — отец Джека с благодарностью пожимает ему руку.

— Я тоже пойду, тебя подвезти домой? — тихо произносит папа, и я согласно киваю.

— Подожди меня на улице.

— Мы приедем за тобой завтра, — миссис Хастлер целует Джека в щёку и выходит, всё ещё вытирая мокрое от слёз лицо. Отец Джека, хлопает его по плечу и тоже следует за женой на выход. Мы с Джеком остаёмся наедине, если не считать офицера, который стоит в углу и ничем не выдаёт своё присутствие. Лишь изредка поглядывая в нашу сторону.

— Прости, что не послушала тебя, — говорю я, садясь напротив него за стол.

— Ты хотела как лучше, я понимаю. Думаю, теперь я, правда, рад, что они приехали. Они меня удивили, особенно отец. Если бы я знал, что его уважение можно заслужить, набив морду главному мерзавцу этого города, то сделал бы это уже давно, — он смеётся, и я невольно улыбаюсь. Он всё ещё в смокинге, который теперь уже вряд ли когда-то наденет. Белая рубашка расстёгнута сверху и вся в пятнах крови. Нижняя губа немного опухла, а под глазом появился синяк. Но даже это не портит его вид. Мне хочется провести рукой по его ранам, залечить их, облегчить боль. Но сейчас для этого нет никакой возможности.

— Они, правда, хотят всё начать сначала, дай им шанс.

— Попробую, — он кивает, а после протягивает свои руки, скованные наручниками. Костяшки его рук сбиты в кровь, и я осторожно кладу свою ладонь поверх них. Джек с любовью в глазах смотрит на меня и выглядит при этом, таким раним, каким я его никогда не видела. — Спасибо тебе, Кензи. Ты снова и снова делаешь мою жизнь лучше. Боже, как же мне повезло встретить тебя, любить тебя. Это самый дорогой дар для меня.

— Из-за меня ты попал в эту ужасную ситуацию, — говорю я, сквозь слёзы, не знаю, откуда они снова взялись. Я чувствую себя ужасно виноватой перед ним. Не стоило нам идти на этот дурацкий приём. Я бы прекрасно прожила и без него. Но я просто обязана была потащить за собой Джека. Теперь он вынужден ночевать в этом ужасном месте в компании бандитов и воров.

— И сделал бы это снова, — нежно произносит он, глядя на меня из-под своих чёрных ресниц, — за тебя я порву любого в клочья. Никто и никогда не смеет сделать тебе больно.