— Вы что, намерены в Королевской Гавани кому-то демонстрировать свои бёдра? — не удержался Тайвин.

Лицо его жены вытянулось ещё больше, а в глазах отразились обида и укор:

— Нога болит… Я не смогу сесть в седло!

Испытывая странное недовольство собой и возрастающее раздражение, Тайвин, вновь отвернувшись к окну, сухо проронил через плечо:

— Вы начнёте своё путешествие в карете, миледи. Желаю вам скорейшего выздоровления…

Покинув покои жены, он почти сразу наткнулся на Немесиду. Та с видом вселенского судии преградила ему путь. Тщетно попытавшись обойти безразмерные юбки натянутые на безразмерную талию, Тайвин вынужден был остановиться.

— Ты что-то хотела? — раздражаясь, поинтересовался он у своей бывшей няньки, а сейчас служанки его жены.

— Вы недолго пробыли у миледи, милорд. Надо бы вам поласковей с ней.

— Что ещё?

— Девочка страдает.

— Она и должна страдать! — бросил Тайвин, находясь на последней грани терпения.

— Отчего вы так несправедливы к ней? Девочка не виновата, что потеряла ребёнка! Она ведь сама ещё ребёнок!

— Сидела бы на месте, ничего бы не случалось!

— Она помчалась за вами, потому что переживала за вас! — проникновенно произнесла Нимесида, словно пытаясь втолковать прописную истину нерадивому ученику. — Да неужто вы думаете, что знай она о ребёночке, разве так рисковала бы?!

— Да, о ребёнке она точно не подозревала! — с горечью съязвил Тайвин.

— Вот видите! Вы сами это признаёте, а всё равно мучаете бедную девочку! А она так ждала вас! Спрашивала про вас, как только очнулась. Где, мол, лорд Тайвин? Жив ли? Не ранен ли? От чего не идёт?

—.., — перебирая пальцам воздух, Тайвин смотрел поверх тюрбана Немесиды. Арья справлялась о нём? Неужели, беспокоилась? Или это была попытка узнать, не решили ли Грейджои разом все её проблемы, сделав вдовой? Опустив взгляд, он посмотрел на суровое лицо своей бывшей няньки: — Скажи-ка, Нимесида, а о чём ещё спрашивала тебя миледи?

— А что вы хотите знать? — вскинув голову, Ним подозрительно уставилась на него своими тёмными, как ночь глазами.

— О лунном чае.

— О каком чае? Мне ничего такого не известно!

— Зато мне доподлинно известно! Это твой недосмотр, Нимесида!

— Мой.., — тюрбан качнулся в воздухе, то ли выражая сожаление, то ли несогласие. Пухлое лицо уроженки Летних островов приняло задумчивое выражение. — Я ни о чём таком не подозревала. А что вам сказала сама миледи?

— Это не важно.

— Вы не разговаривали с ней! — торжественно изрекла Нимесида, прочтя его словно открытую книгу.

— Это не твоё дело!

— Даже если она пила его, то не по злому умыслу, — перестав дерзить, пустилась в рассуждения Нимесида. — Она слишком молода и может бояться родов. Возможно, у них в роду были несчастья. Да и всё здесь.., эх, что тут говорить…

— Несчастья с другими не оправдывают её проступков!

— Это всё Амалия! — озарение внезапного открытия отразилось в чёрных глазах. — Это поэтому вы с ней так? Что ещё она наплела вам про хозяйку? Всё, что она сказала — ложь и клевета! Девочка привязана к вам больше, чем сама думает! Не верьте слухам — она чиста и невинна пред вами!

— Я верю лишь собственным глазам, — сухо бросил Тайвин. — А вот ты, похоже, не видишь дальше собственного носа. Подыщи миледи новую горничную. Как только она будет готова, мы отправимся в Королевскую Гавань.

— Милорд, мне не нужны помощники — я сама справлюсь!

— А кто сказал, что ты едешь с нами? Ты остаёшься здесь!

— Милорд! Вы дали слово вашей матушке — поклялись на смертном одре, что не выгоните меня! Я часть Утёса Кастерли — как скала, на которой он стоит! Никто не смеет меня упрекнуть в том, что я не умею хранить верность Ланнистерам!

— Да, верность ты хранить умеешь. А потому останешься здесь — ведь ты часть Утёса Кастерли. И не забудь подыскать девушку — расторопную и неболтливую…

Прошла не одна неделя, прежде чем, они смогли двинуться в путь.

Всякий раз, навещая жену, Тайвин справлялся о её здоровье и почти сразу уходил, сворачивая свой визит вежливости. Когда Тамерлан заверил его, что путешествие не навредит леди Ланнистер, та уже свободно прогуливалась по замку. Её постоянной спутницей стала Дорна, искренне переживавшая за своячницу. Киван поддержал решение жены задержаться в Кастерли Рок. Перепалки Тириона с мачехой как-то сами собой прекратились, и под сводами замка воцарилась иллюзия счастливой семейной жизни. Когда леди Ланнистер стала чувствовать себя увереннее, возобновились совместные обеды за большим, общим столом. Протекали они мирно и вполне дружественно в размеренной беседой о погоде, обсуждении падения Железных островов и планов на предстоящее путешествие. Само же путешествие началось в ясное, летнее утро, наполненное теплом и светом, с прощания на ступенях Кастерли Рок — Дорна, промакивая платочком глаза, просила «дражайшую леди Арью» быть осторожнее, больше отдыхать и не перегреваться на солнце, а Тириона — проследить за миледи. Тайвину она дать подобный совет не осмелилась. Киван, сдержанно обняв Тайвина, пожелал лёгкой дороги. Тайвин, пообещав, что уезжает ненадолго, вскочил в седло. Его жена и новая служанка разместились в просторной карете, украшенной гербами, и кортеж тронулся в путь…

====== Глава 1.18. ======

Качнувшись, карета остановилась. Отодвинув занавеску, Арья выглянула наружу — там не было ничего приметного — всё те же бескрайние луга с далёкими холмами, берёзы, сбившиеся стайками посередь зелёного моря, и облака, плывущие по небу.

— Миледи, мне узнать, что случилось? — голос Анны деликатно потревожил тишину кареты.

— Узнай, — равнодушно молвила Арья.

Новая горничная Арьи была безупречна — тиха, миловидна и не назойлива. Она была немного старше своей госпожи, хорошо знала своё дело и быстро научилась угадывать её пожелания. Арье так и не сказали, куда делась Амалия и почему Нимесида не смогла поехать с ними в Королевскую Гавань. О рыжухе она не переживала, а вот по луноликой Ним скучала. Неожиданно для себя Арья поняла, что успела привязаться к язвительной толстушке с Летних островов. Особенно, в последние дни…

Приходила в себя Арья долго и мучительно, цепляясь сознанием, тонущем в небытие, за голоса, звуки и запахи, доносившиеся до неё словно она упала на дно колодца, а весь мир остался где-то там — далеко и высоко. Она тянулась, кричала, звала на помощь, но всё было бе́столку. Онемевшая и безголосая, точно рыба в воде, Арья то погружалась в кромешную тьму, то вновь видела перед собой размытые очертания колышущихся занавесок и чего-то большого, шуршащего и пахнущего пряно и сладко. Нечто прохладное опускалось ей на лоб, гладило по голове, а чей-то знакомый голос тихо причитал: «Ну как же так, девонька, как же так…». Арья тянулась к этой руке и этому голосу, но тьма тянула её обратно. Иногда голосов было несколько, как и рук. Ловкие и уверенные пальцы брали её за запястье, ощупывали ей живот, вместо одеяла тела её касался холод, а ног — что-то влажное, от чего было ещё холоднее. Арья протестно стонала, требуя вернуть тепло на место. «Миледи, вы меня слышите? Миледи..,» — звал её знакомо-незнакомый голос. «Слышу!» — силилась она разомкнуть губы. Голос становился всё дальше и дальше, и она вновь погружалась в сон.

Постепенно пробуждения стали длиннее, темнота рассеялась, а разум научился узнавать людей и предметы, что были рядом. Вместе с окружающим миром в её сознание проникли боль и слабость. И, частично, воспоминания. С трудом выговаривая слова, она прошептала: «Лорд Тайвин? Где лорд Тайвин?..» И услышала, что её муж не убит и не ранен, что он в замке. И Арья возрадовалась. А потом она узнала, что потеряла ребёнка. Раздавленная обрушившейся на неё правдой, она лежала с пустотой в голове и в душе. Вместо мыслей были растерянность и непонятная тоска. Она ждала мужа, а он не шёл. А когда пришёл, то его холодность испугала её. От былых тепла и поддержки остались лишь воспоминания. Второй его визит, как и все последующие, был сродни выполнению долга лорда-супруга перед своей женой, и не имел ничего общего с их беседами, прогулками по берегу и той ночью, полной любви и страсти…