— Значит, я первая и последняя, кто это слышит! — жёстко заявила Арья.

— Почему?

— Потому что… это глупо, обвинять собственную сестру.

— А обвинять собственного брата не возбраняется? Моя сестра обвинила меня в убийстве своего сына, смею заметить!

— И у неё ничего не вышло, — напомнила ему Арья, с плохо сдерживаемым раздражением. — Лучше расскажите о том дне.

— О том дне? Да мне нечего рассказывать! Вы ушли, я ещё выпил, а потом лёг спать. Это всё. Подрик меня разбудил, и сказал, что… её больше нет.

— А арбалет? Может, кто-нибудь к вам заходил?

— Может и заходил, — пожал плечами Тирион. — Я был пьян и крепко спал.

— Ясно.

— Ясно… И что дальше?

— Дальше? — не поняла Арья. — Я расскажу всё это вашему отцу — лорду-деснице.

— Он и так это знает. И ничего не делает, чтобы помочь мне.

— Почему вы в этом так уверены?

— Он наконец-то получил возможность избавиться от меня раз и навсегда, и он её не упустит.

— Вы ошибаетесь!

— Ошибаюсь, миледи?! — брови карлика поползли вверх. — Вы это говорите о человеке, который в день моего появления на свет хотел отнести меня к морю, чтобы отдать на волю волн? О человеке, который каждый день моей жизни сделал невыносимым и обвинял меня в том, что я убил свою мать при рождении?!

— Да, вы ошибаетесь, — поднимаясь, проговорила Арья. Правота слов Тириона была колюча и неудобна. Ей хотелось вовсе не слышать их, а ещё лучше, чтобы всего этого не было на совести отца её сына. — Всё это может быть и так, — продолжила она, собравшись с мыслями: — но вы забываете, что убит король — муж вашей сестры, отец ваших племянников. Умер принц Джоффри. И никто не знает, кто станет следующим. И это важнее, чем всё, что вы тут говорите.

— И поэтому отец держит меня здесь — чтобы усыпить бдительность истинных врагов?

— Да, — солгала Арья. Слышать неприкрытую иронию пасынка было неприятно, хотя, возможно, так оно и было …

Тириона она покидала с тяжким сердцем. Надежда, что он скажет ей чуть больше из того, что и так было известно, так и осталась надеждой. С каждым шагом холод и сырость подземелий становились всё дальше, а тревога, острым когтем царапавшая ей сердце — сильнее.

— Миледи! — знакомый голос заставил её обернуться. В потоках солнечного света, льющегося со двора, стоял Варис. — Вы были у лорда Тириона? — спросил он, поравнявшись с Арьей.

— Да, — Арья не сочла нужным скрывать это.

— Как он?

— Так, как и положено узнику подземелий! — мрачно проронила она.

— Обвинение слишком тяжкое, чтобы позволить ему ожидать суда на свободе, миледи.

— Но вовсе не обязательно держать его в камере!

— Таково решение лорда-десницы и королевы-регент.

— Угу, — буркнула Арья.

Их совместный путь пролегал по галерее, огибавшей центральный двор. Дживс и Стив, держась на расстоянии, следовали за ними. Внизу, как и всегда, сновала челядь, через арку ворот въезжали и выезжали гвардейцы, проходили торговцы и прочий люд, спешивший кто куда — на кухню, конюшни или с прошением к деснице. Здесь же, меж столбов, увитых цветами, было уже привычно тихо — смерть, зачастившая в королевскую семью, изгнала из Красного Замка звонкие голоса и смех, зато наполнила подозрительными взглядами и шёпотом. Вот и сейчас Арье показалось, что за колонной мелькнула голова очередного соглядатая.

— Как вы думаете, кто это сделал? — спросила она того, кто ведал всеми тайнами.

— Пока что, к моему глубочайшему сожалению, всё указывает на лорда Тириона, миледи, — склонив лысую голову, с показной скорбью выдохнул Паук.

— И вы верите, что это он?

— Не важно во что верю я, миледи. Важно чему поверит суд.

— Да. Суд. Но это не означает, что поиски виновного не должны продолжаться.

— Вы совершенно правы, миледи.

— Вы знаете, что Оберин Мартелл в столице?

— Это моя обязанность — знать такие вещи, — слегка улыбнулся Варис. — Но я бы на вашем месте сейчас подумал о другом человеке, который скоро будет здесь.

— О ком?

— О Станнисе Баратеоне — он тоже захочет узнать, кто и зачем убил его брата. И он не Ренли.

Отвернувшись, Арья посмотрела во двор. Станнис… О нём она не раз слышала от отца, но ни разу не видела.

— Какой он? — полюбопытствовала она.

— Какой, миледи? — задумчиво протянул Варис. — Он из тех, кто верен долгу и будет следовать ему до конца. Его уважают за стойкость и преданность брату. Он тот, кто не тратит слов по пустякам, а предпочитает дело.

— Ясно, — хмуро кивнула Арья.

— Правда, в последнее время лорды Штормового Предела пребывают в некотором недоумении.

— Из-за чего?

— Брат ныне покойного короля отвернулся от веры в Семерых, и во всём этом, говорят, повинна женщина — красная жрица.

— Она его любовница?

— Нет, миледи. Более того, леди Баратеон сама искренне уверовала в Рглора.

— Вот как? — пожала плечами Арья не зная, как относиться к этой новости.

Галерея, закончившись, распалась на две арки. Шагнув к той, что вела в башню Десницы, Арья обернулась:

— Надеюсь, вы приложите все усилия, чтобы отыскать убийцу короля.

— Разумеется, леди Ланнистер, — склонился в поклоне Паук. — Отрадно слышать ваши слова.

— Отчего?

— Они полны уверенности в том, что никто из близких вам людей не стоит за этим деянием…

Замерев, Арья вперила долгий взгляд в Мастера над шептунами.

— Вы не ошиблись, — ровно проронила она.

Паук, распрямившись, склонил голову набок. Весь его вид был всепонимающим и сочувствующим одновременно.

— Союз, заключённый между домами Ланнистер и Баратеон подарил всем нам десять лет мира, — тихо продолжил он. — Что будет дальше зависит от Ланнистеров и Старков.

Кивнув, Арья развернулась и зашагала вверх, и только у дверей в свои покои поняла, что же именно её смутило — Варис совсем не упомянул Тиреллов…

В покоях было непривычно тихо.

— Где Рикард? — спросила Арья Анну, вышедшую ей навстречу.

— Принимает ванну. Он только что вернулся с тренировки с лордом Диконом, — мягко улыбнулась Анна.

— Это хорошо, — рассеяно кивнула Арья. Мысли её были далеки от сына и его потешных боёв.

— Миледи, я вам больше не нужна?

— Пока нет, а что?

— Нужно забрать ваши вещи от портних.

— Иди, если надо, — не поворачивая головы отпустила её Арья.

Анна ушла, а Арья уставилась в окно, за которым по синему небу неспешно плыли облака. Из соседней комнаты доносились голоса — тихий Рикарда и, как всегда сурово-повелительный, Нимесиды. Похоже, Рикард и вправду устал, а Ним не дозволяла ему расхаживать по замку немытым. Арья тоже в детстве терпеть не могла купаться, а каждый «бой» на палках, закачивался «боем за чистоту» с септой Модрейн или с матерью. Это потом она полюбила ощущение чистой кожи и волос, не слипающихся от грязи и пота. Но окончательно к водной купели она пристрастилась в Утёсе Кастерли — там, где мытьё было превращено в ритуал, состоящий из сплошного удовольствия.

Поняв по притихшим голосам, что сын отмыт, Арья поднялась и прошла к нему в комнату.

Рикард стоял подле кровати — босой, в рубашечке и штанишках. Девочка, состоявшая при Нимесиде, ползала вокруг него на коленях, помогая молодому лорду обуться. Сама Ним, склонившись над кроватью, расправляла дублет, извлечённый из сундука.

— Мама! — заприметив мать, воскликнул Рикард.

— Я здесь, — мягко улыбнулась Арья, обнимая сына и целуя его в лоб.

— Где ты была?

— У твоего лорда-отца.

— Ты не уйдёшь? — тревожно спросил он, заглядывая ей глаза.

— Не уйду.

— Плавда, плавда?

— Правда, правда, — кивнула Арья, поправляя мокрые волосики, упавшие на лоб. После той ночи, которую Арья провела у лорда Тайвина, сын всякий раз спрашивал, не уйдёт ли она.

— А если папе снова будет страшно? — не унимался сын.

Тогда Арье пришлось сказать, что она была с лордом Тайвином, потому что тот не любит грозу, из-за чего Рикард сделал вывод, что его отец боится грома и молний.