— Вы были рады видеть его?

— Да.

— Потому что он обещал дать вам информацию? О защитных чарах в поместье?

Она молчала, и Малфой снова опустил ремень на ее бёдра, разбавляя тишину в комнате звонким шлепком. На этот раз кожа задела клитор, отчего Грейнджер чуть не закричала во весь голос.

— Отвечайте мне, мисс Грейнджер.

— Нет. Он обещал мне информацию, но я не поэтому хотела его видеть.

— Я понимаю. И почему же вы хотели его видеть?

— Я хотела… я хотела… чтобы он меня трахнул… снова. Я не могла перестать думать о нем после Монте-Карло. Я хотела, чтобы он поехал со мной в Лондон. Я пообещала ему, что уберегу от Азкабана, что обеспечу ему безопасность, но он не верил мне.

— Возможно, дело в том, что он никому не верил.

Теперь замолчали оба. Гермиона ожидала дальнейших расспросов и порки, но вместо этого он проскользнул двумя пальцами в ее влажное тепло, медленно поглаживая внутренние стенки.

— Ты думаешь о нем сейчас? — прошептал он над ее ухом, положив другую руку на поясницу. — Об этом… беглеце от правосудия? Этом не идущем на контакт информаторе? Этом… враге?

— Да, — выдохнула она, прижимаясь бедрами к его руке.

— А теперь, из-за того, что ты хотела… — он согнул пальцы внутри нее и надавил на клитор большим пальцем, продолжая говорить. — Трахнуться с этим человеком, находящимся по ту сторону нескончаемой войны, о которой уже почти все забыли… теперь этот ублюдок Гаррисон сообщит о тебе в Министерство, — сказал он, имитируя надменный, гнусавый говор ненавистного аврора.

— Да, но я не…

— Тс-с, — Драко убрал волосы с ее лица, продолжая трахать двумя пальцами и чувствуя, как ее бедра начинают дрожать. — Я не задавал вам вопросов, мисс Грейнджер.

Он наклонился вперед и оставил поцелуй на ее виске, затылке, пространстве между лопатками. Большой палец начал двигаться быстрее, отчего Гермиона заскулила, изо всех пытаясь отстраниться от его руки.

— Да с тебя капает! Ты собираешься кончить? — спросил он. — Мы в процессе дисциплинарного слушания, мисс Грейнджер. Что бы сказал твой хваленый Орден? Что бы подумал Фордхэм? Как бы ты после этого показалась в доблестном Министерстве?

— Я не… — закончить начатое предложение ей не позволил третий палец, добавленный к двум предыдущим. Малфой словно точно знал, где находится та самая сокровенная точка глубоко внутри неё, потому что в следующую секунду он безошибочно прижался прямо к ней.

— Что такое? — невинно пролепетал он. Гермиона не могла ответить, слова в ее голове будто разбежались в разные стороны, не желая собираться в полноценное предложения.

Она почувствовала, как его язык скользит по ее бедрам, поднимаясь к промежности. Драко убрал руку и засосал клитор между губами, лаская его языком, но не позволяя ей подобраться к краю. По крайней мере до тех пор, пока она не признается. Не раньше, чем он узнает правду. Именно поэтому он полностью отстранился, оставляя ее там, раскрасневшуюся и дрожащую. Грейнджер натянула веревки и оглянулась через плечо, обнаружив, что он стоит там и облизывает свои чертовы пальцы.

— Пожалуйста.

— Пожалуйста «что», милая? — Малфой обошел скамейку так, чтобы оказаться перед ней, затем наклонился и посмотрел ей в глаза. — Пожалуйста, позвольте мне кончить? Ты еще не ответила на мой вопрос. Когда все узнают, что ты трахаешься с Драко Малфоем, что скажет Орден?

Зрачки у нее были расширены, щеки покраснели, на лбу выступила испарина. Гермиона впилась зубами в нижнюю губу и отвернулась от него, поэтому Драко встал, закрывая ей обзор.

Она почти забыла о других приспособлениях.

— Вы не устали, мисс Грейнджер, жить ради блага всех остальных?

— Я… мне нравится помогать людям…

Хлыст просвистел в воздухе и оставил ярко-алую полосу на ее порядком избитой заднице. Малфой успокоил обожженную плоть своим языком, оставив влажный след, прежде чем протянуть хлыст между ее ног, щекоча набухший клитор кожаным язычком на конце.

— Мне не нужна история твоей жизни… Я хочу, чтобы ты рассказала, что чувствуешь прямо сейчас, — Драко провел кончиком хлыста по всей длине ее позвоночника, затем по линиям рук и ног. — С того дня, как ты поступила в Хогвартс, ты начала жить для кого-то другого. Возможно, потому что тебе было слишком одиноко и ты тосковала по дому? Может, ты хотела почувствовать себя важной? Но ты решила отдать всю себя Поттеру и его маленькому рыжему дружку. Ты пожертвовала последними, наиболее важными годами своей учебы… — он наклонился к ее уху, — … самым важным, что есть в твоей жизни… чтобы спасти Гарри.

— Это больше, чем просто спасение Гарри, и ты знаешь…

Еще один хлесткий удар по бёдрам.

— Не перебивай меня, когда я говорю настолько красноречиво, дорогая. Ты меня рассердишь.

— Простите, сэр.

— Я хочу сказать… что, независимо от того, насколько велика твоя цель, насколько благородна… в конце концов, ты потеряла себя. Тебе это не надоело? Не устала от отсутствия места, где можешь пустить корни? Носиться по миру в поисках ответов, которых ни у кого нет, спрятанного сокровища, которого не существует? Разве ты не ненавидишь, что дома тебя никто не ждёт, когда ты падаешь в холодную постель в изнеможении, благодарная за то, что все еще жива, гадая, есть ли ты у кого-то в списке смертников?

— Да! — наконец, выкрикнула Гермиона, вскинув голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — ДА, Я ОЧЕНЬ УСТАЛА! Я устала быть ГЕРМИОНОЙ ГРЕЙНДЖЕР. Я устала быть последней ниточкой к Гарри Поттеру! Я устала от того, что все ищут у меня ответы! Большая половина моей сознательной жизни прошла в борьбе с этим злом. Всегда я. Каждый чертов день! — слезы, которые она изо всех сил сдерживала, внезапно хлынули из ее глаз, струясь по щекам. — Я больше так не могу!

Она опустила голову, задыхаясь от собственных рыданий и пряча лицо в потертой коже скамейки под собой.

Чувство сопереживания никогда не было его положительной чертой, а чувство вины и вовсе напрочь отсутствовало. Но теперь они оба выскочили на поверхность. Малфой слишком хорошо знал чувство истощения, давление, связанное с выполнением поставленной задачи, о которой ты никогда не просил, и вообще никогда не думал, что сможешь ее выполнить. Он чувствовал себя виноватым за то, что завёл ее слишком далеко в этой игре, которая должна была быть чем-то приятным, за то, что ударил ее хлыстом, и, самое главное, за то, что не позволил кончить, когда она просила. Он почти закончил с этим, пока она, наконец, не перестала сдерживать слёзы и не посмотрела ему в глаза. Вот она. Та же сильная и красивая Грейнджер, все еще отказывающаяся сдаваться… и она, наконец, говорила ему именно то, что он хотел услышать. Драко запустил руку в непослушные волосы и сжал их в кулаке, впиваясь в ее губы своими и заставляя отчаянно стонать ему в рот.

— Пожалуйста, — повторила Гермиона. — Пожалуйста, позвольте мне кончить. Трахни меня, пожалуйста.

Драко протянул руку к веревкам, удерживающим ее запястья, но она покачала головой.

— Нет, оставь их, — попросила она. — Я хочу этого. Просто… используй меня, возьми меня. Дико… приземлённо… примитивно. Я просто хочу почувствовать тебя внутри себя, как будто мы… гребаные животные.

Малфой прорычал в ответ, устраиваясь позади нее, раздвигая и поглаживая ее влажные складки двумя пальцами. Стояк был каменным ещё с тех пор, как он увидел ее связанной, но слышать, как она умоляет его трахнуть себя, было почти чересчур. Драко не думал, что ему удастся продержаться долго, так что ему придётся постараться. Впившись в кожу на ее бедрах ногтями, он погрузился в неё одним сильным толчком, легко проскользнув в тугую влажную плоть, пока Грейнджер выгибалась ему навстречу. Она удушено вскрикивала, когда он притягивал ее к себе за талию, навстречу каждому толчку своих бедер, умоляя его толкаться глубже, сильнее.

— Мерлин, Гермиона… я не могу… — Малфой навис над ее спиной, чтобы впиться в шею влажным поцелуем, изо всех сил прижимаясь к ней, чувствуя, как его оргазм нарастает, заставляя сбиваться с ритма.