Пальцы господина Риддла перестали поглаживать белый лепесток, а тёмный взор обратился к собеседнице.

— Ваши волосы пахнут лилиями.

— Друэлла вчера искупала меня в лепестках лилий, чтобы… ну, вы помните, что отвели меня к ней, и она вот… Я не знаю, чем обычно пахнут мои волосы, — смущённо отозвалась Гермиона, покачав головой.

Господин Долохов отвёл взгляд от цветка и показал усмешку, затем откинулся на спинку стула, полностью снял маску, бросив её на стол, и произнёс:

— Существует поверье, что вампиры не терпят лилии.

— О, вы верите в это? — заинтересованно спросила Гермиона, посмотрев на обнажившееся красивое лицо, обрамлённое густым тёмным шёлком волос охотника.

— Мы ни во что не верим, — отозвался господин Риддл, и та перевела на него взгляд. — Однако глупо пренебрегать поверьями.

— Поэтому вы принесли её ко мне? — слабо улыбнулась Гермиона, посмотрев на цветок.

Ей никто не ответил, и она медленно протянула ладонь к лилии, вытащила стебель из вазочки и притянула к себе, вдохнув свежий аромат.

Оба, как по команде, подались вперёд, и когда Гермиона перевела на них взор, то заметила, как господа пристально смотрят ей в глаза, замерев. Остановив взгляд на господине Долохове, глаза которого замерцали завораживающим блеском, а лицо разгладилось, заставляя окунуться в красивое очарование его черт, Гермиона ощутила, как дыхание в одну секунду сбилось, и она неторопливо отвела от себя лилии, закусив губу, испытывая откуда-то появившуюся неловкость и томление в груди, переходящее вниз, к животу.

— Что же, полагаю, нужно готовиться ко сну, — отдалённо услышала она свой голос и, как только оба отклонились обратно на спинки стульев, смогла отвести взор от господина Долохова, черты которого перестали быть настолько завораживающими, как были мгновение назад.

— Мы будем здесь, — глухо отозвался господин Риддл. — Заберите с собой лилию.

Та молча поднялась, поставила цветок в вазу, схватила её и направилась в спальную комнату.

***

Она не могла сомкнуть глаз, лёжа на кровати, прислушиваясь к тишине и разглядывая тёмный образ лилии с тремя цветками. Прошло не менее часа или двух, а Гермиона боялась опустить уставшие веки и как только замечала, что они закрываются, резко щипала себя за руку, пробуждаясь от дрёмы.

Несмотря на то, что в доме были двое охотников, ей было страшно, что сюда может явиться вампир и утащить её в лес, как недавно это произошло с Лавандой и Луной. Перебирая в руке деревянный крестик и время от времени нашёптывая молитву, она не заметила, как снова погрузилась в дрёму, различая в сонном воображении очертания сладко пахнущего цветка.

Открыть глаза её заставило острожное прикосновение к волосам — чужие пальцы вонзились в густую копну и некоторое время аккуратно разглаживали её, пока та не очнулась и додумалась не смотреть на тёмный нависший над ней силуэт.

Её крик разорвал звенящую тишину в ночи.

В то же мгновение, громко стукнув дверью, в комнату ворвались две фигуры, и одна из них помчалась к окну, а другая — к ней.

— Вы в порядке? — резко отрезвил её твёрдый голос господина Риддла.

— Я за ним, — тем временем крикнул господин Долохов, перебираясь через окно, и исчез.

— Это был он! Это он! — испуганно закричала Гермиона, подрываясь с постели и забиваясь к изголовью кровати.

Господин Риддл присел на кровать, вцепился ей в плечи и притянул к себе. Гермиона податливо придвинулась и была готова снова закричать, как тот сильнее обхватил её и, будто маленькую девочку, принялся успокаивать, издавая шипящие ласковые звуки.

— Не бойтесь, вы же видите, что мы поспели вовремя, а господин Долохов уже отправился за ним в погоню. Я с вами, милая, только не плачьте.

Гермиону душила неистовая дрожь, но в крепких руках господина Риддла было немного спокойнее. Она прижалась к нему ближе, попутно натягивая на себя одеяло, и дрожащим голосом зашептала:

— Храни вас и господина Долохова Господь — мне было бы не выжить этой ночью одной…

Ладонь господина Риддла медленно легла ей на грудь, а пальцы слегла сжали ключицы.

— Тише-тише, ну не стучите так громко. Вампирам нравятся страх и звуки бешено бьющегося сердца. Не привлекайте их собой.

Гермиона притянула свою руку к шее, ощутив, что сердце снова словно упёрлось в глотку и застряло там, сильными ударами разрывая артерии.

— Не бойтесь — вы же со мной. Вы в безопасности…

Ласковый успокаивающий голос наконец пробудил сознание Гермионы, и та медленно стала расслабляться, прикрывая веки и будто растекаясь в утешающих объятиях. Обтянутая перчаткой ладонь с груди поднялась к волосам, и та невольно опустилась спиной вниз, полностью погружаясь в мужские объятия.

— Не оставляйте меня, прошу вас, — одними губами шепнула та, приоткрыв ресницы.

Тот ничего не ответил, но притянулся к её лицу ближе, и Гермионе пришлось приоткрыть глаза шире, заметив, как очаровательно заблестели тёмные глаза, при виде которых именно сейчас у неё вдруг сбилось дыхание, а сердце снова забилось раненой птицей в клетке.

— Вы можете мне доверять, — наконец прозвучал бархатный голос, глубокими вибрациями проникая в голову Гермионы.

— Почему вы никогда не снимаете маску, господин Риддл? — шепнула та, внимательно изучая видимую часть лица.

— Не хочу, чтобы люди меня узнавали. Моё лицо в моём деле — настоящее проклятье.

— Что вы имеете в виду? — заинтересованно переспросила та, сдвинув брови и испытывая глубочайшее любопытство.

Тот молчал, и Гермионе подумалось, что он раздумывает: стоит ли ей говорить?

— Я доверилась вам, господин Риддл. Доверьтесь и вы мне, — добавила она, затаив дыхание.

Некоторое время он продолжал молча смотреть на неё, затем притянул ладонь к лицу и медленно сорвал с себя маску, обнажив её взору своё лицо.

Гермиона в ту же секунду до боли в пальцах сжала на груди господина Риддла мантию, приоткрыв то ли от изумления, то ли от умопомрачения губы, и испустила судорожный вздох. Кровь прилила к лицу, застучав так громко, что ничего не осталось, кроме бесконечно разрывающего барабанные перепонки шума. Пальцы господина Риддла в то же мгновение оказались на сонной артерии, пульсирующей неукротимыми ударами, а в голове пробежала единственная безропотная смиренная мысль.

Она пропала.

========== Глава 4. Ловушка ==========

Гермиона кое-как уснула под пристальным взором господина Риддла, который сполна заверил её, что этой ночью она может спать спокойно.

Её мучали кошмары — она так часто просыпалась и вытирала мокрый лоб, ворочаясь под одеялом, что совсем была не уверена, что всю эту ночь — ужасно длинную ночь, — она спала. Ей снились пугающие силуэты, которые то нависали над её кроватью, то разгуливали по комнате, то что-то тихо нашёптывали, гортанными голосами проникая в разум так сильно, что их сладкую бархатную интонацию по пробуждению не могла выбросить из головы. Было слишком тяжело дышать — казалось, несмотря на приоткрытое окно, воздух в комнате был плотным, душным, жарящим. Гермиона пыталась не засыпать, но нехватка воздуха быстро усыпляла её, и она снова падала во сны, в которых мелькали загадочные тени, склоняющиеся над ней и нашёптывающие что-то на ухо.

Один раз ей даже приснился вампир, которого до необузданного ужаса она боялась — он всего лишь стоял у приоткрытого окна и завораживающим серебристым взором смотрел на неё, не давая отвести от него взгляда, и хоть это было странным, но Гермионе казалось, что невидимая рука проникла к ней под одеяло и схватила за лодыжку. Она готовилась закричать, но, как в самом страшном сне, где парализовывает сновидца намертво, не могла ничего сделать. Вампир ухмылялся, медленно склонял голову набок, пристально следил за ней — его кудри спадали на лицо, глаза, оттеняли черты, — но ничего не предпринимал. Отчаянно пытаясь проснуться, Гермиона заставляла себя сдвинуться, хотя бы отвести глаза или моргнуть, но долгое время ничего не выходило — хищный взор пожирал её, пригвоздив к кровати, — и лишь спустя несколько мгновений, длящихся вечность, вампир отвёл взор куда-то в сторону.