— Я люблю тебя, детка, — шепчет он, гладя меня по волосам.

— Я люблю тебя больше, — усмехаясь, отвечаю я, обнимая его за шею.

— Это мы ещё посмотрим, — хитро глядя на меня, отвечает он, — думаю, нам не мешает принять ванну.

— Ты сегодня просто фонтанируешь гениальными идеями, — шутливо произношу я, но он тут же подхватывает меня на руки и несёт в ванную комнату.

Через несколько долгих минут ванна готова и мы оба погружаемся в тёплую воду. Джек переборщил с пеной для ванн, поэтому мы словно лежим в белом облаке. Воздух пахнет вишней, один из моих любимых запахов. Я лежу на груди Джека, пока он осторожно поливает водой на мои волосы. Потом он берёт мой шампунь и медленно втирает его в голову.

— Этот запах всё время напоминал мне о тебе, пока ты была в Париже, — тихо произносит он. Стоило мне уловить где-то запах вишни, я как дурак оглядывался в поисках тебя. Ты сделала меня сумасшедшим.

Это его признание заставляет меня смутиться. Хорошо, что он не видит, как покраснели мои щёки. Но каждый раз, когда я слышу что-то подобное, моё сердце радостно трепещет.

Закрываю глаза, наслаждаясь ласками Джека. Никогда не думала, что мытьё головы может быть таким потрясающим. Но оказывается всё, что делает Джек, превращается в нечто бесподобное. Его пальцы массируют мою голову, вспенивая шампунь. Всё моё тело расслабляется, превращаясь в подобие желе. Это потрясающе!

— Какие прекрасные звуки издаёт твой ротик. Если бы я знал, что тебе всего лишь стоит помыть голову, чтобы ты кончила, то давно бы этим занялся, — бормочет Джек мне на ушко.

— Не болтай, просто продолжай, — отвечаю я, улыбаясь во весь рот.

Конечно, он тот ещё придурок. Но он мой придурок и я люблю его больше, чем возможно. Никогда я не думала, что моё сердце может впитать в себя столько любви. Но кажется, благодаря Джеку оно стало в два раза больше. И то время, что мы проводим вместе для меня самое счастливое в моей жизни.

МАККЕНЗИ

Сегодня должны приехать родители Джека. После вечеринки у Джилл прошло несколько дней и с каждым новым днём настроение Джека становилось всё хуже. Я практически кожей ощущала его напряжение. Над нами словно собирались грозовые тучи. Он почти не разговаривал. Днём мы с ним оба работали. Он уезжал к Джен и до вечера находился там, а потом заезжал за мной в магазин. У меня же всё шло своим чередом. Вещи продавались хорошо. Я наняла несколько помощниц и теперь могла изготавливать больше нарядов, чем прежде. Мы с Вайолет поговорили, и она предложила создать мне интернет-магазин. У неё даже нашёлся знакомый, занимающийся созданием сайтов. Так что работы у меня хватало. Но стоило мне оказаться наедине с Джеком, все мысли о работе уходили на второй план. Я волновалась за него, мне было невыносимо видеть его таким напряжённым и хмурым. И вот этот день настал, и я боюсь, как бы сегодня не случился эмоциональный взрыв. Отец Джека настоятельно просил встретить их в аэропорту. И хоть я думала, что Джек откажется, но он удивил меня, приняв решение ехать в аэропорт. Он взял свой пикап и вот мы тут. Джек оставляет машину на парковке, и мы выходим на улицу. Перед нами небольшое двухэтажное здание аэропорта с большими окнами от пола до потолка. Всюду снуют мужчины и женщины с чемоданами, готовые улететь отсюда как можно дальше. Проходят симпатичные стюардессы в красивой голубой униформе и шляпках-таблетках. Сегодня выдался пасмурный день, небо затянуто тучами и кажется, в любой момент может пойти дождь. Не лучший день для воссоединения семьи. Но если быть честной, то вряд ли семью Джека можно назвать обычной. Смотрю на своего мужчину, который испепеляющим взглядом глядит на здание аэропорта. Лоб нахмурен, губы сжаты, грудь часто вздымается. Осторожно касаюсь его сжатой в кулак руки, отчего он вздрагивает. Невидящим взглядом мужчина смотрит на меня, словно до этого момента он и не знал, что я стою тут. Улыбаюсь ему, и его лицо немного расслабляется. Он разжимает кулак и берёт меня за руку, переплетая наши пальцы. Порыв ветра взъерошивает его волосы, и чёлка спадает на лоб. Осторожно убираю её с его лица и нежно целую в колючую щёку. Слышу, как он тяжело вздыхает и обнимает меня так крепко, что кажется, ещё немного, и я сломаюсь. Но я терплю, понимаю, что сейчас он как никогда нуждается в поддержке.

— Я с тобой, Джек, — шепчу я, пробегаясь пальцами по его густым волосам. Он отходит от меня и кивает головой. Я снова беру его за руку, и мы заходим в здание аэропорта. Как раз в этот момент сообщают о посадке самолёта, и мы просто остаёмся ждать. Я смотрю туда, откуда выходят пассажиры, и замечаю высокого мужчину, отчётливо напоминающего Джека. Чёрные волосы с редкими проблесками седины, красивое загорелое лицо, гладко выбритый подбородок. На нём дорогой костюм серого цвета и блестящие чёрные ботинки. В одной руке у него чемодан, а другой рукой он держит за руку красивую женщину с пышными каштановыми волосами. У неё утончённые черты лица, лёгкий макияж и бриллиантовые серьги, блестящие в ушах. Бордовое платье футляр и чёрные лодочки дополняют её шикарный образ.

Хватка Джека на моей руке становится сильней, когда он тоже их замечает. Они о чём-то беседуют и улыбаются друг другу, пока их взгляд не падает на Джека. Все трое явно чувствуют себя неловко. Медленно они подходят к нам, но никто из них не решается заговорить.

— Мистер Хастлер, миссис Хастлер рада вас видеть, — говорю я, стараясь из-за всех сил быть вежливой и как-то разрядить обстановку. Отец Джека мимолётно смотрит на меня и кивает, после снова возвращая свой взор на сына. Миссис Хастлер же улыбается мне, и осторожно обняв за плечи, целует в обе щёки.

— Маккензи, здравствуй дорогая. Какая же ты стала красивая. Сынок, дай я тебя обниму, — женщина обхватывает Джека руками, крепко прижимая его к себе. По его лицу я понимаю, что ему неловко и вообще как-то неудобно. Мне хочется, чтобы они смогли всё уладить. Чтобы у Джека было к кому обратиться в своей жизни. Чтобы было с кем разделить свою радость. Нам всем нужны родители. Даже, когда мы вырастаем и сами обзаводимся детьми. Нам всё ещё нужны материнские объятия и отцовская поддержка. И Джек не исключение. Я лишь надеюсь, что в этот раз они ничего не испортят.

ДЖЕК

Для многих родители — это самые дорогие люди. Но сейчас, снова увидев своих родителей, я понимаю, что они для меня незнакомцы. Я не видел их почти десять лет. Наши разговоры по телефону по пять минут раз в месяц ничего не значат. Они не знают, каким я стал, а я не знаю, изменились ли они. И неожиданные объятия моей матери совсем выбивают меня из колеи. Кто эта женщина? Моя мать обнимала меня только в детстве. И что это? В уголках её золотистых глаз проблёскивают слёзы. Это заставляет моё сердце сжаться. Злость на них понемногу стихает, и я понимаю, что как бы не старался их ненавидеть где-то в глубине души я очень по ним скучал.

— Сын, — отец обхватывает меня за плечи и слегка хлопает по спине. — Ты стал настоящим мужчиной.

Может мне послышалось, но я могу поклясться, что в голосе отца проскользнула гордость. Кажется, нам придётся снова познакомиться с этими двумя.

— Думаю, мы можем ехать, — слышу я голос Кензи рядом со мной. Боже, как я рад, что она поехала со мной. Без неё я бы даже не решился сюда приехать. Она усмирила меня, не дала сбежать или сорваться на родителей. За это я очень ей благодарен. Улыбаюсь Кензи и беру её за руку. Мне нужно чувствовать её, касаться. Замечаю взгляд матери, направленный на наши сплетённые руки и её счастливую улыбку. Но она ничего не говорит, и я отворачиваюсь от неё.

— Поехали, — говорю я, и мы вчетвером выходим на улицу.

Кое-как мы устраиваемся в моём пикапе, я сажусь за руль и везу нас домой. Домом для меня теперь стала квартира Кензи, поэтому немного странно возвращаться туда, где я провёл всю свою жизнь. Всё кажется каким-то незнакомым. Дом пустой и холодный, шторы закрыты, на мебель я постелил чехлы, когда уезжал отсюда. Всюду лежит пыль и воздух тут какой-то затхлый.