– Боже, Лисси, деточка, не нужно так скоро раздвигать ножки! Успеется, не переживай. До этого мы ещё дойдём, и у тебя будет шанс показать нам, чему ты успела научиться. А пока… Знаешь, что это? Ах да, хорошие девочки не знают о наркотиках. Я расскажу, если позволишь. Обычно этот чудесный препарат используют на провинившихся шлюхах. Малейшее касание к коже заставляет сучку течь и мечтать, чтобы её выдрали во все щели. Но вот беда: без… тесного контакта, – если ты поняла, о чём я, – шлюшка никогда не кончит. Два миллилитра этого чудо-наркотика заставят её изводиться от желания часами. Более опытные и искушённые хозяева, – продолжал лекцию Марк под скулёж Колисы, – предпочитают использовать его для воспитания строптивых рабынь. Надеюсь, смысл ты поняла. Сегодня же мы с тобой совмещаем приятное с полезным. Тебе нужно избавиться от скованности, так что считай это уроком. Мы оба – Майки и я – в твоём полном распоряжении. Развлекайся, – улыбнулся он и вогнал дозу в вену на её ноге.

Колиса заскулила от отчаяния и попыталась сжать бёдра, но распорка помешала. Она краснела от внимательных изучающих взглядов, направленных на её раскрытую розовую промежность. Тогда Колиса перевалилась на бок и уже из этого положения поднялась на колени. И всё под прицелом двух пар глаз. К тому времени вещество разлилось по всему её телу и захватило власть над мозгом.

Возбуждение нахлынуло резко. Пульс подскочил, и у Колисы помутилось в глазах. Забыв про унижение и двух взрослых мужчин, следящих за каждым её движением, она зажмурилась и тихо заскулила, согнувшись. Рубашка тёрла и зажимала кожу, распространяя по телу жар и насильное желание. Томление в каждой клеточке перетекало в низ живота и стягивалось тугим узлом, от которого сжимались пальцы на ногах. Скользкая горячая смазка потекла по бёдрам и закапала на пол. Лис с отчаянием завертелась, стараясь хоть чем-то надавить на промежность и снять невыносимое напряжение. И даже пронзающая всё тело боль причиняла неправильное мазохистское наслаждение.

И в самом страшном сне она не смола бы представить, что когда-нибудь ей придётся пережить нечто подобное. Мысли о недавнем групповом изнасиловании больше не казались чем-то диким и невозможным. Хуже было то, что Колиса не понимала собственное тело. Она боролась как могла, но наркотик, бегущий по жилам, был сильнее её воли. Словно демон, захвативший власть над ней, он подавлял, подчинял и заставлял девушку изнывать от недостатка ласки. Но где-то в самых отдалённых уголках её разума отчаянно билась мысль, что одной только ласки будет слишком мало.

Ей было страшно.

– Нетерпеливая малышка, – прокомментировал Марк, расстёгивая ширинку на брюках и вытаскивая член. – Ну же, милая, сама себе ты ничем не поможешь. Ползи сюда, добрые дяди о тебе позаботятся.

Девушка, зажмурившись, беззвучно разрыдалась, вгрызаясь в жёсткий кляп. Шар был большим и чуть ли не до хруста челюсти раскрывал её рот. В мозгу проносились картинки прошедшей ночи, как в этот самый рот её по очереди имели и наполняли его спермой. Но теперь эти воспоминания не вызывали отторжения организмом. И если Колиса ненавидела своих насильников и реакции на них своего тела, то само тело истекало смазкой и жаждало отдаться в умелые руки, наплевав на боль и незажившую нежную плоть.

Колиса, содрогаясь всем телом, на коленях медленно подползла к мучителям, поскуливая от болезненного возбуждения.

Она не могла даже прикоснуться к себе, став полностью зависимой от воли двух насильников.

– Теперь ты в надёжных руках, деточка, – с довольной улыбкой захлопотал всё тот же Марк и расстегнул кляп, освобождая хорошенько растянутый рот Лис для своего друга.

– Сюда, сучка, – довольно протянул Майки, отложил сигару и подтянул Колису к себе, чтобы она устроилась между его ног, и, обеими руками направляя её голову, насадил на свой член.

– Вот так, Лисси, сначала придётся немного поработать, но, думаю, тебе и самой это нравится, – комментировал с участием Марк, пока второй насильник обеими ладонями больно сжимал её голову и остервенело имел её в рот. Головка скользила по языку и толкалась в горло. Майк не давал ей возможности даже вдохнуть, лишь покорно принимать в свой рот его пенис и надеяться на милость и снисхождение. И рабыня даже от таких откровенно грубых действий, вопреки желанию, получала удовольствие, навязанное наркотиком. По щекам бежали слёзы, живот дрожал, но она стонала и хотела большего.

Пробка, растягивающая её покрасневший сжимающийся анус, будто увеличилась в размерах, и Колиса больше не хотела от неё избавиться. Напротив, она чувствовала приятную наполненность, которая хоть как-то смягчала её острое нестерпимое возбуждение.

Безумие.

Майк заставил её проглотить сперму и только тогда выпустил её голову из крепкой хватки. Колиса отодвинулась и закашлялась.

– Умница, теперь и здесь поработай, – зазвучал как всегда переливистый голос Марка. Он за ворот рубахи подтянул девушку к себе и нетерпеливо толкнулся в горячий влажный рот.

Колиса мерно насаживалась глоткой на твёрдый член Марка. Полуприкрытые глаза, в которых всё плыло от слёз, смотрели перед собой, но вряд ли Колиса могла что-то видеть. Носом она утыкалась в жёсткие волоски. Её горло было странно расслабленным, будто нарочно подготовлено препаратом для активной работы. Она совсем не ощущала тошноты.

Майк встал и тенью скользнул ей за спину. Пробка рывком покинула её анус, и Колиса взвизгнула. Мышцы сократились, и по телу пробежала волна болезненного наслаждения. Майк шлёпнул её по ягодице, вызвав новый стон.

Она ненавидела своё тело. Оно покорно реагировало томительным возбуждением на каждое грязное прикосновение. Яд в венах был сильнее голоса разума. Она не могла сопротивляться. Чувствительные соски тёрлись о грубую ткань смирительной рубашки. У Колисы не было ни единой возможности помочь себе руками и снять напряжение в глубине влагалища. Поэтому она давилась внушительным членом Марка, жмурясь от боли и удовольствия, и подставляла попу под тяжёлые шлепки ладонью.

Она прогнула спину и повиляла задом из стороны в сторону. Распорка мешала свести ноги и надавить на промежность. Если бы её рот был свободен, Колиса начала бы умолять, чтобы её наконец взяли.

Похоть, разлившаяся по венам и жгущая её каждую секунду времени, отключила разум. Колиса с жадностью насасывала головку, сжимая её губами и лаская языком. Она чётко и послушно выполняла всё, что говорил ей Марк, чтобы доставить ему высшее наслаждение. И несмотря на то, что прежде Колиса никогда в жизни даже не видела перед собой обнажённые мужские гениталии, её насильник был доволен её работой.

Она сходила с ума.

Лис не замечала, что челюсть болезненно заныла, а медовый голос Марка подначивал взять глубже, протолкнуть головку в горло. Она могла думать только о его сильных пальцах, что массировали кожу её головы и направляли под нужным углом.

Колиса не думала о том, что ещё вчера она была девственницей, что всё её тело ужасно болит после прошлой ночи, что её – чёрт возьми! – похитили и насиловали несколько часов, и что недавний кошмар скоро повторится. И будет повторяться чёрт знает сколько. Она стала сексуальной игрушкой для двух больных ублюдков. Но прямо сейчас Колису волновало только одно: желание как можно скорее ощутить в себе крепкий член.

Девушка закашлялась от брызнувшей ей в горло спермы и судорожно вдохнула. Марк потрепал её по волосам и большим пальцем размазал остатки белёсой жидкости по губам и щекам.

Майк окончил порку и отстегнул широко раздвигающий её ноги металлический стержень. Колиса облегчённо выдохнула и попыталась свести бёдра, но пинок в живот едва не опрокинул её на пол, и девушка скривилась и застонала от боли.

– Не смей, – угрожающим тоном прорычал Майк и снова с силой ударил по обеим ягодицам.

Кожа на попе горела и пылала, и новый удар прошёлся будто по оголённым нервам. Колиса дёрнулась всем телом и закричала.

– Ну-ну, не нужно плакать, – с улыбкой промурчал Марк, этот демон во плоти. – Взрослые девочки не должны плакать. Побереги силы, дорогуша. Они тебе понадобятся все и даже немножечко больше. Идёт? – Не дожидаясь ответа, Марк выдохнул ей в лицо едкий дым сигары и потянул её с пола на себя и усадил на колени. Вновь стоящий пенис скользнул по лобку и призывно дёрнулся. На конце головки выступила капелька.