— Добро пожаловать лорд Тайвин… Леди Арья…
«Его предупредили — ворон или гонец,» — поняла Арья.
В чертоге — низком и задымлённом, с широкой притолокой, были накрыты столы. Бараньи рёбра, свиные окорока, каплуны, пареная репа, тыква, эль и вино — ничего общего со свадебным пиром в Золотом Зубе. Всё было просто и сытно.
Приветственные речи и поздравления по случаю союза Запада и Севера, к счастью, не затянулись. Ужин быстро превратился в то, чем и должен быть ужин — вкушением пищи. Бряцанье кружек и позвякивание ложек иногда перемежалось короткими фразами, большая часть из которых была ответами на вопросы, задаваемые лордом Тайвином о готовности Запада дать отпор железнорождённым. Лорд Сарсфилд, бормоча что-то не особо внятное, говорил о припасах, лесе, оружии, людях.
Когда большая часть еды перекочевала из тарелок в желудки гостей, в чертог торопливо вошёл мейстер. Поклонившись лорду Тайвину, он протянул хозяину замка письмо:
— Ворон из Утёса Кастерли!
— Милорд.., — схватив письмо, лорд Сарсфилд выжидающе смотрел на лорда Тайвина.
— Что вы медлите — оно же вам адресовано! — тень неудовольствия набежала на чело Тайвина Ланнистера.
— Да, да, конечно! — спохватившись, заторопился Мелвин Сарсфилд, раскручивая маленький свиток. Пробежав по нему глазами, он вскричал: — Милорды! Лорд Тайвин! Вести из Королевской Гавани! Его милость Роберт Баратеон объявил деяния Бейлона Грейджоев мятежом и призвал созывать знамёна!
— Мудрое решение! — провозгласил лорд Тайвин. Привычное спокойствие на его лице уступило место едва заметному удовлетворению. Вскинув голову, он обвёл чертог глазами. Под его взглядом лорды, один за другим, одобрительно кивали, значительно переглядываясь между собой. — Полагаю, самое время, провозгласить тост!
— За скорую победу! — поднявшись, вскинул руку с кубком лорд Бракс.
— За короля Роберта Баратеона! — присоединился к нему молодой Рагнар Эстред.
— За лорда Тайвина Ланнистера, за Щит Ланниспорта и Хранителя Запада! — встал сир Титос Бракс.
— За лорда Тайвина!
— За лорда Тайвина! — неслось со всех сторон.
Воодушевившись, Арья тоже встала с кубком в руке. Пригубив вино, она посмотрела поверх бокала на мужа. Его взгляд был устремлён на благородных сиров, поддавшихся единому порыву. Зелёные глаза загадочно посверкивали в полутёмном зале, а в лёгком прищуре и изгибе губ угадывалось тщательно затаённое торжество.
— За короля Роберта! — произнёс он, опустошая свой кубок до дна.
Когда чествования Хранителя Запада и короля Семи Королевств поутихли, леди Ширли тронула Арью за руку:
— Вы, должно быть, устали, миледи. Мой супруг сказал, что сейчас мужчины будут совещаться, и мы можем покинуть чертог. Ваши покои ждут вас. Я и леди Сибил готовы проводить вас.
— Да, конечно, — согласилась Арья. Как бы ей не хотелось узнать больше о предстоящей войне, но усталость от целого дня, проведённого в седле, была сильнее. Да и вряд ли в письме было написано больше, чем прочитал хозяин замка. Запад собирает знамёна — это и так ясно. И теперь это уже не желание Утёса Кастерли, а повеление короля.
Идя по собственному замку, его хозяйка явно нервничала, боясь, что что-то не устроит высокородных гостей, чего нельзя было сказать о второй даме, чью роль в Сарсфилде Арья не уяснила. Дородную даму лет пятидесяти не смущало присутствие ни самого Хранителя Запада, ни его свиты. За столом она налегала на угощения и вино, а сейчас, шествуя рядом с Арьей, без стеснения рассматривала её.
— Миледи.., — начала она.
— Да леди Сибил? — холодно прервала её Арья, давая понять, что не расположена к беседе.
— Как давно вы знакомы с лордом Тайвином?
— Достаточно давно.
— Ваш союз стал неожиданностью для всех!
— И что вас удивляет?
— Ничего, миледи. Я просто спросила. Он так давно овдовел, а женился только сейчас.
«Может, ему просто не нужна жена!» — мысленно пожала плечами Арья. За время путешествия она убедила себя в том, что её мужу была чужда любовь к плотским утехам. И что супружеские обязанности он выполнял только из чувства долга — шли дни, а то, что случилось в предгорье, когда лорд Тайвин взял её утром, больше не повторилось…
Сарсфилд они покинули на рассвете. Их войско стало ещё больше, усилившись людьми лорда Мелвила. Сам лорд Мелвил остался в замке, чему несказанно порадовал леди Ширли.
Колонна, двигаясь на Запад, за неделю прошла до развилки, делящей Речную дорогу на ту, что вела в Ланниспорт и ту, что уходила к Утёсу Кастерли. Рыцари, присоединившиеся к ним в пути, свернули на север, а лорд Тайвин со своими людьми — на юг. Когда на горизонте вновь показались горы, сердце Арьи болезненно сжалось. Она не могла понять, как так вышло, что её твёрдое намерение бежать, так ни к чему и не привело. Что её единственная жалкая попытка, так и осталась единственной.
Дорога вновь поползла вверх, становясь всё круче и круче. Огромный, прицепившийся к серым камням замок, рос на глазах. Башни, белевшие в темноте, переходы, лестницы, заполненные светом окна. Неприступные стены, как продолжение скалы. Обрывы, глядя на которые кружится голова. И далёкий гул моря.
Впустив их внутрь замка, Львиная Пасть захлопнулась, лязгнув цепями подъёмного моста, опустившегося за их спиной.
— Миледи, вот мы и дома, — молвил её муж, подавая ей руку и помогая спешиться.
«Скорее, в тюрьме.., » — озираясь, Арья смотрела по сторонам, почти ничего не различая, кроме высоты стен, терявшихся в темноте ночи.
Подождав, и так и не дождавшись ответа, лорд Тайвин подозвал какую-то женщину, велев проводить «леди Ланнистер в её покои».
«Леди Ланнистер» с трудом переставляя ноги от тяжести обрушившегося на неё открытия, медленно брела вслед за Китти и их провожатой. Поотстав, Арья с горечью думала об упущенных возможностях, о том, что отныне Львиная Пасть встала между ней и свободой, и о том, что ещё может обрушиться ей на голову по воле богов и её собственной глупости?
Этим чем-то оказалась маленькая обезьянка, спрыгнувшая от куда-то с высоты.
Отскочив, Арья поняла, что ошиблась — это был карлик. Маленький, едва достающий ей до талии, он был одет в красный кафтанчик и красные сапожки. Уставившись на неё, лилипут бесцеремонно изучал Арью, ослеплённую факелом, который она чуть не снесла головой.
Разозлившись, Арья обогнула местного шута, резко бросив через плечо:
— Чего пялишься? Разве твоё место не в балагане? Вот туда и ступай!..
*В средние века соль из-за своей ценности ставилась на стол, где сидели хозяева и почётные гости — верхний, за нижний — “ниже соли” садили тех, кто победнее и не столь значим.
**бригандина — доспех из пластин, которые нередко покрывались дорогими тканями, иногда с гербом. Возникла в XIII века и была доступна только крупным феодалам из-за дороговизны, позднее получила распространение, как типичное снаряжение пехотинца.
сюрко — длинный и просторный плащ-нарамник, похожий по покрою на пончо и часто украшенный гербом владельца, обычно чуть длиннее колена и с разрезами в передней и задней части. Сюрко использовался для защиты кольчуги от перегрева на солнце. Получил широкое распространение во время крестовых походов.
====== Глава 1.8. ======
— А где Китти?
— Мне не известно ни о какой Китти, миледи. Меня зовут Амалия, и я буду вашей горничной.
Резко сев в огромной кровати, Арья уставилась на рыжеволосую девицу, беззастенчиво рассматривавшую леди Ланнистер.
Девица явилась по утру, когда было время подниматься и приступать к туалету. Её зелёные глаза на белокожем лице дерзко ощупывали Арью, а собранные в тугую косу волосы и опрятное серое платье были обманчиво благообразны. Высокая, с узкими бёдрами и грудью, прикрытой лифом с кружевной отделкой, она была такой же заносчивой, как и всё, что окружало Арью отныне. Хотя, как может быть заносчивой мебель и стены, представить себе было трудно. Но Арье от чего-то казалось, что всё это смотрит на неё свысока. И огромная кровать под алым балдахином, и гобелены, с искусно вышитыми сценами из жизни древних королей и королев, и изящная скамеечка на витых ножках, обтянутая алым бархатом. И напольное зеркало в резной раме. Даже круглый столик и пара стульев, посверкивавшие отполированным до блеска деревом. Им вторили чудной кувшин из тонкого стекла и бокалы на витых ножках. Другой столик, прижавшись к стене, попрятал свои секреты в многочисленные ящички, не желая делиться ими с чужачкой. На гладкой столешнице красного дерева остались лишь узкая, хрустальная ваза и небольшое зеркало на подставке. Белая роза, стоявшая в вазе испускала тонкий аромат и, красуясь, ловила в зеркале своё отражение, показывая всем, кто истинный хозяин этой спальни. Ветерок, задувавший из окна, раскачивал невесомые шторы, которые словно изумлялись новой леди Утёса. А белокаменные львы, поддерживающие каминную полку, грозно разинули пасти, гоня прочь непрошенную гостью.
