Наваждение прошло, Лисанна отступила на несколько шагов назад, опустив голову и прикрыв ладонью левый глаз. Она была готова сквозь землю провалиться. Он наверняка считает ее уродкой, и эта запинка явно говорила об этом. Как она могла позволить случиться этому и так легко поддаться в руках кукловода?
— Отдайте, пожалуйста, повязку, — вполголоса попросила Штраусс, желая скрыться где-нибудь, чтобы никто, даже родные, не трогали и не видели ее.
В протянутую руку ей что-то вложили. Это была не повязка, какая-то бумага. Взглянув на нее, Лисанна поняла, что это была его визитка с интригующим названием «Мастерская душ Бикслоу». Убрав ладонь от лица, она удивленно смотрела на удаляющегося мужчину, который уже о чем-то беседовал с марионеткой. Будто почувствовав ее взгляд, Бикслоу повернул голову:
— Позвони мне, малышка, — не забыв высунуть язык, улыбнулся он и продолжил идти. Девушка внимательно разглядывала визитку, всматриваясь в буквы и цифры, понемногу запоминая номер чудаковатого марионеточника.
— Лисанна! — взволнованно воскликнула Мира, стремительно подходя к сестре и с презрением смотря вслед мужчине. — Что за фрик с тобой разговаривал?
Девушка не могла ей ответить. Незнакомец? Уж точно нет. Штраусс он казался чем-то большим, чем просто незнакомцем, хоть и знакомым он не являлся. Легкая улыбка появилась на ее лице после того, как она вспомнила его слова о том, что она прекрасна. Раньше она бы просто не поверила и восприняла все в штыки, но, может, он не соврал и она ему и вправду понравилась? От этих мыслей странное тепло разливалось в груди.
— Что с твоим глазом?
Лисанна услышала удивленный голос сестры, и не меньшее недоумение застыло на ее лице. Ничего не понимая, она нашла в сумке маленькое карманное зеркало. Смотря в отражение, Лисанна не могла поверить в то, что видит — из зеркальца на нее смотрели два сапфирового цвета глаза.
========== За маской (Роуг/Минерва) ==========
Автобус все еще стоял около школы: некоторые ученики не знали, что такое пунктуальность и уважение к другим, и заставляли всех ожидать прибытия их самопровозглашенного «Величества». Учителя сжимали губы в тонкую нить и недовольно поглядывали то на часы, то вдаль, хмурясь все сильнее, ученики же не сильно расстраивались, что скучная школьная поездка в самую старую и большую библиотеку города оттягивается. Они переговаривались между собой, за пару минут находили наиинтереснейшую тему и ржали на весь автобус. Учительница говорила им не брать с собой никакой «гадости», но кто-то, причем не один, плохо слушал и уже открыл пачку чипсов, запах которых разлетелся в и так душной коробочке, отчего начинало мутить.
«Раздражает», — подумал Роуг, поправил наушники и увеличил громкость до максимальной. Во втором ряду, прямо за учителями, никто сидеть не хотел, поэтому место там было только для девочки с укачиванием и аутсайдера.
От одного взгляда на Роуга Чени, отличного примера эмо с закрывающей пол-лица челкой, становилось понятно, что он человек закрытый и не самый общительный — сядь, он окинет тебя взглядом, выражающим исключительно отвращение, и всю дорогу будет тебя игнорировать. Однако один парень, очевидно, был слепым. На соседнее сидение с недоэмо плюхнулся его старый друг, единственный, чье шумное и неугомонное общество он мог стерпеть рядом с собой. Роуг выгнул правую бровь и внимательно разглядывал Стинга, раздумывая, с чего вдруг тот решил наконец-то вспомнить о нем, а не сел в конец автобуса к своей компашке футболистов. За двенадцать лет дружбы оба невольно выучили привычки друг друга, так что по скрещенным на груди рукам, барабанящим по согнутому локтю пальцам и раздувшимся ноздрям Роуг мог абсолютно точно сказать, что Эвклиф зол.
Спрашивать Чени не стал. Ему и без этого изольют душу, словно он священник на исповеди. Или, скорее, бармен, потому что навряд ли тот, кто раскаивается, будет говорить «стерва», увидев вошедшую в автобус королеву школу Минерву Орланд. Хотя не сказать, что ей не подходило данное прозвище от кающегося, как раз наоборот — оно ее описывало точнее любых других слов.
Походкой от бедра, будто на подиуме, а вовсе не в старом с протертыми сидениями затхлом автобусе, и с приподнятым подбородком, чтобы смотреть на всех свысока, шла «королева». Однако перед этим она на несколько секунд остановилась в начале. В изумрудных глазах заиграла насмешка, а губы изогнулись в издевательской улыбке при взгляде на блондина. Она не скрывала наслаждения от вспыхнувшего гнева в уже бывшем парне.
Издевка быстро сменилась презрением, а аккуратный носик сморщился, стоило Минерве заметить рядом сидящего Чени. Резко отвернувшись, она пошла по своему импровизированному подиуму, оставляя за собой только режущий нос запах духов.
Брезгливость — вот что увидели на лице дочери директора. И только Роуг знал, что на самом деле скрывалось за этим наигранным презрением — страх перед ним.
— Посиди здесь, пока не усвоишь урок! — Дверь приоткрылась и грозный мужчина грубо толкнул маленькую девочку в царящую тьму.
— Нет! Папа, пожалуйста, я сделаю все, все что захочешь! Папа, пожалуйста! — Девочка с изумрудными глазами вскочила на ноги, игнорируя разбитые в кровь коленки и множество царапин на ладонях. Водопады слез стекали по щекам и не исчезали, сколько бы она их ни вытирала.
Она наощупь подбежала к месту, где недавно была дверь, она хотела бить в нее кулачками и дергать за ручку в надежде на спасение, даже несмотря на ярость отца. Она стерпит удары, лишь бы не оставаться здесь. Однако вокруг была только тьма, глубокая и беспросветная, и, найдя вместо двери и стены пустоту, девочка вновь упала.
Глухие едва сдерживаемые всхлипы разносились эхом, таком же бесконечном и поглощающем, как и это пространство. Дрожащие пальцы вцепились в плечи. Девочка обнимала саму себя в жалких попытках скрыться, стать настолько маленькой, будто невидимой, и успокоиться, представить, что она не здесь, что с ней все хорошо.
— Мне страшно. Кто-нибудь, помогите… — бесконтрольно срывалось с губ.
Поездка прошла на удивление быстро, хотя, вероятнее всего, Роугу так показалось только благодаря Стингу. Он сначала немного поворчал на бывшую и на то, какая же она все-таки сука, но быстро остыл и перешел на другие темы. Обычно нелюдимый Роуг не был против и активно участвовал в диалоге, ему не хватало общения с некогда лучшим другом, практически променявшим его на футбольную команду.
Как и принято, подростки разделились на две группы: маленькую, состоящую из пары человек и учителя, такую, в которой внимательно слушают экскурсовода, и вторую, более крупную, где этого не делают. Роуг был из числа вторых, но, в отличие от самых «умных», не шумел и со скукой оглядывал здание, слушая музыку через спрятанный под волосами наушник. Эвклиф вернулся к сокомандникам, не прекращающим угорать с любой мелочи, и пытался затащить к ним друга, чтобы сдружить их. Попытка не увенчалась успехом, и друзья опять разделились.
Экскурсия, может, и не была самой интересной, но так уж явно лучше, чем тухнуть в школе. Хотя Роуг лучше бы остался дома и послушал рок-оперу вместе с «лягушонком», как он называл своего наимилейшего и наилюбимейшего кота Фроша, или же спел ему какую-нибудь из своих недавно сочиненных песен. Но что он мог сделать? Правильно — смириться и попытаться насладиться запахом пыли и старых книг, архитектурой середины девятнадцатого века и атмосферой, которая, возможно, подарит ему вдохновение.
Когда подростков попросили подняться на пятнадцатый этаж, все сразу же побежали к лифту, ведь стоять в очереди или подниматься по лестнице хотел далеко не каждый, поэтому Роуг, стоявший ближе всех ко входу, оказался насильно запихнут в не такое уж большое помещение. Его прижали к стенке, наступали на ноги, били сумками и локтями — под этим напором было трудно что-то сделать. Казалось, «дорогие» одноклассники задавят его и не заметят. К радости, из-за перегруза некоторых людей попросили выйти; сразу стало свободнее, и парень смог облегченно вздохнуть.
