— Мы уже всё решили, — вставил Лорас, чувствую, как у него так и чешутся руки съездить Тириону по шее.

— Несомненно, несомненно! — хмыкнул Ланнистер. — Отец решает всё быстро — говорит «нет» и возвращается к своим делам.

— С чего вы взяли, что это было «нет»? — тут же встрепенулась Маргери.

— А разве он хоть раз сказал вам «да»? — ухмыльнулся карлик.

— Сказал!

— Разумеется, сказал, — зло ответил Ланнистер. — А сейчас жалеет о тех слова!

— Не вам судить об этом! — с видом оскорблённого достоинства изрекла Маргери и устремилась прочь от пасынка и его язвительных выпадов.

Догнав сестру, Лорас взял её под руку:

— Не расстраивайся, он всего лишь ревнует и обижен!

— Я не расстраиваюсь, — ответила Маргери, отводя взгляд.

Какое-то время они шли молча. Люди, попадавшиеся им навстречу, кланялись и уступали дорогу жене десницы короля. Некоторые из них заговаривали с ними, справляясь о здоровье леди Ланнистер, её бабушки и намерена ли та посетить столицу. Улыбаясь, Маргери отвечала им, игриво теребя подол алого платья, на котором лев не спускал глаз с прекрасной розы.

Подхватив сестру под руку, Лорас свернул к дорожке, ведущей в сад.

В саду было тенисто, свежо и тихо.

Дойдя вместе до фонтана с девушкой и кувшином, они остановились. В фонтане журчала вода, на зеркальной глади покачивались лилии, и над всем этим спокойствием неторопливо проплывали облака.

— Ты несчастна, — изрёк Лорас, не глядя на сестру.

— Ты не прав, — возразила Маргери.

— Ты перестала улыбаться.

— Я улыбаюсь — разве не видно!

— Ты улыбаешься чужим, но не мне.

— Я и тебе улыбаюсь, братец! — тут же затормошила его сестра.

— Твоя улыбка — она как платье — одеваешь по случаю и снимаешь за ненадобностью! — покачал головой Лорас в ответ на её наигранную весёлость.

— По большей части это так, но не всегда, — пожала плечами Маргери, отпуская его руку и прекращая свой спектакль.

— Этот союз — ошибка! Он неудачен! — горячо воскликнул Лорас.

— Ты о чём?! — в искреннем изумлении Маргери распахнула глаза.

— В вашем браке нет чувств.

— А моём браке с Тирионом они бы были! — едко усмехнулась Маргери. И взяв Лораса под руку, внимательно взглянула ему в глаза. — Мой брак — лучшее, что могло произойти. Мой муж не молод, но он и не стар. Он выполняет свой супружеский долг не принуждая меня к чему-то отвратному и не оставляя после себя следы любви, как делают это другие, и он не проводит ночи в чужих постелях. Он уважает меня, а я уважаю его. Его дочь — королева, его внук — наследный принц. Его сыновья сделали всё, чтобы он отказал им вправе на наследование земель и титулов, и всё это достанется моим детям. И он — десница короля — самый могущественный и богатый человек Семи Королевств. Скажи мне Лорас, мог бы мне всё это дать Тирион?

— Ну, тогда могу сказать лишь одно — как вовремя исчезала Арья! — не смог сдержаться Лорас.

— Умерла! — резко сказала Маргери. — Она умерла и погребена в крипте Кастерли Рок рядом со своей предшественницей!

— Ну ты то жива! — примирительно приобняв сестру за талию, молвил Лорас, зарываясь носом в волосы цвета каштана и сладостным ароматом роз.

— Жива, я — жива! — выдохнула Маргери, теснее прижимаясь к Лорасу. Её влажное дыхание сбивчиво щекотало шею, а сердце птицей, запертой в клетке, стучалось ему в грудь… Тягостные мгновения, поделенные на двоих, утекали в никуда… Резко выдохнув, сестра отстранилась и тут же воскликнула: — Смотри — Ренли!

Оглянувшись, Лорас и впрямь увидел своего Ренли, уверенной походкой направлявшегося к ним.

Поравнявшись, тот мягко улыбнулся, окинув неспешным взором сначала Маргери, а потом и его, Лораса. От этого взгляда у Лораса по спине побежали мурашки, а в паху привычно стало тесно.

— Приветствую цвет Хайгардена! — дразнящая улыбка была адресована Лорасу, а низкий поклон — Маргери.

— И мы вас приветствуем! — игриво рассмеявшись, ответила Маргери. — Отчего вы здесь? Разве король Роберт не пожелал взять вас с собой на охоту?

— Пожелал, — проронил Ренли. — Но только эти развлечения не по мне!

— Ты не выносишь вида крови! — мягко улыбнулся Лорас, заприметив тень, набежавшую на горячо любимое чело.

— У Роберта этого за нас двоих! — скривился Ренли. — Впрочем, Станнис от него здесь не отстал.

— Кстати, о Станнисе, — нахмурившись, произнесла Маргери. — Зачем Нед Старк с ним встречался?

— А вы хорошо осведомлены, миледи! — хмыкнул Ренли. — Знаете, мои братья мне не докладывают о своих делах, зато охотно посвящают в то, что другим знать совсем не хочется — вчера Роберт до полуночи сравнивал груди шлюх Мизинца.

— Поведение достойное государя! — не смог сдержать презрения Лорас.

— Он — король, и мы не должны судить его! — нравоучительно изрекла Маргери.

— Он давно уже перестал быть тем, кого все хотели видеть королём! — фыркнул Лорас.

— Что за речи! — нахмурилась Маргери.

— Твой брат прав, — покачал головой Ренли: — в последние годы Роберт стал невыносим — беспробудно пьёт и ничего вокруг не замечает. Случись сейчас что, и окажется, что у нас нет короля, а есть пьяница и знаток шлюх, чей зад уже не помещается на железном троне!

— Это изменнические речи, — с тревогой во взгляде воззрилась на Баратеона Маргери.

— Это речи брата, который больше не в силах смотреть на то, как катится в пропасть его старший брат!

— Тише, тише! — опасливая оглядываясь по сторонам, проговорил Лорас, беря Ренли за руку. — Здесь даже у кустов есть уши!

— Всё будет хорошо, вот увидишь! — тихо проговорила Маргери, подхватывая Баратеона с другой стороны. — Никто на нас не нападает, проблема Таргариенов решена…

— Почти решена, — поправил её Ренли.

— Почти решена, — согласилась с ним Маргери. — В королевстве мир, Роберта народ любит, лорды уважают, есть наследники. Мой лорд-супруг проследит, чтобы ничего плохого не случилось!

— Миледи, вы добры! — по тону Ренли не было понятно искренен он в своих словах или нет. — И конечно же правы. Долгих лет королю Роберту — пьянице и прелюбодею! Любимому и любящему брату! А его верному деснице и деду принцев — побольше денег и терпения!

Поджав губы, Маргери отвела взгляд.

Лорас с тяжёлым сердцем положил ладонь на плечо Ренли, чувствуя сквозь бархат камзола напряжение, сковавшее столь любимое им тело.

Прямо над ними надрывался соловей, сквозь журчание воды пробивались далёкие людские голоса, ветер, дувший с моря, нёс запахи моря и дальних стран. Если бы он, Лорас, мог уговорить Ренли уехать с ним. Уехать куда глаза глядят — подальше от Роберта, Станниса, от этого двора и всех приспешников и лизоблюдов. Они бы жили вдвоём, он бы сражался на турнирах, а Ренли читал бы столь любимые им стихи. Но Ренли не поедет. Он — брат короля Баратеона, первого имени своего, он — брат несгибаемого Станниса. Они не смогут затеряться в толпе и исчезнуть навсегда, а, значит, придётся им и дальше терпеть поучения Роберта, громогласно изрыгаемые пьяным голосом в пиршественном зале, средь могучих колонн подле Железного Трона или в лесной тиши, пугая зверьё. Поучения, от которых нежная кожа Ренли становилась алой, что маков цвет, играют желваки, а тонкие губы, что хочется зацеловать до смерти, сжимаются в тонкую полоску.

Зажмурившись и стиснув зубы, Лорас живо представил себе лес, охоту, пьяного короля и его разглагольствования: «А скольких девок ты трахал, Ренли? Когда же уже ты будешь трахать свою жену?» И покои, в которых государь, по возвращении с охоты, тыча пальцем в книгу великих домов, гневно вопрошает: «Всё, что от тебя требуется — засадить бабе член и сделать наследника! Долго ты ещё будешь выбирать?!»…

По возвращении с охоты, государь Роберт Баратеон, как и всегда уселся в кресло у стола, что было подле камина. Вино, стоящее на столе, грело нутро, а пламя — промокшие ноги.

— Ты хотел меня видеть, Нед? — голос государя был глух, а взгляд — устал.