В тронный зал Катия входила уверенным шагом и, как бы ни было трудно, со сдержанным любопытством. Хотя теперь его следовало называть, наверно, Залом круглого стола. Холл казался несколько меньше из-за этого массивного предмета мебели. Стулья вокруг него были все одинаковые, так что оставалось загадкой, как кто узнавал, где его место. Может, по какому-то счету от короля, а король сам решает, где он сядет. Как ни пыталась Катия отыскать взглядом великолепное королевское кресло — не смогла. Зато свое место на совете нашла быстро. Все стулья были заняты, кроме одного, по правую руку от Артура. Несомненно, честь для женщины, пусть и королевы, если бы за этим не стоял какой-нибудь подвох.

Подвоха не было. Была дверца ловушки, которую узурпаторы церемонно и с пафосом захлопнули за спиной пойманной жертвы.

С той же беспристрастностью, с которой сэр Бедивер рассказывал Катии о двух путях её судьбы — замужестве или монастыре, теперь он оповещал её и присутствующих о волнениях в одной из провинций — Уэльсе. Хотя, со слов Бедивера, Уэльс не был провинцией. Это было королевство, но пока без правителя. Бедивер все подробно объяснил, скорее для неё, чем для присутствующих. Последний король Уэльса не оставил после себя сыновей. Его наследницей стала единственная дочь Эльза, мать Катии. Однако принцесса, еще в раннем возрасте обрученная, а позже ставшая женой одного из принцев Англии, больше ни разу не ступала на землю своего королевства. Отказалась она покидать мужа и потом. Печальные события для Уэльса давали возможность Англии объединить два королевства путем брака между следующими наследниками Уэльса и Англии.

Катии было горько, хотя она вроде бы радоваться была должна. Но было гадко, словно по её с любовью взращенному палисаднику потоптался отряд солдат. Её детская дружба с Гвидром оказалась всего лишь политическим союзом. Ничего удивительного, просто давно следовало забыть сказки и смыть радужную пелену с глаз. Только себя стоило винить, что она не желала знать таких элементарных вещей. Она хотела спросить, а что бы случилось тогда или несколькими годами спустя, если бы у её родителей родился еще ребенок — мальчик…

Она промолчала. Сэр Бедивер провозгласил, что теперь все зависело от Катии: принять, или эта ноша окажется для неё слишком тяжелой.

— Я не собираюсь отказываться от того, что мое по праву, — сказала она твердо и непреклонно. А пальцы до боли сжали подлокотник — нельзя выдавать свои чувства! Нельзя!

Именно такого ответа от неё и ждали. Дальше речь шла о налогах, о смуте на юге, о настороженных соседях. Катия слушала вполуха. Душой и мыслями она уже была в Уэльсе. Катия старалась сохранять невозмутимый вид, но, после данного согласия, вряд ли она кому-то была интересна. Может, только тому, кто желал получить от неё еще большую благосклонность.

— Катия, — Артур впервые назвал её по имени.

— Ваша милость… — впервые Катия назвала его уважительно, как положено по его нынешнему титулу.

— Я не лгал тебе.

— Но и правду не говорил. — Катия осеклась: если она хочет выжить, обмануть и наказать обманщиков, ей следует сдерживаться, показать им, что она наивна и безопасна. — Конечно же, для моего блага.

Получилось не очень искренне. Артур нахмурился. Затевать ссору, когда на них обращено столько глаз, было не разумно. Катия не заметила, что непроизвольно ускорила шаг. Артур тоже пошел быстрее, и они слегка оторвались от свиты.

— Снова пытаешься сбежать, принцесса?

Она остановилась и замерла, когда он коснулся её локтя. Как же ей хотелось развернуться и наградить его звонкой пощечиной. И все же она взяла себя в руки и вспомнила уроки Мэгги, которая пыталась привить девочке-сорванцу немного манер: «Женщинам не надо драться и размахивать кулаками, чтобы доказать свою силу. Будь мягкой как вода и нежной как шелк — и любой силач падет». Та девочка попробовала новый опыт на отце — и была восхищена результатом.

Все это было в прошлом, и все же… Вода сносит плотины, а шелк гладок и крепок, так что им можно и удушить…

— Я немного растеряна. Я думала, Уэльс — всего лишь дальняя провинция Англии… И вдруг… — тихо проговорила она и как бы невзначай приложила ладонь к груди Артура — как раз там, где должно было биться сердце. Потом она усилила голос, так, чтобы те, которые шествовали позади, слышали. — Ты же позволишь мне и дальше принимать участие в советах Круглого стола, как вашей королеве и хозяйке Уэльса? — дальше она снова заговорила тихо, как дышала, просто произнесла одними губами. — Я буду благодарна.

— Этой ночью, — ухмыльнулся её муж, придвигаясь почти вплотную.

Катия не ответила, просто опустила ресницы, что вполне можно было принять за согласие. Она отступила, Артур её не преследовал. Он стоял с таким видом, словно уже представлял её голой. Она представила его лицо, когда его распутные желания не осуществятся. Оно будет такое же кислое, как сейчас у сэра Бедивера?

В её покоях Катию ждал сюрприз. Милая Олвейн, желая подбодрить подругу, раздобыла целую миску сочных спелых вишен. И Катия щедро приказала отсыпать половину для мужа.

— Я же обещала его отблагодарить.

С этим подношением она отослала к нему Кэй, а Гарет пошла вслед за нею, чтобы сообщить Артуру, что этой ночью и несколько последующих ему закрыт вход в спальню Катии по самой естественной женской причине.

Теперь можно было лакомиться вишнями и болтать с подругами, как в старые добрые времена.

— Но это же ложь, — опасливо предупреждала Олвейн. — И это небольшая отсрочка. А что ты скажешь ему дальше?

— Это отсрочка на несколько месяцев. Ты не знала, что через два дня наш король покидает Камелот? Норманны после смены власти решили, что могут захватить север.

— И, может, норманны избавят нас от короля, — неудачно попыталась поддержать Катию Элейн, за что и была осаждена упреками.

— Не говори глупости!

— Сама не знаешь, что несешь.

Почти разом воскликнули Олвейн и Катия. Не то, чтобы она желала здравия мужу, но перспектива оказаться во власти северян, когда она беззащитна, пугала её гораздо больше вынужденного брака.

— И все же? Что дальше? — продолжала настаивать Олвейн.

— Что-нибудь придумаю, — Катия в задумчивости слизнула с пальцев вишневый сок. Ей бы только добраться до Уэльса, а там она найдет союзников и сумеет разорвать противный ей союз.

========== Часть 3 ==========

Все случилось не так, как желалось. И все, опять же, из-за Артура. Когда он вернулся с победой в Камелот, его уже ждало важное известие. И он не собирался упускать возможность вывести жену-обманщицу на чистую воду.

— И как это понимать? Ты хлопнула перед моим носом дверью, утверждая, что у тебя течет кровь. Тогда откуда ребенок? Как ты собиралась выкручиваться?

Еще ни разу Катия не видела мужа таким злым. Но он желал говорить с нею наедине, а значит, не хотел предавать огласке их ссору. Выкручиваться она не собиралась. К тому же, по первому взгляду определила, что Артур знал о её положении, еще даже не заехав в ворота Камелота.

— Зачем оправдываться? Ты и сам прекрасно знаешь, как все произошло. Ты требовал от меня наследника — и вот он.

Артур вдруг сделал резкое движение к ней, резко поднял руку, как будто замахивался, и Катия вдруг сделала то, чего сама от себя не ожидала. Она взвизгнула, отшатнулась, закрылась руками в защитном жесте. Катия не хотела злить Артура и для разговора накануне подбирала совсем другие слова, но, видимо, желание причинить друг другу боль у них было взаимным.

Никто никогда не посмел бы ударить дочь короля Вортигерна. Если бы он только руку поднял тогда, то тут же её лишился. А теперь…

Нет, Артур не стал её бить, просто схватил за плечи и встряхнул. Не толкал, но ноги вдруг словно стали ватными, и когда муж отпустил её, Катия, словно потеряв опору, опустилась перед ним на колени.

Меньше всего Катии хотелось оказаться перед соперником в таком унизительном положении. И было очевидно, что Артур принял её слабость за очередную уловку.