– Специалисты нам нужны, но инженернотехническую работу предложить не могу, все места заняты. Водителями – пожалуйста!

А я и не стремился попасть на руководящую должность, хотелось пороху понюхать.

– Тогда завтра пройдете медосмотр, инструктаж по технике безопасности и вперед, – постановил Титорага.

На следующий день мы с Вернадским ломанулись в поликлинику. Всех специалистов на медкомиссии прошли, кроме ухо-горло-носа. Он мне не подписывает и все. «У тебя, – говорит, – пробка в ухе». Да какая пробка? Я пальцем в ухе поковырял, нет никакой пробки. Вернадский на меня ворчит: «Ты что, уши не моешь, что ли?» Да как не мою? Мою. Неудобно даже как-то стало. А в это время в поликлинике свет вырубился, даже воду подогреть не на чем, чтобы промыть ухо. В общем, изнервничался я весь, еще Толян тут зудит над ухом. Потом свет включился. Медичка мне ухо промыла. И в самом деле, такая пробка вылетела, и так слышать стал отлично!

Прошли медкомиссию и вернулись обратно на прииск. Чтобы сдать технику безопасности, надо было учебу пройти, дня три или четыре. Мы пришли, в отделе женщина, инженер по технике безопасности, дала нам литературу – читайте, изучайте, потом я у вас экзамен приму. А Геннадий Федорович работал старшим горным инспектором и сидел в кабинете в этом же здании. Пошел на обед и увидел нас: «Вы чего здесь?» – «Да вот, технику безопасности надо сдавать». «Сейчас», – говорит. Забрал наши документы и пошел к этой инженерше. Слышим, она ему доказывает, что должны три дня изучать техминимум. А он возражает: «Чего они должны? Они же молодые специалисты. Только техникум закончили. Чего их мариновать? Спрашивай, экзаменуй их, и пускай идут работать». Ну, и правда, она побеседовала с нами, вопросы позадавала по технике безопасности, подписала, и мы на следующий день уже вышли на работу в автотракторный цех.

Поселок Гастелло небольшой, компактный. Автотракторный цех и бульдозерный парк, все рядом. Вернадского посадили рулить на ГАЗ-51, дежурка такая, закрепленная за бульдозерным цехом. Она постоянно колесила по приисковым участкам (Ремонтный, Транспортный, Омчак). А меня определили в ремонтно-строительный цех на ЗИЛ-585, в народе эту машину называли «веселый».

Хорошая машинка, малооборотистая. Что я только на своем «захаре» не возил: уголь, стройматериалы, опилки, песок, дрова в садики. Незаменимая машина. Зимой другие машины буксовали на перевалах, а я пускал свой зилок в натяжечку и проезжал мимо них дальше. Водилы только кулаки показывали вслед.

Название РСЦ говорит само за себя. Его работники занимались ремонтами теплотрасс, жилья. На Севере почва ходит: зимой бараки поднимает, так что крыша горбом становится, весной же, напротив, проваливается, и кверху задираются края. Естественно, от таких подвижек штукатурка в бараке осыпается. Вот женщины РСЦ штукатурили, красили эти бараки. Мужики-плотники меняли окна, двери, провалившийся пол. Контингент работников был в основном возрастной, но каждый – ас в своем деле. Да и по жизни люди были интересные.

В первую же смену меня начальник окликнул по фамилии. Услышавший это мужик подошел ко мне и поинтересовался:

– Ты родом из Белоруссии?

– Нет, с Урала, но предки мои из Белоруссии. Почему интересуешься?

– А я из Белоруссии, у нас вся деревня Титовцы и Корнеевцы.

Мы с ним разговорились. Я рассказал, что мои деды во время столыпинской реформы из Белоруссии перебрались на Урал. Ну, а я уже родился на Урале. Поэтому считаю себя уральцем.

Потом мы с этим мужиком общались по-родственному, он меня с семьей познакомил, неоднократно я у них в гостях бывал. Сейчас, по прошествии лет, жалею, что более подробно не выяснили наши родословные, может, у нас и общие корни были. Но тогда об этом не задумывался, молодой был.

Вообще в цехе работали люди самых разных национальностей. К примеру, латыш Юргутис Пронас Пронасович. Мужичок в годах, постоянно подшофе, это было его обычное состояние. Если он был трезвым, начальник цеха обращался к нему по имени-отчеству, когда же в подпитии, то называл строго – Юргутис.

Бывало, ремонтирует забор, чтобы вкопать столбик, сделает пожег для оттайки земли, а сам в магазин за чекушечкой. Пару глоточков сделает и слоняется по цеху. Начальник увидит: «Юргутис, что бездельничаешь?» А у мужичка сразу отмаз: «У меня пожег». Остальные работники только посмеивались.

Как-то раз приезжаю в цех и вижу незнакомца. Достаточно молодой парень, внешностью похож на грузина. Смуглолицый, на голове тюбетейка. Так сошлось, что нас в рейс отправили вместе. Познакомились, разговорились. Я его спросил: «Ты грузин?» Он сказал, что он абхаз и у него русское имя Руслан. Оказалось, что он недавно приехал на Гастелло и его поселили в нашу общагу. Через некоторое время, когда в нашей комнате освободилось место, он переехал к нам. На Колыму он приехал после серьезной размолвки с родителями, чтобы доказать им свою состоятельность и независимость.

Он как-то незаметно влился в нашу дружную компанию уральцев, местные в поселке даже стали называть его «обуралившийся грузин». Он обладал, как все кавказцы, горячим и вспыльчивым характером. Вспыхивал как спичка, но так же быстро успокаивался. Во всех наших терках и конфликтах с местными он принимал активное участие.

В основном же в цехе мужики были солидные, степенные. Работал в РСЦ плотником украинец. Фамилия у него – Лысый. Сам он не был лысым, шевелюра седая. Ну, просто досталась такая фамилия. С юмором мужик. Была у него собачка. Ходила за ним как привязанная. Кличка у нее – Босый. Порой путается у хозяина под ногами, он не заметит, наступит ей на лапу. Пес взвизгнет, а хозяин ему: «Не ходи босиком!» Звучало это прикольно.

До сих пор добрым словом вспоминаю нашего завгара Виктора Андреевича. Всегда спокойный, уравновешенный. Не помню случая, чтобы он на кого-то повысил голос. Всегда вникал в проблемы водителей, старался советом или даже добрым словом подсказать, успокоить в разных ситуациях. В первый мой самостоятельный выезд случился у меня «косяк»: распорол радиатор у машины.

Со стройцеха меня и еще двух мужичков послали за песком на речку. Надо было переехать мостик. А он деревянный, хлипкий на вид. К речке-то мы проехали нормально. Мужики машину песком нагрузили, поехали. В обратную дорогу по мостику я не решился ехать, двинулись по броду. Машина старая, заслонки радиатора не было, волна как пошла и загнула лопасти вентилятора. Деформированные лопасти распороли радиатор, вода из системы охлаждения вытекла. Все, стоим. Благо кто-то проезжал мимо, зацепил нас и приволок в гараж. Виктор Андреевич даже виду не показал, что недоволен, не отругал меня, хотя я сильно переживал, что напортачил, вывел из строя машину в первом же рейсе. Завгар только и сказал: «Снимай, будем паять». Я «мухой» передок разобрал, радиатор вытащил. Виктор Андреевич сам вооружился паяльником, я трубки зачищал, мы в два счета отремонтировали радиатор. И я снова отправился в рейс.

После этого случая я проникся к завгару большим уважением, и впоследствии не раз еще убеждался в его человечности и порядочности. С ним можно было любые проблемы порешать. Он любил повторять: «Что мы за шоферы, если даже для своих нужд, конечно, не в ущерб производству, не можем съездить куда надо». Так и велось. Рейсовые автобусы в поселок ходили редко, поэтому если возникала нужда поехать по личным делам, с ним всегда можно было договориться. Мебель перевезти, на природу с семьей съездить, документы в район отвезти, на рыбалку мужики задумают поехать – Виктор Андреевич никогда не отказывал, выделял транспорт. Ну и мужики наши, водилы, старались не подводить завгара: не злоупотребляли своими просьбами, работать тоже старались на совесть, в смену выходили в свой выходной, если была необходимость.