За спиной зашуршало и, обернувшись, Мэй увидел, что ворон оседлал свое место, но еще не распластался по всей поверхности, а сидел прямо и вводил данные на экране управления, засунув планшет в набедренную сумку. Мэй покосился на торчащий из-под тряпичного клапана уголок образца устаревших технологий, но ничего не сказал. Вопросы, терзавшие его со вчерашнего дня, никуда не исчезли, чесался язык обсудить и все остальное, но интуиция подсказывала, что следовало с этим повременить. Ему казалось, что ворон по какой-то причине пытается избегать прямых конфронтаций и длительных обсуждений. По причине загадочной и неизвестной. Поэтому, оставалось только ждать подходящего момента и надеяться, что Август однажды расскажет все сам, ну или выдастся шанс подробно обо всем расспросить.

До этого знаменательного момента следовало сосредоточиться на предстоящей учебной миссии.

Мэй перекинул лапу через торпеду, взбираясь на место второго пилота, и чуть поерзал, удобнее устраиваясь в подогретом до нужной температуры седле. Август не наврал: подогнано все было идеально, лапы вписались в пазы как влитые, до петель рычагов управления было рукой подать. Дело оставалось за малым, Мэй выпрямился и вслух попросил «Стелию»:

— Пилот третьего ранга, личный номер 0W13773, Мэйнард Декарт, запрос на миссию ноль один, борт пятнадцать, разрешите вылет.

В воздухе перед ними развернулась голограмма, по которой побежали ряды мелких цифр, расчетов, всплыл номер зарезервированного узла аэро-рута и очередь старта. Из-за утренней пробежки Мэя они традиционно опоздали и плелись в самом конце. Ворон клацнул когтями по кнопкам консоли, загружая расчеты из базы данных «Стелии» в маленький бортовой компьютер и сразу же расшаривая на консоль управления Мэя.

Пока они были стажерами, их подстраховывал учебный автопилот.

Когда данные были загружены, и тихо пиликнул сигнал завершения, Мэй глянул на Августа. Он сидел в полной боевой готовности, держа в руках черный глянцевый шлем синхронизатора. Чуть подрагивающие ноздри и кончики пальцев выдавали кипящие в нем возбуждение и азарт. Заметив, что Мэй смотрит на него, он подмигнул, а потом натянул шлем, опустил визор и улегся на торпеду грудью, вытянув руки вперед и откинув ноги в упор. Мэй тоже принял боевую позицию, вдел пальцы в петли рычагов управления, коленями зажал торпеду.

Август запустил обратный отсчет.

Тихо, бесшумно, как и все на Морре, «Стрекоза» приподнялась над полом пещеры, сдвинулась с места, медленно разгоняясь, долетела до ворот ангара, а сразу за ними резко взмыла вверх, набирая высоту. Мэй лежал, вытянув руки — «Стрекозьи» крылья, ощущая давление ускорения, и наслаждался каждой секундой подъема. Визор синхронизатора достраивал окружающую реальность — стирал с изображения стойки кузова и ненужные детали оснастки, оставляя только чистое панорамное изображение. Как будто в воздухе парил не корабль, а сам пилот.

Ворон вывел «Стрекозу» в вертикальную свечку и добавил мощности, беря курс на ближайший чернеющий в небе аэро-узел — кусок небесной нейросети, последней возможности связи со «Стелией». Мэй рассматривал небо и стремительно удаляющуюся землю. И вместе с кораблем летел.

Зависнув над парящим на высоте маячком передатчика, Август отправил запрос на детальный план. Миссия была простой, направленной на обкатывание оборудования и адаптацию к климатическим особенностям Морры. Никаких охранных мероприятий, сложных грузоперевозок, патрулирования и фигур высшего пилотажа. «Стелия» расчертила голубой линией карту маршрута, наложив ее на рельеф планеты, и виртуальными флажками обозначила узлы контрольных точек, в которых следовало отмечаться после каждого отрезка пути. Линия шла от станции ровно на север, через белую ледяную пустыню, иссеченную трещинами и торосами льда. Забиралась на хребет скалистых, неприступных для наземного транспорта гор и резко сворачивала на восток, идя по самой кромке надвигающейся с запада высотной бури, чуть ныряя в сгустившиеся облака. Обогнув бурю по длинной дуге, спускалась снова в пустыню и возвращалась на станцию, замыкаясь в кольцо.

Август зачирикал под шлемом что-то на своем наречии, уточняя детали. «Стелия» ответила утвердительной трелью и свернула расчет. Ворон лег, вцепившись в рычаги, и «Стрекоза» сдвинулась с места, заходя в крутой разворот.

— До хребтов ты — ведущий пилот, — запоздало поставил в известность Август, — а там, дальше, я подхвачу управление. Развлекайся!

Мэй хотел было возмутиться такому самовольству, но туша корабля дрогнула, выходя из разворота и ложась на курс. Мэю показалось, что механика скрипнула под ставшими крыльями «Стрекозы» руками пилота, рычаги потяжелели и начали оттягивать конечности, передавая напряжение на несущие плоскости. Времени на разборки и возмущения не осталось, пилот вцепился в петли, слегка вильнув и выравнивая крен.

Километры снежной пустыни бесконечно тянулись под брюхом «Стрекозы», скучные для стороннего наблюдателя, но только не для Мэя. Мэй все на свете проклял, пытаясь совладать с неизвестной техникой в новых условиях пилотирования. Тело его, привыкшее к тяготению Морры, к надстройке в виде нескольких тонн железа привыкать никак не собиралось. И когда через пару часов полета они добрались до первой контрольной точки — небольшого пеленгатора, парящего в воздухе перед поворотом на горный хребет, Мэй чувствовал себя так, будто эти два часа полета таскал глыбы льда с перерывами на отжимания. Предупреждение Каарху о физической подготовке заиграло новыми красками и болью в онемевших по плечо руках.

Ворон, всю дорогу тихо лежавший, чтобы не отвлекать, перехватил управление. Мэй увидел, как от напряжения пошли буграми мышцы у него на руках и ногах, и впервые задумался о том, насколько Август сильный и жилистый, чтобы без дополнительных адаптогенов жить и летать в условиях ледяной планеты.

«Стрекоза» пролетела над зондом, который мелькнул зеленым огоньком пеленгатора. Задрала нос вверх, набирая высоту. Август уверенно вел их черную скорлупку из металла и стали, на экране синхронизатора приближался оскалившийся каменными шипами и сколотыми ледяными зубьями пик хребта. Корабль взвился над вершиной, взметнув за собой тонкие струйки снежной крупы, завис, выравниваясь, и ворон уверенно взял влево, на запад, в сторону темнеющей бури и извергающий молнии тучи.

— Эй, — отреагировал Мэй, разворачивая на оба визора карту, начерченную «Стелией», — не туда повернул…

— Я знаю, — сквозь зубы прошипел ворон, с трудом сдерживая «Стрекозье» рысканье. С хребта их сдувал усилившийся на периметре ненастья ветер. — Так надо. Просто поверь мне, есть дело поважней.

Одной рукой Мэй отпустил петлю рычага и задрал забрало синхронизатора себе на лоб. Глянул на ворона, который сосредоточенно вел их корабль к какой-то только ему ведомой цели. Из-под визора, закрывающего верхнюю часть лица, были видны сжатые в тонкую нить от напряжения губы. Над верхней губой испариной собрался пот.

Ветер за бортом усиливался, гнал навстречу громовую тучу, снижая видимость. Ворон упорно молчал, выжимая из двигателей полную мощность. Корабль дрожал по всей длине, периодически срываясь то в крен, то в рысканье, но все равно неустанно стремился вперед.

— Поворачивай, — Мэй захлопнул визор обратно на нос и вцепился в оба рычага управления, — чего бы там ни было такого важного, вряд ли за это стоит умирать.

— Стоит! — глухо прорычал ворон под шум разбушевавшейся стихии. — Ты и сам такой же, ну. Помоги мне найти Каарху, без твоих рук и глаз я этого сделать не смогу.

«Стрекоза» клюнула носом, преодолев фронт бури, врезалась в темную волну из ветра, снега и ледяной крошки. Шторм подхватил корабль поднял выше, дернул. Чуть не грохнул о землю. Попытался скрутить, вывернуть, утащить. «Стрекоза» взревела стабилизаторами, удерживая равновесие в полете. Пилотов в кабине швырнуло из стороны в сторону. Мэй крепче сжал лапами торпеду, удерживаясь в седле. Уже открыл было рот, чтобы возразить, возможно, задать наводящие вопросы. И тут же захлопнул его, когда они провалились в очередную воздушную яму, накрывшую кокпит снежной волной.