— На второй карете сбилась упряжь, — сообщила вернувшаяся Анна. — Сейчас всё поправят, и тронемся дальше. Не желаете пройтись?

— Нет.., — покачала головой Арья. Выходить из кареты она не желала — покинуть её означало встречу с мужем, а ей этого не хотелось…

… Арья поправлялась крайне медленно. Мейстер Тамерлан навещал её ежедневно. Осматривал, проверяя, не возобновилось ли кровотечение, менял повязку на бедре. Арья послушно раздвигала ноги, кривясь от прикосновения холодного металла к плоти, и стискивала зубы, когда ткань, напитавшаяся сукровицей ожога, не желала отлипать от бедра. Расспрашивал о головных болях, возвращающейся памяти, светил свечой в глаза и заставлял следить за пальцами, которыми водил из стороны в сторону перед её носом. На столике, где раньше красовались флаконы с духами и ароматными маслами, выстроились лекарства. Покорно открывая рот, Арья глотала то одно, то другое, и с ложечки ела наваристый бульон, пахнущий курицей и петрушкой, заедая его печёночным паштетом, намазанным на мягчайший хлеб. А потом, отдохнув, кушала землянику — ароматную, сочную, только что принесённую из лесу.

Прошло много дней прежде чем она смогла сидеть и не чувствовать, что куда-то валится вместе с кроватью. Первые её шаги закончились бы падением, если бы не Нимесида, подхватившая Арью. Привыкнуть к тому, что каждый шаг даётся с трудом, и приводит к звону в ушах и темноте в глазах, а чашка с чаем кажется тяжелее ведра с водой — было трудно. Чувствуя себя ужасно слабой и лишённой всех радостей жизни, Арья коротала дни и вечера с книгами, которые ей приносили все, кто её навещал. А навещали миледи все. Почти, все. Кроме её мужа. Чаще всех бывала леди Дорна, заходили её мальчики, даже сир Киван и Тирион. Перелистывая страницы пухлых историй про драконов, Арья то и дело мысленно возвращалась к лорду Тайвину Ланнистеру и случившимся с ним переменам. Неужели всё дело было в ребёнке? Она пыталась расспросить Нимесиду, не произошло ли что, чего она, Арья, не знает, но та лишь качала головой, глядя на неё суровым взором. «Коли есть за вами вина — покайтесь мне, а я уж рассужу, стоит ли лорду Тайвину об том знать.., » — говорила она. Арья закусывала губу, думая о том, что кроме того, что она без его дозволения покинула замок и сама накликала на себя беду, каяться ей было не в чем…

Карета всё ещё стояла, не трогаясь с места.

Анна, откинув крышку дорожной корзинки, вынула оттуда пузырёк чёрного стекла:

— Пора принимать лекарство, миледи.

Взяв из рук служанки склянку, Арья одним глотком выпила горькую смесь.

Вернув пузырёк обратно, Анна достала небольшое лукошко с земляникой и подала его своей госпоже. Мейстер Тамерлан говорил, что ей нужно есть часто и понемногу. И всегда должны быть мясо и земляника. И Арья ела…

…Тот день, когда она смогла выйти из своих покоев и дойти до Львиного зала, Арье показался днём победы в великой войне. Опираясь на руку леди Дорны, она медленно шла по галерее, не до конца веря в то, что это, наконец, произошло. Что она сделала не десяток шагов до собственной террасы, а вышла на свободу, преодолев коридор, который ещё совсем недавно был ей не по силам. Счастливая от того, что вскоре она поправится, Арья, радостно улыбалась всем, а все улыбались ей — Мартин и Виллем, сир Киван, даже Тирион. Но не лорд Тайвин. Заняв своё место за столом напротив мужа, она увидела его равнодушное, словно высеченное из камня лицо, и внутри у неё всё перевернулось.

Этот семейный обед был непохож на те, что проходили раньше под сводами Львиного зала — в нём не было горечи чужих обид, язвительных фраз и скабрезных шуток. В окружении тех, кто сидел рядом, Арье было тепло и уютно, но стоило ей взглянуть на другой конец стола, как под мраморные своды просачивался леденящий холод, исходивший от хозяина замка.

Вернувшись к себе, Арья без сил опустилась в кресло. Ноги её подкашивались, сердце бухало, как бешеное, норовя выскочить из груди, а сбившееся дыхание, никак не могло успокоиться. А она-то думала, что выздоровление уже близко!

Взгляд Арьи зацепился за Иглу — отец, так же, как и лорд Тайвин не пожелал вспомнить о ней — нанёс визит вежливости, оставил подарок и уехал, не дожидаясь, когда она придёт в себя… Отец… Лорд Тайвин…

В горле у Арьи сам собой организовался ком, а в глазах защипало.

В таком-то неприглядном виде и застал её Тамерлан, пришедший справиться о здоровье леди Ланнистер. Сев напротив, он взял её за руку — не как обычно, когда считал пульс — эту нехитрую манипуляцию Арья научилась распознавать — а просто так.

«Миледи, — его голос был тих, а взгляд внимателен и проникновенен: — всё, что с вами происходит — лишь временные трудности. Всё это пройдёт, поверьте мне.»

«Откуда вы знаете, что меня тревожит?» — хлюпнув носом, спросила Арья, чувствуя, как предательская слеза проложила дорожку по её щеке.

«Вы слабы телом, а от того дух ваш подвергается ещё большим испытаниям. Вернутся силы — вернётся и всё остальное. Когда что-то ломается, мы, мейстеры, способны лишь направить внутренние силы в нужное русло, а дальше — только ждать. Вы сейчас, как арфа, миледи — часть струн ослабла, и мелодия вашей души печальна. Но придёт время, струны окрепнут и в вашу жизнь вновь вернутся звонкие ноты…»

Речь Тамерлана была витиевата и странна, но Арья ему верила. Конечно же, он прав, и слёзы Арьи тому доказательство — ведь не по лорду Тайвину она рыдала в три ручья? Это всё болезнь.

«Я хочу поправиться, как можно быстрее!» — воскликнула Арья.

«Если мы приложим совместные усилия, то дело пойдёт на лад,» — по-доброму улыбнулся мейстер.

Кивая, Арья слушала и запоминала: прогулки, сон, травяные настои и микстуры, печёнка и земляника. Страшное слово «малокровие» пугало её больше, чем ожог, травма головы и выкидыш, и она, во что бы то ни стало, хотела, чтобы оно поскорее исчезло из её жизни…

…Доев ягоды, Арья откинулась на подушки и задремала. А когда проснулась, оказалось, что они проделали немалый путь, и уже было время привала.

Покинув карету, Арья медленно направилась в сторону березняка.

Летний зной был удушающ, а воздух — недвижим. В траве стрекотали кузнечики, гудели пчёлы, пахло медовым духом, а по небу неспешно проплывали редкие белые облачка.

Дохромав до белоствольных деревьев с чёрными отметинами, Арья укрылась в тени их ветвей, достававших почти до земли.

Распустив поясной кошель, она достала носовой платочек и вытерла им лицо и шею.

В кошеле что-то брякнуло. Засунув в него руку, Арья нащупала флакон нюхательной соли и монету — дар Якена Хгара.

Вытащив кругляк, она бездумно прокручивала его меж пальцев. Арья совсем забыла про спасённого ею человека и монету пока однажды не увидела её, закатившуюся за ножку кровати. С тех пор, лёжа у неё в кошеле, она напоминала ей о Якене и Браавосе…

Спрятав монету обратно, Арья прислонилась к берёзе, устремив взор на поляну.

В лагере уже пылал костёр, расставлялась открытая палатка в виде навеса для обеда и отдыха, паслись распряжённые лошади.

Выхватив взглядом фигуру мужа, Арья отвела глаза.

Рядом треснула ветка, и раздалось покашливание. Обернувшись, Арья увидела Тириона, ковылявшего в её сторону.

— Чудесно выглядите, миледи!

— И чувствую себя лучше! — кивнула Арья. Как-то незаметно их отношения с пасынком выровнялись и стали почти дружескими. Сейчас, его общество доставляло ей гораздо большее удовольствие, чем общество лорда Тайвина.

Проследив её взгляд, Тирион согнал улыбку со своего лица.

— И долго будет продолжаться ваша с отцом размолвка?

— Откуда я знаю? — несколько недоумённо пожала плечами Арья — слышать подобное от карлика было странно и неожиданно.

— Что вы такого сделали? — пасынок был серьёзен, как никогда.

— Ослушалась, полагаю.

— Да, это наистрашнейший грех, в его глазах.

— Шутить изволите? — иронично изогнула бровь, Арья.

— Вовсе нет. Отец любит, чтобы всё было по его.