– Да? – настороженно произнес он.

– Ну, как ты там? – послышался из трубки женский голос.

– Набери меня позднее, я сейчас занят, – смущённо ответил он и выключил смартфон.

– Так вот, – продолжила Агния, – должна вас предупредить, что все вы сюда приехали вовсе не для того, чтобы разбивать свои семьи. Цель этого тура совсем иная, – добавила она и показала на табличку над своей головой «In love we trust».

– Вы приехали сюда исключительно для того, чтобы наполниться сакральной любовью. Подчёркиваю сакральной, а не сексуальной, как некоторые, может быть, думают, не будем показывать на них пальцем. Всем это ясно? – строго оглядела она присутствующих.

Все согласно закивали головами, кое-кто, правда, горестно вздохнул. Агния нагнулась и вытащила из-под своего сиденья прозрачную пластиковую коробку с крышкой.

– Ну, а раз ясно, тогда, – строго заявила она, сняв крышку, – для полного погружения в эту новую реальность…

– В реальность или в сон наяву? – перебил её маг Нуар, который не понаслышке был знаком с гипнозом.

– Скорее, в явь, в пробуждение от сна, в котором вы пребываете уже много лет.

– Не понял, – пожал плечами пан Тюха, – то есть всё это время, виходит, мы все спали?

– Получается, что так.

– А сейчас, значит, – продолжал допытываться пан Тюха, – вы хотите нас разбудить?

– Да, чтобы вы посмотрели на всё открытыми глазами… чтобы вы пробудились от того гипнотического транса, в котором пребывает вся страна… чтобы вы стали пробужденными…

– Что вы хотите этим сказать? – вскинулся вдруг пан Тюха, озарённый неожиданно пришедшей в его голову мыслью, – что ваш магистр снова будет погружать нас в свой гипноз? И где же он? В вашем бусике… тоже есть тайная видеокамера?

– Да, – призналась Агния и показала пальцем в потолок у себя над головой.

Миниатюрная камера, действительно, едва выглядывала из обшивки салона.

– И он сейчас нас видит? – спросила фурия Ульяна.

– Да, – сконфуженно улыбнулась Агния.

– Вы видите нас, Лаурис? – спросила его фурия Ульяна, помахав рукой в камеру.

– Да, я всех вас вижу, – ответил знакомый баритон.

– Это что же выходит, леди и джентльмены, – опешила фурия Ульяна, – куда бы мы не попали, Лаурис везде видит нас?

– А в номерах тоже установлены видеокамеры? – забеспокоился о. Владимир.

– Нет, в номерах, нет, – замотала головой Агния, – только в холле и в ресторане. И ещё в нашем бусике.

– И всё? – засомневался сатир Юлий?

– Ну, ещё несколько штук в центре города. Так вот, – продолжила она, переключая внимание, – для полного погружения в эту новую гиперреальность…

– О, какого интересного дискурса вы коснулись, – вновь перебила её фурия Ульяна, вставив любимое словечко. – Вы правы – гиперреальность, метамодерн – это именно то, что у нас сейчас происходит.

– И что это походу означает? – поинтересовался пан Тюха.

– Сартр – это не всерьёз, модернизма больше нету. Я такая пост-пост, я такая мета-мета, – с заметной иронией в голосе напела певица Карма песенку Монеточки.

– А если серьёзно? – усмехнулся пан Тюха.

– Метамодерн означает колебание, – чётко пояснила ему щебетунья Ульяна, показав перед его глазами пальчиком, как двигаются щётки на лобовом стекле, – туда-сюда, от иронии к серьезности, от любви до ненависти, от реальности к виртуальности. А началось все с того, когда вживую показали абсолютно нереальную картину разрушения башен-близнецов. То, что казалось незыблемым, как например, собор Парижской богоматери, вдруг на глазах у тысяч людей сгорел.

– А я как раз вела стрим этого пожара, – вспомнила Карма, – когда находилась совсем рядом от Нотр-Дам.

– Да, я помню эти слёзы на твоих глазах, – кивнула Леся, – когда у тебя за спиной горела крыша.

– У нас такой нереальной реальностью, – вздохнула Агния, – были живые люди, которые пылали, как факелы от «коктейлей Молотова».

– Наш мир сейчас подобен маятнику, – продолжила Ульяна, – который постоянно колеблется между двумя крайностями, причем с такой скоростью, что стирается грань между добром и злом: новости подменяются фейком, язык – мовой, а зрада перемогой и наоборот. В результате чего мы имеем расщепление сознания, шизофрению, суржик. Короче говоря, концептуальный оксюморон. Умышленное сочетание двух противоположностей: Украина-Русь, президент-клоун, премьер-министр – профан…

– Вернее, подмена понятий, – уточнил великий магистр, – война – это мир, диктатура – это демократия, ликвидация оппозиционных сми – это свобода слова. Жители нашей страны уже восьмой год живут в этой придуманной виртуальной реальности и свято верят, что так оно и есть на самом деле.

– Мы-то живем реальной жизнью! – не согласилась с ним Ульяна, отчаянно жестикулируя руками. – В отличие от вас! Это вы понапридумывали здесь чёрт знает что!

– Чёрт всегда знает что, – усмехнулся маг Нуар.

– Так! – громко хлопнула в ладони Агния, прерывая прения, – что-то мы отвлеклись … мы ведь собрались здесь не для того, чтобы прослушать замечательную лекцию Ульяны, а совсем по другому поводу, – с улыбкой оглядела она любовных путешественников, – не так ли?

– Так, так, – закивали ей заскучавшие ненавистники любви.

– Мы собрались здесь для того, – напомнила Агния, – чтобы наполниться любовью. Поэтому, – приподняла она с колен пустую прозрачную пластиковую коробку, – во избежание контактов с вашими мужьями и жёнами, у кого они есть, ну, и, кроме того, для исключения подпитки негативной энергии из соцсетей, все ваши смартфоны на время тура изымаются.

– Как это так? Это нечестно! Мы так не договаривались! – послышалось со всех сторон.

– Тем более, что смартфоны, – добавила она, – сейчас стали главным средством зомбификации людей. Не забывайте, что через глазок видеокамеры за вами постоянно наблюдают спецслужбы.

– Хотите сказать, что старший брат следит за нами? – забеспокоилась фурия.

– Глупости всё это! – махнула рукой гарпия.

– Глупости не глупости, а информационная аскеза, – непреклонно стояла на своём Агния, – это непременное условие Love Tour.

– А почему именно Love Tour, а не любовна подорож? – возмутился пан Тюха. – Почему такое неуважение к державной мове?

– А то вы не слышали, что английский, – усмехнулся сатир, – должен стать у нас в стране вторым языком.

– Лишь бы им не стал запретный язык! – вскинула руку фурия Ульяна. – Я целиком и полностью поддерживаю эту инициативу секретаря СНБО.

– И всё к этому идёт, – добавил Юлий, – смотрите: главная литературная премия у нас – Книга года Би-би-си, всеми грантами заправляет Сорос, а заокеанское посольство назначает всех наших министров, прокуроров и советует, как нам жить, что покупать и какую вакцину прививать.

– Так что учи английский, – посоветовала Хелен пану Тюхе, – население колонии обязано знать язык метрополии.

– Теперь вам понятно, почему наш тур и называется Love Tour? – усмехнулась Агния.

– Понятно, – развёл руками пан Тюха.

– Надеюсь, вам также ясно, – продолжила она, – что отсутствие телефонов – это главное условие нашей поездки.

– А если я не могу жить без смартфона? – вновь возмутился пан Тюха. – Я же своих зомбучных френдов по десять раз на день бомблю своими постами.

– Считайте, что вас забанили на шесть дней! И очень скоро вы убедитесь, что здесь совершенно иная реальность, где всё пропитано аурой любви, добра и дружелюбия.

– Я не понял, – повёл головой пан Тюха. – У вас здесь что? Какая-то потусторонняя реальность?

– Не угадали.

– Параллельная? – схохмил он.

Лёгкая улыбка промелькнула на устах Агнии.

– Ваша ирония явно подразумевает неприятие очевидного. На самом деле, всё гораздо проще. Дело в том, что у нас повсюду установлены глушилки ненависти.

– Глушилки ненависти? – удивилась Карма.