– Мизуори? Вот так встреча, – натурально удивилась Валери, быстро обернулась на посмурневшего Ричарда и перевела взгляд на японку.

– Валери! Они все мучают меня! Я не могу здесь больше находиться, это все бандиты! Помоги! Пожалуйста!..

Тишина в зале стала незаметной. Взгляды обратились на Мизуори, но она не замечала внимания. Девочку трясло от страха, но она пыталась улыбаться, ведь верила в скорое неминуемое освобождение.

– Как ты здесь оказалась? – подняв брови, медленно спросила Валери. Мизуори умоляюще смотрела на неё, одним взглядом прося поторопиться и прекратить её мучения. Для девушки, никогда не оголявшейся на публике, Мизуори держалась потрясающе. Ричард славно потренировался, надрессировав её. И даже то, что в ней жужжал вибратор, а по бёдрам текли соки, казалось, её нисколько не смущал в тот момент. И десятки раздевающих взглядов оказались незамеченными.

– Я… Сейчас это не имеет значения, – она отвела глаза и уставилась в пол. От прерывистого быстрого дыхания и плача грудь часто вздымалась. Украшенные глиттером соски, твёрдые и острые, топорщились и блестели от света ламп. – Ты должна мне помочь! Если… если не ради меня, то хотя бы ради папы. Ты же любишь его, правда? Пожалуйста…

Валери усмехнулась и вздёрнула подбородок. Она наклонила голову вбок и встала к девочке в пол-оборота.

– Ричард, – в мёртвой тишине позвала она. – За сколько Майк продал меня тебе в качестве шлюшки?

– Валери… – в ужасе прошептала Мизуори и сильнее покраснела.

– Он не потребовал ни цента.

Девушка вздохнула и с непроницаемым лицом обернулась к Мизуори.

– Что ж, предсказуемо. Я помогу тебе, дорогая, – ответила наконец она, и Мизуори просияла. – Ричард предпочитает больше смотреть, чем участвовать, поэтому, когда начинаешь ублажать его, не приступай к ласкам слишком быстро. Для начала покажи себя. Стриптиз вполне подойдёт. Хм, думаю, растяжка тоже должна быть хорошей, чтобы продемонстрировать себя со всех сторон. Ему это понравится. Так, что ещё…

– Валери… – выдохнула Мизуори и помотала головой.

– Любое празднество Ричарда заканчивается потрясающей оргией с участием девушек из его заведения. Поэтому можешь начинать морально готовиться, ты сегодня обратила на себя достаточно внимания, чтобы вызвать интерес. А каким он будет… не мне это знать, – с холодным безразличием чеканила она с лёгкой полуулыбкой на бордовых губах. – Хм, зря отказалась от игрушки-хвостика. Она, конечно, выглядит как украшение, и доставляет некоторое неудобство, но по окончании праздника хвост – это знак, что девушка против анала. Никто не будет насильно и без согласия вытаскивать игрушку и насиловать. Ночка тебя ожидает жаркая. Может, мне даже захочется остаться и понаблюдать, кто знает?

– Валери…

– Добро пожаловать домой, Мизуори, – пожала плечами Валери и отвернулась. Она махнула Рику и вышла прочь. Мизуори, дрожа всем телом, упала на колени и зарыдала. – Развлекайся.

Празднование продолжилось. Мизуори за руки подняли двое галантных мужчин и, приобнимая с обеих сторон, проводили полуобморочную девочку в одну из комнат для уединения.

– Тебе у нас понравится, – только и услышала она.

Валери качнула головой и посмотрела на звёзды в небе. Плевать она хотела на Ричарда. И на Мизуори тоже. Годы тесной светлой дружбы не имели никакого значения, когда Колиса лежала овощем, пускала слюни и ходила под себя. Только сестра была её миром, её маленькой звёздочкой, самой яркой на чёрном небесном полотне жизни.

***

Они сидели на кровати друг напротив друга. Взгляд Колисы был вполне осмысленным. Она даже улыбалась, но правая часть её лица в некоторые дни, когда состояние вроде как улучшалось, работала плохо, поэтому один глаз был закрыт, а уголок губ опущен. Даже таким подвижкам Валери была рада. Пять месяцев терапии, сочувственные слова медиков и прочее, прочее, прочее. Все руками разводили и предлагали отдать Колису туда, где о ней будут заботиться до конца её дней, потому что лучше всё равно не станет. Урон здоровью химией необратим, но Валери не слушала и не сдавалась. Колиса ходит. Видит. Слышит. Пытается говорить. Значит, не всё потеряно. Но каждую ночь, засыпая рядом с маленькой сестрёнкой, Валери плакала. От горя, боли и усталости. Она бесконечно устала.

– Али! – радостно закивала Колиса и засмеялась. Видеть её такой было безумно больно. Жалкое беспомощное тельце без толики разума, убитое изнутри, и любое крошечное мимолётное улучшение, которое назавтра сойдёт на нет, вызывало радость и горечь. Это никогда не сравнится с тем, кем Колиса была изначально. Замкнутая, закрытая, но она была живой. Ненавидела Валери. Но она жила. Так почему вид обтянутого кожей скелета вызывает в ней болезненный трепет, стоит только Колисе улыбнуться и начать лепетать на своём внеземном языке? Валери помешалась на Колисе.

– Я не понимаю, – пожала плечами в ответ и улыбнулась. – Не понимаю, что ты говоришь.

– Али! – Колиса тыкнула пальцем сестру в грудь и деловито кивнула. – Али. Али!

Валери моргнула и глупо уставилась на палец, которым Колиса продолжала её тыкать. Она вздрогнула, перестав дышать на миг, и блестящими от слёз глазами посмотрела на сестрёнку. Вид жёлтой высохшей кожи, натянувшейся на щеке, с живой улыбкой и сияющими глазами тронул её. Что-то так остро дрогнуло внутри, раздирая душу когтями, и Валери бросилась к сестре, сжав её в объятиях. Она впервые плакала так громко. От слёз не становилось легче. Грудь сжимало тоской по сестре, такой далёкой от неё. Эта подделка, жалкий муляж, – всё, что осталось, единственное, что ей было доступно, оставленное как слабое утешение. Настоящая Колиса жила внутри, и её нужно было просто разбудить.

– Али? Али. Али-ли! – позвала девочка. Она слабо сопротивлялась, отодвигаясь назад, ладошки скребли одеяло и сминали его в пальцах. Больше всего Валери хотела, чтобы Колиса обняла её, но её желание осталось бесплотной мечтой. Быстро отстранившись, она помотала головой и натянуто улыбнулась.

– Прости. Ты такая милая, что я не смогла удержаться. Прости. Я не буду больше тебя пугать. Всё хорошо. Всё будет хорошо, солнышко. Моё маленькое сокровище. Колиса, – шептала она девочке, обняв себя руками и раскачиваясь из стороны в сторону. В ушах неприятно звенело. – Никто тебя больше не обидит. И мы всегда будем вместе. Я тебя не брошу. Прости меня. Прости. Прости. Прости…

– Как трогательно, – раздался насмешливый голос. Валери похолодела и рывком загородила собой сестру. Из-за гардины, покручивая на пальце пушку, выступил Марк. – Твоя одержимость сестрёнкой пугает. Я всегда подозревал, что с башкой у тебя не лады. Н-да. Жалкое зрелище, честно говоря. Как будто поучаствовал в тройничке с калеками. Грязно.

– С-сука… – зашипела Валери, поднимаясь. В груди как бешеное колотилось сердце, кровь грел адреналин. Она выслеживала Марка почти месяц, но ублюдок как сквозь землю провалился. После своего побега он пропал с концами, и где-то внутри теплился уголёк надежды, что он получил ранение в той перестрелке и сдох рядом с мусорными баками, став кормом для крыс. Но он стоял живой и здоровый, нахально улыбаясь. Лоснящиеся щёки на откормленной роже смотрелись особенно отвратительно. Валери ненавидела каждую частичку его тела. Так даже лучше, что он жив. Она сможет убить его сама.

Он последует в ад вслед за Ричардом. Туда ему и дорога.

– Сидеть, – рыкнул он, направив дуло пистолета на Валери. Девушка замерла. – Вот так. Рыпнешься – прострелю башку тебе, а потом вышибу мозги крошке Лисси.

– О, только не говори мне, что ты собираешься толкнуть пафосную речь. Помаринуешь нас часок в таком положении, угрожая своей пукалкой, а потом, потешив самолюбие и убедив своё эго, что ты пуп земли, прикончишь нас. Ба-наль-но.

– Хах, нет, дорогая, всё намного проще. Мне нужно просто задержать тебя на месте, пока сюда едут копы. Видишь ли, один добропорядочный гражданин, которому небезразличен покой нашего любимого города, слил полиции видео, как ты безжалостно и хладнокровно убиваешь другого уважаемого гражданина. Но поскольку у тебя серьёзная крыша, мне пришлось нехило потратиться, чтобы наша доблестная полиция подняла свои жопы с кресел и двинула выполнять свой долг. В общем, жди гостей.