Прежде чем двинуться дальше, Мэй помог ворону справится с лентами — размотал до локтя, чтобы не сковывали движение. И когда все было готово, они медленно двинулись по коридору к ближайшей стене в обход камер. Август достал неизменный планшет из поясной сумки и начал в нем что-то набирать. Мэй осторожно заглянул в экран через вороново плечо, но увидел только бесконечный поток команд и цифр на черном фоне терминала.

— Сейчас, сейчас… — тихо пробубнил под нос Август, вводя очередную команду, — должно быть где-то здесь, ага…

С тихим щелчком отъехала в сторону замаскированная под панель, вместе они просочились в техническое помещение, идущее вдоль периметра «Э-терры» по спирали вниз.

Оказавшись внутри, ворон остановился, повернулся к Мэю, протянул руку и задумчиво провел когтями по его облачению. Ткань тихо скрипнула под пальцами Августа, а Мэй с удивлением отметил, что ворон теперь, кажется, ниже его.

— Наверное, лучше снять одеяло, — подытожил свои размышления ворон уже нормальным голосом, — тут с каждым пройденным этажом будет становиться теплее, а оно, в случае чего, помешает тебе бежать.

Мэй завозился, крутясь на месте, ища конец и начало спеленавшего его кокона, а найдя начал стремительно разоблачаться и через пять минут остался в одних штанах. Август следил за его копошениями странным, нечитаемым взглядом, от которого Мэй, засмущавшись, поежился. Ворон, заметив что Мэй готов, резко тряхнув головой, кивнул в сторону ближайшего пролета и скомандовал:

— Идем.

Потянулись бесконечные витки узких, затянутых инеем и изморозью лестниц, все глубже и глубже уходящих в чрево станции. Август вел Мэя уверенно, изредка сверяясь с информацией в планшете, примерно на пятом пролете Мэй отметил, что начало теплеть. От тепла ли или от того, что употребленный за день коктейль из медикаментов начал отпускать, сведенные судорогой последних суток мышцы на лапах начали приходить в себя. Медленно возвращалась гибкость и силы в покрытые шерстью конечности, все тело сантиметр за сантиметром, мышца за мышцей начало оживать. И когда мягкая, чуть щекочущая волна расслабления, идущая снизу вверх, добралась до плечей и шеи, Мэй не удержался и тихонько заскулил от удовольствия, на ходу прикрыв глаза.

— Тс-с-с… — не оборачиваясь шикнул ворон, а потом прошептал, — мы почти дошли до наших блоков. Тут стены тоньше, защита от холода не нужна. Так что лучше не шуметь.

Мэй изо всех сил попытался вести себя тише, но ощущения нового сильного тела были такими необычными, что молчать было очень сложно. Изнутри распирала энергия, каждая мышца пела и пружинила, как каучук. Отросшие маховые тихо шуршали, иногда задевая ступеньки, по которым они спускались. Слух обострился настолько, что Мэй слышал, как бьется сердце напарника и как устало он дышит, прибитый гнетом Морры. Чтобы как-то отвлечься, Мэй сосредоточился на худых, острых лопатках ворона, маячивших перед ним в полутьме коридора, и перестал их гипнотизировать только когда они наконец-то пришли.

Ворон остановился напротив ничем не приметной стены, провел пальцами по панелям, оставляя в пыли длинные полосы. А потом вогнал когти в едва заметную бороздку на стыке и слегка потянул. Кусок обшивки плавно, беззвучно, как и вся механика на станции, отъехал вправо, и в образовавшуюся щель ворвался чуть приглушенный мягкий свет жилого уровня. Мэй встал на цыпочки, заглядывая в образовавшийся проем поверх головы Августа, чтобы понять, куда ведет выход. За дверью обнаружилась белая стена, правее была видна часть поручня, окружающего шахту. Август уперся в створку ладонью, толкнул сильнее, налег на панель всем весом, отодвигая ее в сторону. Кусок стены тяжело поддался, расширяя проход достаточно, чтобы напарник смог просунуть в него плечо.

Мэй, следуя за вороном, уже было сделал шаг навстречу жилому уровню и блуждающим там бликам вечерней подсветки, когда лезущий через дыру в стене Август вдруг резко дернулся и сдал назад, больно оттоптав пальцы. Ворон, не обратив внимания на зашипевшего от боли напарника, стремительно выкинул руку, зацепил когтями край и спешно попытался задвинуть панель обратно. Мэй охнул… как ему показалось, тихо, но ворон, бросив наполовину закрытый проем, обернулся к нему со скоростью мангуста и бешено сверкая в темноте глазами повис на нем, заваливая на пол и одной рукой зажимая ему рот.

Мэй грохнулся, шелестя отросшим оперением, и засучил лапами по полу, стараясь приподняться на локтях. Ворон, не убирая ладони с губ пилота, оседлал бедра Мэя сверху и зажал ногами крепко, как удав. Лежа на теплом и пыльном полу, обездвиженный Мэй скосил глаза на прореху, пытаясь понять, что же так напугало Августа. Слабую вечернюю подсветку станции и ее же сонную тишину нарушили клацанье и силуэт восьми длинных мохнатых паучьих лап. Мэй почувствовал слабую вибрацию пола, а потом на дальней стене заплясали, вытянулись абстрактные, хищные тени, когда Астор Девлер появился в поле зрения и направился в сторону их убежища. Он-то что тут делает? Мэй посмотрел на ворона, заломив брови и отчаянно пытаясь просигналить глазами мучивший вопрос.

— Тише ты! — ворон, удерживал Мэя пришпиленным к полу, насколько позволял его легкий птичий вес.

Вслед за Астором на божий свет явился Пиника. Чуть шаркая ногами подошел к месту, где стоял капитан, слава Двуликой, брюшком к затаившимся в пыльном убежище пилотам. В отличие от арахнида, тюлень сразу заметил просвет в стене, но виду не подал, только сильнее встопорщил жесткие, седые усы. Обратился к капитану Девлеру, начал что-то ему втолковывать, плавно водя руками, указывая на движение в шахте станции. А потом фамильярно обхватил за покрытое хитином и щетинками плечо и потащил куда-то вдоль поручня, в сторону жилых блоков. Несмотря на разницу в размерах и количестве конечностей, Астор еле успевал перебирать лапами, семеня за размашистым шагом квартирмейстера.

Август и Мэй, продолжали лежать на полу технического помещения до тех пор, пока тюлень и паук не скрылись из вида. А потом еще немного, пока были слышны шаги — дробные перекаты Астора Девлера и мягкое шарканье Пиники.

Секунды тянулись, превращаясь в минуты, а те сливались в неисчисляемые мгновения. Ладонь Августа на лице увлажнилась от дыхания Мэя. Мелкие перья и пух, растущие вдоль воронового мизинца, щекотали кожу и лезли в нос, от чего хотелось чихнуть. Мэй фыркнул. Ворон, все это время напряженно всматривавшийся в узкую полоску тусклого света между краем панели и косяком, моргнул, как будто приходя в себя, повернул голову к Мэю и, не сдвигая руку, уставился на него своими серыми, холодными как лед Морры глазами.

«Стелия» за пределами их спонтанного убежища, как будто нарочно подловив момент, пропищала отбой и плавно отрубила свет, погружая станцию во тьму.

Зрачки Августа медленно расползались в черные как вантаблэк дыры, сожрав без остатка почти всю радужку. Мэй цеплялся взглядом за ассиметричные черты лица ворона, ночная подсветка придавала им потусторонний, мистический вид. В них сквозила нервозность пополам с возбуждением и, кажется, страхом. Стресс сочился из Августа, как радиация из сверхновой, четким рельефом подчеркивал окаменевшие мышцы спины и плечей. Сердце напарника под толстым слоем зимней одежды трепыхалось, билось как у колибри. Чуть подрагивали веки на изможденном, словно Август неделю не спал, лице.

Мэй нервно сглотнул под ладонью и, сам не до конца понимая зачем, потянул носом воздух. Атмосфера разила пылью, едкой химией, потом и пластиком. И поверх всего, перебивая биологически-техническое амбре станции, сладко тянуло собственным ароматом ворона — солоноватым, свежим как морской бриз, отдающий металлом, как озон. Запах, подстегнутый адреналином, пойманный выкрученным на максимум обонянием Мэя, был почти осязаемым. Он пенился, покачивался на волнах возбуждения, исходящих от ворона, и плотной пеленой окутывал очарованного ощущениями пилота третьего ранга.

Мэй затих, прекратив попытки выбраться из-под Августа, замер, боясь спугнуть странное, возникшее между ними оглушающее тишиной напряжение.