Гермиона нахмурилась ещё сильнее, осознавая, что господин Риддл определённо прав. Если это настоящий вампир, восставший из пепла, то зачем ему показываться перед ней, да к тому же ещё позволять кричать об этом?

Да и на дороге он бы не появился при том, что неподалёку был охотник на таких, как он.

— У нас с епископом есть подозрения, что тот вампир, Джонатан Эйвери, на самом деле не сгорел.

— И не только у вас это подозрение. Мы с господином Долоховым видели его сегодня ночью у леса.

— Правда?! — тут же отозвалась Гермиона, впившись в собеседника глазами, полными надежды.

— К сожалению, да. С такими мы ещё не встречались: их не берут серебряные пули, они не боятся дневного света и… им плевать на костёр. Но как бы то ни было, а загадку их смерти нам придётся разгадать.

— Я видела его! Даже сейчас, я же говорю вам!

Брови господина Риддла нахмурились, и он не сразу отозвался:

— Возможно, вы действительно его видели. Возможно, они обладают чем-то ещё, что не укладывается во всех книгах, в которых собраны знания о вампирах.

Сердце у Гермионы снова гулко застучало в ушах при воспоминаниях о…

— Он был в моём доме сегодня ночью! Он… это по-настоящему был он…

— И… что он делал?

Гермиона приоткрыла рот и не смогла выговорить ни слова, залившись румянцем, ярко отразившемся на бледных от ужаса щеках. Она смущённо отвела взгляд в сторону, сгорая от стыда и желая провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть многозначительный взор, направленный на неё. После послышался тихий смешок, отдалённо напомнивший приятный перезвон колоколов, и ладони господина Риддла скользнули к запястьям, а сам он подогнул колени, опустился ниже, чтобы оказаться напротив спрятанных глаз Гермионы и заглянуть в них.

— Он не давал вам спать?

Гермиона закусила губу, насильно отгоняя от себя душу выворачивающие воспоминания, но в теле предательски разнеслось тепло, а внизу живота образовалась жижа, давшая о себе знать коротким, но сильным импульсом, пробежавшемуся по всем нервным волокнам.

— Послушайте, мисс, я здесь не для того, чтобы привести вас в смущение. Мне нужно знать всё об этом вампире. Не буду вам лгать, но все ваши слова наводят на мысль, что вы в опасности, поэтому в ваших же интересах рассказать мне всё.

— Его Преосвященство запретил мне распространяться на этот счёт…

— А вы не думали, почему?

— Потому что он не доверяет никому.

— Но вам же он доверил, верно?

Гермиона нахмурилась и осторожно посмотрела в тёмные глаза, предчувствуя, что догадка на этот счёт лежит на самой поверхности, только… только она боится признать её.

— Его Преосвященство епископ никогда не доверяет кому-то. И мне тоже, — растерянно произнесла она, затем больно сглотнула и выразила пугающую мысль: — Что, если… что, если вампир околдовал его?

После этого она тут же перекрестилась и зашептала молитву, сдерживая слёзы ужаса.

Всё сходилось!

— Вы очень умны, мисс, — похвалил господин Риддл, и маска на его лице собралась в складках, говоря о том, что сейчас он одобрительно улыбается. — Я подозревал, что Его Преосвященство околдован, и подумал об этом, когда заметил смену его поведения в разговоре с господином Малфоем. Сейчас вы, кажется, подтвердили мои опасения.

Гермиона медленно кивнула, припоминая, как вчера епископ готов был рассказать всё господину Долохову и господину Риддлу и на пути к церкви позволил Гермионе говорить, о чём она знает, но сегодня его отношение к чужеземцам резко изменилось, да и в целом он повёл себя довольно странно: пустил в библиотеку, в которую уже несколько лет не пускал, поделился информацией, которую, на самом деле, наверняка бы скрыл, а после предупредил держаться подальше от охотников, чтобы…

— Его Преосвященство епископ не хотел, чтобы я рассказывала вам о том, что знаю. Если он околдован, то… вампир заставил его предупредить меня держаться от вас подальше, дабы скрыть всю информацию, которая может помочь в вашем деле, — подавленно выразила Гермиона мысль.

— Вот видите, мисс, — наконец выпрямился господин Риддл, возвышаясь над собеседницей. — Уверяю вас: вампир — особенно такой бессмертный вампир, — вряд ли заинтересован в вашем сумасшествии, но ему разумно опасаться тех, кто пытается его убить.

— Потому… потому он и огораживает меня от вас при помощи рук Его Преосвященства, — заключила Гермиона, подняв на него глаза и ожидая одобрения.

— Очень рад, что мы выяснили это, — кивнул тот и, наконец, выпустил тонкие запястья.

— Выходит… выходит, мне не стоит доверять епископу Снейпу?

— Для вашей жизни это очень опасно. Вам следует рассказать мне всё. Более того, я бы настоял на том, чтобы контролировать все ваши передвижения. Вампир отметил вас — это факт, и если вы не хотите оказаться следующей жертвой этой ночью, то лучше будет, если в вашем доме охранять ваш сон буду я и господин Долохов.

— А что делать с Его Преосвященством? Он околдован, он в опасности!..

— Увы, я не могу развеять подавленность воли вампира, но, насколько подсказывает мой опыт, вампир и не тронет епископа, пока он ему нужен.

— Знать бы, зачем вампиры поселились здесь…

— Лучше уничтожить всех быстрее, чем мы узнаем, какой дьявольский бал они подготовили нам, будьте уверены, — улыбчиво отозвался господин Риддл и наклонился к земле, чтобы подобрать выпавшие цветы.

— О Боже, все цветы перепачканы, — спохватилась Гермиона, посмотрев на грязные лепестки. — Его Преосвященство будет крайне недоволен…

— Идёмте ко мне. Я умею ухаживать за лилиями, смогу вычистить, — предложил господин Риддл, подняв следом сломанную корзину, затем с пониманием взглянул на растерянную собеседницу и мягко добавил: — Не тревожьтесь, мисс. Я защищу вас и постараюсь сделать всё возможное, чтобы Его Преосвященство епископ пришёл в себя, обещаю.

Та доверчиво посмотрела в тёмные глаза, и впервые за весь разговор на её губах прояснилась слабая улыбка.

— Простите меня за моё неразумное поведение и спасибо вам, господин Риддл.

***

Они решили, что епископ Снейп ни в коем случае не должен знать, что господин Риддл и господин Долохов собрались находиться этой ночью у Гермионы, и когда закончился день, а солнце опустилось за горизонт, оставляя за собой непроглядный мрак, трое собрались в небольшой комнатке за столом.

Гермиона угостила их настойкой из шиповника и тихим голосом поведала всё, что знала: как встретила Гарри, как видела события на площади, как прошедшим днём разговаривала с епископом и кое-как обобщённо пересказала кошмарный сон, после чего господин Долохов, отпив настойку, тут же заявил:

— Это не сон, дорогая. Он действительно приходил к тебе, но его, очевидно, что-то спугнуло.

— В-вы в самом деле так думаете?

— Мы видели его ночью, а спустя несколько часов поисков по лесу обнаружили мёртвое тело мисс Браун, с которой этого вампира вы видели вчера на рынке. Судя по всему, он оставил вас по той причине, что уже был сыт бедняжкой, рассчитывая вернуться этой ночью.

— Не оставляйте меня, — испуганно взмолилась Гермиона, приложив руки к груди.

— Успокойтесь, красавица, — задорно улыбнулся господин Долохов, на несколько мгновений положив ладонь, обтянутую в перчатку, на её запястье. — С нами вам не о чем переживать.

Гермиона признательно кивнула, возвращая себе самообладание, и перевела взгляд сначала на арбалет господина Долохова, покоящийся на столе, затем на три цветка лилии, которую принёс господин Риддл в её дом.

— Почему они вам нравятся? — решила перевести пугающую тему Гермиона.

— Лилии? — переспросил господин Риддл, посмотрев на цветок и протянув к нему ладонь, аккуратно касаясь лепестка. — Они… они очень бархатные, нежные… Их приятно ощущать.

— А ещё они очень сладко пахнут, — добавил господин Долохов, посмотрев на цветок, и Гермиона заметила, как его глаза превратились в зачарованные и блеснули в сумраке комнаты.

— Мне… мне тоже нравится, как они пахнут, — отозвалась Гермиона.