Уже вполне привычно образы и воспоминания растекаются и мутнеют. Снова обрывки фраз и выныривающие из глубин чужого сознания лица.

«Где ты был все лето?» – Лили с каждым днем расцветает, взрослеет. Она становится девушкой, такой женственной и красивой. Только от взгляда на нее, от ее близости, сердце готово выпрыгнуть из груди и устроиться в ее маленьких нежных ладошках – пусть делает с ним, что захочет...

«Северус, подумай. Только с Ним ты сможешь добиться высот. Только рядом с нашим Лордом ты докажешь всем, что достоин большего, нежели вечно быть в глазах окружающих «нищим полукровкой», – породистое красивое лицо Малфоя еще дважды выныривает из круговорота воспоминаний.

«Далеко собрался, Нюньчик?» – противно насмешливый голос Блэка. Ехидная улыбка Поттера. Перепалки с «мародерами» все чаще.

- Как ты можешь общаться с этими... слизеринскими подонками? Они просто ужасны! -от негодования, обычно такой красивый, голос Лили срывается на визг.

- Чем гриффиндорские подонки лучше слизеринских? – волна ответного негатива грозится выплеснуться на любимую девушку.

- Как ты можешь даже сравнивать?! – девушка от возмущения и досады даже ногой топнула.

Снейп с силой сжал челюсти, силясь сдержать поток годостей, готовый в любую минуту сорваться с языка.

Лили. Его прекрасная огненноволосая колдунья ускользает все дальше от своего нескладного, «неправильного» друга.

Облака воспоминаний вновь стремительно завертелись. Воспоминание очень яркое, но до краев пропитанное злобой, досадой, обидой, чувством собственной униженности, ненависти и ... растерянности. При этом странно, сам Снейп смотрит на себя будто со стороны.

Солнечный день, его любимое место под деревом у озера. Он точно знает, что отлично сдал сегодня экзамен, но снова и снова пробегает взглядом по неровным строчкам черновика. Да. Все верно!

Знакомые голоса. Знакомые и ненавистные.

Удар в спину. Легенькое проклятие. Почти успел среагировать. Почти... Палочка отлетела куда-то в траву. Черт, эти гриффиндорские недоумки как всегда нападают толпой и со спины.

Отчаянный бросок к своей палочке, ноги подкосились, тело, будто чужое.

- Вы дождетесь своего! – прошипел Снейп, безуспешно пытаясь высвободиться из невидимых пут.

- Дождемся чего? – расплылся в наглой ухмылке Блэк.

Из уст Снейпа вырвался поток витиеватой ругани и проклятий, однако палочка лежала в трех шагах от хозяина...

- Ох, и поганый у тебя рот, – презрительно фыркнул Поттер.

Взмах палочкой. В эту же секунду Северус почувствовал, будто тонет, причем в чем-то горьком и скользком. Из последних сил силясь прокашляться и схватить спасительный глоток воздуха, он наконец понял что это – мыло! Розовая жижа, пузырясь и пенясь, стремительно заполняет рот.

- Оставьте его в покое!

Ужас, сковавший тело в эту секунду, не сравнить ни с одними путами. Ужас от того, что любимая девушка стала свидетелем его унижения. Северус замер, напрочь позабыв о попытках вдохнуть сквозь пенящийся кляп, сердце пропустило удар.

Мир вокруг растянулся и поплыл, будто солидарный с душащей мыльной жижей. Наглая, надменная полуулыбка, искривившая губы Поттера, голос Лили. Уши будто заложило. Неожиданно парень понял, что может пошевелиться, путы почти рассеялись.

«Палочка!». Он дернулся в сторону, ища взглядом вожделенный предмет. «Акцио палочка!». Бинго!

«Убью!», – лихорадочная мысль промелькнула в голове. Все заняло меньше секунды времени – взмах палочкой, проклятие слетело с губ, лицо врага в крови, ...но тут мир покачнулся и перевернулся с ног на голову!.. Ну, конечно, Блек, удар в спину! Собственная мантия, будто глумясь над хозяином, решила подыграть недругам, опутав длинными полами руки и голову. Громкий хохот со всех сторон, довольные смешки «мародеров» и ... плохо скрываемая улыбка, тронувшая губы любимой.

От накатившей на парня обиды, бешенства и злости потемнело в глазах. Катарина даже не успела понять, что происходит, как в мозгу Снейпа, а значит и всех присутствующих четко выстроилась цепочка – от изобретенного им самим проклятия, подвешивающего противника вниз головой, до Поттера, применившего это заклинание к автору. И связующим звеном между этими точками была Лили... Только она знала, и только она могла рассказать...

- Расколдуй его, – проговорил любимый голос.

Удар о землю.

- Повезло тебе, Нюниус, что Эванс рядом оказалась, – отозвался Поттер.

- Мне не нужна помощь паршивой грязнокровки! – слова слетели с губ, совсем позабыв спросить разрешения у мозга.

Смысл сказанного не сразу дошел даже до самого Снейпа. Лили нехорошо прищурилась и поджала губы. Злость в момент отхлынула вместе со всеми красками с лица парня. «Что я наделал?!»

Мир снова полетел. Белое марево, кружась и перекатываясь, выстраивало вереницу новых воспоминаний все больше отчаивающегося человека.

О своем собственном унижении Северус и думать позабыл практически сразу. Все мысли его сосредоточились только на одном – вымолить прощение у Лили. Он пытался с ней говорить, пытался объяснить, даже на коленях стоять, готов был сделать, что угодно, лишь бы любимые изумрудные глаза не смотрели с таким презрением и холодом. Но девушка была непреклонна.

В следующую минуту Катарина почувствовала жуткую духоту, а в нос ударил противный запах кислого пива. Северус поморщился и подошел к видавшей виды барной стойке.

- Мне нужна миссис Колински, – обратился парень к сухонькому лысоватаму мужичку, размазывающему тряпкой мутные разводы по мокрому стакану.

- На что тебе Анька-то? – насторожился бармен.

Парень пригвоздил мужика фирменным взглядом Грозы подземелий, ввиду юного возраста слегка облегченным, но уже тогда имеющим колоссальное воздействие на людей.

- Так нету, уехала она, значит, – пробормотал, вытянувшийся в струнку бармен.

- Куда?

- Да с сестрой родной у нее беда какая-то приключилась. Анька мне эту богадельню за полцены по-быстрому сплавила и на родину, значит, укатила. Ага, – кивая, словно китайский болванчик, ответствовал мужик.

Зияющая дыра внутри все разрастается. Одиночество разъедает душу. Анна была его надеждой. Хотелось самых обычных человеческих тепла и уюта, которые с каждым днем все больше казались юному Снейпу чем-то далеким, нереальным и даже иллюзорным. Мелькнувшая мысль – на каникулах вернуться домой – была отметена им, даже не успев оформиться в голове.

И снова образы, обрывки фраз и ощущений мелькают, будто в гигантской центрифуге.

Вот перед ним декан «родного» слизерина. Слагхорн, запинаясь и то и дело приглаживая ладонью свои «моржовые» усы, вещает студенту о безвременной кончине матери, безуспешно силясь натянуть при этом на лицо дежурно-фальшивую скорбную мину.

+++

Родительский дом. Вот потертая мебель, облезлые стены, этот тошнотворный запах затхлости и застарелого перегара. Лестница наверх. Каждая ступенька откликается усталым старческим скрипом. Ни одной мысли в голове. Шаг, еще один и снова... как маггловский робот, или жертва «империо». Дверь в комнату открыта. Полумрак. На кровати лежит мама. Она, кажется, даже стала меньше, худая, иссушенная, с посеревшими прядями волос. Длинный нос, такой же как у него самого, возвышается над впалыми щеками и ввалившимися закрытыми навсегда глазами, будто покосившийся флюгер.

«Сколько же раз эта тварь ломал тебе нос, мама?»

Северус тихо присел на край драного стула рядом с кроватью, пустым взглядом скользя по лицу самого родного человека. Медленно, будто измываясь, невидимые тиски сдавливают грудь, не давая сердцу биться, а воздуху проникать в легкие. Совершенно сухие глаза резануло жуткой болью, но слезы не желают излиться. «Мама...» Вселенская тоска и вина навалились на сгорбившегося подростка, давя и ломая. «Я бросил тебя, мама. Я ушел и оставил тебя одну с ним. Это не он убил тебя, это – я, потому что не помог, не защитил, бросил, предал...»

Следующее воспоминание столь внезапное и неожиданное, что ошарашило самого юношу. Он смотрит в остекленевшие глаза отца. Глаза мучителя, искалечившего детство и психику собственного сына, убившего жену. Мертвые глаза…