Лица и воспоминания сменялись в бешеной круговерти, а ещё слова — слова Вариса, слова Мизинца, сказанные тогда и сейчас: «Старкам не везёт на юге… Вас хотели убить…», «Наш век щедр на невест и крайне скуп на женихов — вы вытянули золотую фишку в игре под названием брак…», «Женщина в отчаянии способна на всё…». Не нужно было быть архимейстером, чтобы представить всю глубину отчаяния Маргери Тирелл, когда она могла разом потерять то, что ещё даже не имела — Арья и так «отобрала» у неё Запад, а могла отобрать и Харренхолл одним лишь словом — словом о лунном чае, который, судя по всему, должен был избавить Розу Хайгардена от ребёнка. Ребёнка, который никак не мог быть объявлен сыном Тириона. Арья не помнила, что и когда она спрашивала у Анны, но помнила, как она упала с лошади…

«Женщина в отчаянии способна на всё…»... Четыре года назад Арья упала с лошади. Вчера, корчась в муках, на траву упал Джоффри — Джоффри испивший с детского стола то, что было предназначено не ему…

====== Глава 2.11. ======

С трудом разлепив веки, Арья открыла глаза и почувствовала, как к горлу подкатывает ком, а из-за плеча уже выплывает знакомая загогулина.

Пекло! Это был первый приступ мигрени за последний год. Она так отвыкла от них, что даже не позаботилась о лекарстве.

Поднявшись, Арья прошлась по комнатам не обнаружив ни Нимсиды, ни Анны. Явившийся на её зов Дживс поведал, что Анна ушла с вещами молодого лорда к портнихам, а Ним спустилась в кухни.

Кивнув, Арья кое-как умылась, стянула волосы в пучок, за неимением лучшего скрепив их арбалетным болтом, натянула платье и, запретив Рикарду покидать комнаты, побрела вниз, стараясь не трясти головой и моля всех богов, чтобы та не взорвалась от боли, до того, как она получит микстуру.

Покои Тамерлана были в самом низу башни. Ниже, в подземельях, находилась отдельная комната со сводчатым потолком и бесчисленными полками вдоль стен, заставленными странными дутыми бутылями и пузырьками тёмного стекла. Едва заметно подрагивавшее пламя свечей разгоняло темноту, освещая длинные столы, похожие на те, что обычно бывают на кухне, только вместо зелени и рыбы на них были всё те же бутыли, да ещё книги и свитки. На одном из них подвешенный на треноге котёл лизало сиреневое пламя, вырывавшееся из чудной чаши, от чего кипевшее в нём варево яростно булькало, плюясь и распространяя по подземелью запахи, в которых явственно угадывалась мята, лимонник и ещё что-то, смутно знакомое. Всё это смешивалось с ароматомом трав, развешанных в дальнем углу.

Хозяин подземелий, как и сообщил гвардеец, был здесь. Облачённый в чёрное, он больше походил на колдуна, чем на мейстера. Его тёмные глаза взирали на Арью с уверенным спокойствием:

— Миледи, что привело вас ко мне?

— У меня приступ мигрени.

— Присядьте сюда, — «колдун» указал на кресло, притулившееся в тёмном углу. — Сейчас я дам вам лекарство.

Сев, Арья смежила веки. Темнота и тишина успокаивали растревоженный мозг — хотелось замереть и не шевелиться, пока всё не закончится…

— Возьмите!

Подавив тяжкий вздох, Арья заставила себя открыть глаза и увидела перед собой Тамерлана со склянкой в руке.

— Спасибо, — прошептала она и одним глотком выпила лекарство.

Горечь, ободрав язык, растеклась по горлу, проникла в желудок. Вновь прикрыв глаза, Арья глубоко вдохнула. Напряжение ожидания боли постепенно отступало, как и тяжесть в голове вместе со спиралью.

Тамерлан, продолжая заниматься своим делом, казалось, перестал обращать на неё внимание. До Арьи долетали звуки его неспешных шагов, шорох одежды, позвякивание стекла и бульканье переливающейся воды.

Лениво повернув голову, Арья посмотрела туда, где в странной подставке, напоминавшей дырявый забор, выстроились с десяток узких, стеклянных трубок со скруглённым донышком. В каждую из них ровно до середины была налита какая-то прозрачная жидкость. Тамерлан, взяв точно такую же трубку с чем-то тёмным, опускал в неё стеклянный полый прут, затем зажимал верхний конец большим пальцем и вынимал прут из трубки. Жидкость, попав в прут, удерживалась в нём тонким столбиком пока прут не подносился к трубке «запертой в заборе». Тамерлан аккуратно поднимал палец и тёмное вещество по каплям падало в прозрачное содержимое трубки, растворяясь в нём красно-бордовыми вихрями.

Заинтересовавшись, Арья встала и подошла поближе.

— Это же кровь! — изумлённо воскликнула она, воззрившись на трубку с тёмной жидкостью.

— Да, миледи. Это кровь принца Джоффри.

— Вы пытаетесь определить какой был яд? — сообразила она.

— Вы совершенно правы, миледи.

— И какой? — тут же задала Арья вопрос.

— Думаю — никакой.

— Что?.. — моргнув, не поняла Арья. — Вы не знаете, чем отравили принца?

— Он умер не от яда. Таково было моё мнение с самого начала, и мои опыты доказывают это.

— А от чего же он умер?

— От клюквы. И от мёда.

— Что?! — глаза Арьи чуть не выскочили из глазниц.

Оставив в сторону опустевшую трубку с кровью, Тамерлан взял в руки «стеклянный забор», слегка покачивая и придирчиво рассматривая его на свет. Жидкости, смешиваясь, приобрели равномерный желтовато-розовый оттенок.

— Ни один реагент не сработал — в крови принца нет ядов, вызывающих красные пятна на коже и отёки лица и гортани.

— Так принц умер от отёка? — нахмурилась Арья, мгновенно представив, как разбухает глотка, душа своего хозяина.

— Да, миледи. У него уже бывали зудящие пятна от мёда. А от клюквы опухал рот. В компоте, что он выпил были мёд и клюква. Всё произошло очень быстро. В Цитадели я видел случаи, когда удавалось спасти людей, подверженных непереносимости определённых ингредиентов в пище, но ни один из тех, у кого опухала гортань не выжил.

— И.., кто-то знал, про то, что принцу Джоффри нельзя клюкву и мёд? — нахмурившись, Арья закусила губу.

— Знали. Но, предвидя ваш следующий вопрос, отвечу — предугадать такой исход не мог никто.

— Угу.., — протянула Арья. Пройдясь вдоль стола, она перелистнула пару страниц толстенного фолианта. Витиеватые буквы складывались в незнакомые слова: — аконит…? Что это?

— Это один из ингридиентов, который можно использовать для сонного снадобья, а так же для яда, убивающего во сне.

— Если его положить чуть больше, чем надо?

— Всё верно, миледи.

— И человек просто не проснётся? И никто ничего не узнает?

— Узнать можно, если верно заподозрить.

— Как? — в Чёрно-белом доме она научилась многому, но о таком способе лишения жизни ничего не знала.

— У большинства ядов есть своё лицо, главное — уметь его распознать, — ответил Тамерлан подходя к Арье. Встав рядом с ней, он перелистнул страницу, указав на картинку, на которой юноша с выпученными глазами корчился в муках. Его лицо было покрыто сеткой кровавых сосудов, а изо рта и носа сочилась алая пена: — «Душитель», действует сразу. Кровь вспенивается, рвёт артерии и капилляры, лёгкие отказываются дышать — смерть мучительна, но быстра.

— Это тоже он? — Арья рассматривала страницу, на которой по губам красивой женщины стекала красная капля.

— Нет, миледи это другой яд. Весьма любопытный и распространённый среди дорнийской знати — им убивают в поцелуе.

— Как это?

— Отравитель смазывает им губы и целует жертву. Жертва ничего не подозревая, целует его в ответ, проглатывая яд, а отравитель тем временем пьёт противоядие.

— Очень… необычно.

— Да, миледи. И изощрённо.

— А это? — Арья указала на странную картинку сидящего перед зеркалом человека со свечой. Человек казался абсолютно здоровым.

— О, это очень интересный яд, миледи, — тонкие губы Тамерлана тронула едва заметная улыбка. — Вглядитесь по внимательнее. Вам ничего не кажется здесь странным?

— Нет, — пожала плечами Арья, рассматривая тонкие правильные черты лица, чёрные, как смоль волосы и чёрные глаза, казавшиеся бездонными, за счёт зрачков, вытеснивших голубизну, тонкой полоской лежавшей по самому краю.