Ворон медленно отнял руку от губ Мэя, глянул на собственные влажные пальцы, как будто там находился ответ на неизвестный, мучивший его вопрос. А потом потянулся и легко провел когтями по скуле, покрытой мелкими пером, добрался до коротко стриженного виска. Мэй почувствовал, как по щеке прохладой прошлись длинные перья и тепло шершавых подушечек, зарывшихся в короткую стрижку. Точно так же, как тогда, в день первой их встречи, только в этот раз ворон был еще ближе и осязаемее, будто их первая ночь была игрой воображения, а сейчас, тут, в темном техническом помещении, все наконец-то происходило наяву.

Ворон скользнул ниже, обхватил теплой ладонью затылок, зарылся в вихры, притянул голову Мэя к себе, второй рукой придерживая за плечо. А сам наклонился ближе, к самой мочке уха, и тихо, но четко прошептал, едва касаясь сухими губами.

— Откуда ты такой взялся? Кто же ты?

Вкрадчивый, мягкий голос пробрался под кожу. Иголками прошелся по телу и теплой волной разлился в паху. Шерсть на загривке Мэя встали дыбом от внезапно накрывшего возбуждения. Мэй засучил конечностями, клацнул о казенный пластик когтями, упираясь лапами в пол.

В голове ураганом пронеслись события прошедшего дня — Пиника, Каарху, переломанные кости, всполохи ночи Морры, запах напарника, заполняющий альвеолы легких, заменяя собой кислород. Свежий, дурманящий, он волнами смывал врожденную застенчивость Мэя, делая все, что волновало, далеким и неважным. С обреченностью, неотвратимой и слегка грустной, пилот осознал, что план «держаться подальше от ворона» грандиозно провален — перечеркнут касаниями, нежным шепотом и черным пером.

Мэй сглотнул пересохшим от волнения горлом, поднял руку и зарылся в коротенький ежик влажных волос Августа. Как давно хотел. Притянул ближе и втянул свежий запах напарника.

— Я обычный пилот третьего ранга, — просипел тихо и хрипло в аккуратное ухо ворона, оказавшееся в сантиметре от покрытой перьями скулы. И добавил на выдохе, — мне кажется, я тебя хочу.

========== Глава 5: Осмос ==========

Ворон молча убрал руку с затылка Мэя и коснулся щеки пилота. Прошелся по ней, пропуская между пальцев серебристые перья. Мэй весь сжался внутри, не дождавшись ответа. На одно тягучее, мучительное мгновение подумал, что все понял не так. Что он, северянин, не привыкший к социуму, открытости и касаниям, истолковал обычную дружелюбность ворона как желание… Мэй сбивался на этом моменте, не зная, как правильно объяснить — желание чего? За короткую жизнь пилота его никто никогда не хотел, не проявлял особенных знаков внимания. Не выражал интереса ни в том самом смысле, ни в каком-нибудь другом. Он был винтиком, дополняющим общую конструкцию. Одним из множества. Ему это нравилось, к другому он не стремился, и до встречи с вороном о другом не думал и никого не хотел. Но сейчас… то, что с ним… между ними происходило, выбивалось за границу привычной действительности — не укладывалось в знакомые рутинные ритуалы и слова. Мэй заметался в попытках загнать все в рамки терминов, налепить ярлыки, рационализировать, упростить.

Озадаченный бесконечной каруселью раздумий, он не заметил, как Август задышал чаще и склонился к нему совсем близко, сосредоточенно сведя к переносице брови на красивом смуглом лице. Он коснулся губами тихо, безмолвно, заставив Мэя вздрогнуть. Прочертил шероховато прохладную линию по щеке и к углу рта. Прикусил в темноте чуть скрипнувшее перо на скуле, лизнул щеку, словно пробуя на вкус. Мэй замер с сердцем бьющимся где-то в ушах, не зная как отреагировать и что сказать.

Язык Августа, в контрасте с шершавыми, убитыми холодом и зимой губами, оказался горячим и влажным, и от этой разницы в груди пилота что-то сладко скрутилось, замерло. Теплая волна возбуждения превратилась в ревущее на тысячу голосов желание, и Мэй слабо трепыхнулся в попытке ответить на ласки Августа, не до конца понимая, как себя вести.

— Ворон, я… — начал было Мэй, но Август прервал его, не ответив — не спеша спустился по скуле чуть ниже, мягко толкнулся в полуоткрытый рот. Мэй опешил от незнакомых ощущений — томности, влажности, осторожных касаний, и как мог ответил, губами захватив чужой язык — солоноватый, металлический на вкус.

Осторожно выдохнул через нос.

Запаниковал слегка, соображая, что делать с руками, еще крепче вцепился в короткий ежик волос.

Ворон дернулся, отвечая на незамысловатую, хаотичную инициативу, и как мог изменил положение — сдвинулся, свернулся тугой пружиной тела и перьев, соскользнул с бедер Мэя к нему на живот. Окончательно осмелев, Мэй отпустил затылок и обеими руками обхватил тонкую фигуру ворона, притянув его к себе. Август дышал часто, сбивчиво. Под плотным слоем одежды грудная клетка с тонким каркасом ребер ходила ходуном.

— Можно… — оторвавшись на секунду от поцелуя, промычал ошалевший от ощущений пилот третьего ранга куда-то в покрытую обмотками и перьями шею.

Август опустил лицо и молча закусил губу Мэя. Накрыл его рот своим. Толкнулся языком глубже. Сдвинул руки пилота ниже, к себе на бедра. Без слов разрешая трогать себя везде и делать что в остатки разума взбредет. Мэй, чуть не двинувшись оплавленным от нетерпения мозгом и подстегиваемый похотью, нырнул обеими руками под ленты, краем уха услышав, как жалобно хрустнуло растущее на предплечьях перо. В жаркой тесноте под витками провел ладонями по теплой коже, по рельефу напряженных как камень мышц. Добрался до округлой, подобранной задницы и с замиранием сердца сжал теплую упругую плоть. Август вдруг разом расслабился, выгнулся, вильнув бедрами, выдохнул горячо и протяжно, клекотнул и по-звериному зарычал. Запах — свежий, металлический, солоноватый, окружал возбужденного ворона волнами, усиливаясь в ответ на каждое движение Мэя. Член в выданных Пиникой карго штанах давно налился кровью и стоял так, что у Мэя все плыло перед глазами. Ерзающий на нем, извивающийся от удовольствия Август усугублял ситуацию, добавляя остроты к ощущениям, выкручивал их в абсолютный осязательный предел.

Мэй целовался, захлебываясь от восторга. Придерживая ворона за гладкие мускулистые ноги, двинул бедрами вверх и вперед. Потерся о промежность, ощущая через слои ленты его возбуждение, делясь через толщу ткани своим. Август застонал в рот Мэя, не прерываясь, продолжая облизывать все, до чего дотягивался — небо, зубы, губы, снова небо, засосал язык. Мэй как мог отвечал, иногда опасаясь, что вот сейчас еще чуть-чуть и начнет не хватать кислорода. И если такое случится, то так тому и быть. Лучше сдохнуть от скручивающего, плавящего кости и сознание желания, чем хоть на секунду прерваться и вернуться в реальность, в которой до сих пор приходилось существовать, а не жить.

Член, которым Мэй исступленно терся о ворона, настойчиво требовал внимания, упираясь влажной головкой во внутренний шов. В яйцах звенело, в паху все скручивало мягкими спазмами и вело. Запах Августа, взвиваясь от возбуждения хозяина протуберанцами, добавлял к ощущениям, превращая воздух вокруг в озон.

Мэй остатками разума понял, что с этим надо что-то делать, пока он не спустил прямо вот так, лежа в темном пыльном техническом помещении, на жестком холодном полу. Чуть отстранился и выпростал руку из-под лент Августа. Протиснул ее между телами, нащупывая пуговицы или застежки, или что там было у штанов. Нетерпеливо, нервно дернул за них, пытаясь добраться до плоти, путаясь в завязках. Расцвеченная зелеными пятнами ткань натянулась, потрескивая на пределе, но так и не поддалась. Мэй тихонечко взвыл куда-то в Августа, тяжело выдохнув в насаживавающийся на его язык рот.

Ворон сбавил обороты, отстранился, блеснув в полумраке обветренными, истерзанными губами и глянул вниз на источник проблем. Лицо его изобразило целую гамму чувств — сострадание, понимание, удовольствие, желание, он скользнул по Мэю взглядом, любуясь его лицом. Приподнялся на локтях, присел на бедра пилота, пройдясь ягодицами по самым чувствительным точкам в злополучных штанах. И хрипло, не думая о том, что их услышат, спросил: