Услышав, как за ним хлопнула дверь, Эллиз вздрогнула, так и не сдвинувшись с места. И только когда тишина глухим куполом нависла над ее головой, Эллиз не выдержала этого давления. Одним движением разорвав рисунок и письмо пополам, девушка бросила обрывки на кровать и быстро метнулась к телефону на письменном столе. Включив его трясущимися руками, Эллиз быстро подключилась к сети, решив в первую очередь проверить то, что было явно важнее ее каких-то переживаний. Ответ на вопрос: что произошло на финале Больших игр?
Арены нет. Заметив в сводке новостей первую запись, Эллиз быстро открыла содержание статьи. Тринадцатое октября, воскресенье… И фотография. Фотография, сделанная поздним вечером, — полуразрушенное здание, лишь своими очертаниями напоминавшее знаменитый стадион Офриса.
Жертвы теракта. Мало ей было информации о руинах арены, как вдруг Эллиз заметила сводку о количестве жертв теракта. Число едва ли превышало полсотни, но, кроме цифр, девушка заметила два имени. Два знакомых имени. Ведущий телешоу — Оскар Вайлд — и один из игроков — Кевин Планк. Почувствовав, как желудок болезненно сжался внутри, Эллиз сперва даже не совсем поняла то, о чем она прочитала. Вернувшись в начало абзаца, девушка снова вчиталась в эти несколько строк. Оскар и Кевин. Когда?.. Быстро начав листать дальше, Эллиз увидела новую информацию.
Закрытие телешоу. Успев прочитать только эти два слова, девушка практически не придала им значения, заметив прямо под этой новостью фотографию со знакомыми лицами. Джерар и Камила… Не поверив собственным глазам, Эллиз снова и снова бегала взглядом по аннотации статьи, не имея возможности до конца переварить ту мысль, которая и была вложена в текст. Джерар и Камила… Ригель и МИИ… Капитаны команд на Больших играх. Это были одни и те же люди. Вспоминая все, что ее связывало с Ригелем, с Джераром, с Камилой и с МИИ по отдельности, Эллиз чувствовала, как все внутри нее словно кипело. Это не могло быть правдой. Пропустив эту новость, девушка листала ленту еще долгое время, натыкаясь на какие-то менее значительные подробности, каждая из которых была связана с массовой амнезией, о которой Чарльз ей вскользь и сказал. Остановившись лишь в самом конце веб-страницы, где был указан номер горячей линии Исполкома, на который можно было позвонить, чтобы поделиться информацией о произошедшем, Эллиз в конце концов устало плюхнулась на кровать, сев на ее край и бездумно уставившись на эти несколько цифр.
Пытаясь переварить всю информацию, Эллиз между тем прокручивала в голове все, что произошло, совмещая это с тем, что она узнала только сейчас. Получается, что на Больших играх, на их финале появился Уилл, который был связан с Чарльзом и Исполкомом — полицией. Его появление не вызвало у Чарльза и толики удивления, в то время как теракт и амнезия — да. Значит, все, что Эллиз видела собственным глазами, было полностью запланировано Чарльзом и Исполкомом, а вот то, что произошло после, то, что было расписано в новостях, она и другие люди уже не запомнили. Все столкнулись с последствиями, но никто не помнил процесса. И это было очень странно. Словно бы весь мир в один момент поймал общую галлюцинацию, и что Эллиз могла вспомнить о своей такой галлюцинации? Ничего. Практически ничего. Как бы ни пыталась восстановить детали из памяти, девушка возвращалась все к одному. Уилл кричит на Кристин, сама Эллиз бросает взгляд на Беллатрикс, а потом… Два силуэта. Ведь точно! Эллиз вспомнила, как увидела два силуэта — парня и девушки, олицетворения настоящего и словно бы прошлого, и после этого была только непрекращающаяся головная боль, в просвете которой Эллиз слышала чей-то голос. «Скажи мне, как тебя зовут». Да… Только вот что это должно было значить?
Нахмурившись, девушка огляделась вокруг, вспомнив последние слова Чарльза о том, чтобы она собрала вещи и покинула Офрис в ближайшие пару часов. Поджав губы, Эллиз просто не знала, что она должна была чувствовать по этому поводу. Все было нормально. Весь последний месяц казался таким потрясающим путешествием в мир, где Эллиз могла почувствовать себя нужной и интересной, и вот всего за пару часов все это было разрушено. Арена, Большие игры, Офрис… Чарльз, Рен и Майк… Эллиз закрыла глаза. Оскар и Кевин… А главное…
Джерар. Остановив взгляд на пустой точке пространства перед собой, Эллиз нахмурилась. Не поверив в новость об инциденте разоблачения настоящих личностей Избранных, девушка смогла задуматься о ней серьезно только сейчас. Как это произошло?.. Пытаясь представить, в каких обстоятельствах Ригель и МИИ могли раскрыть свои личности, Эллиз не знала, что и думать об этом. Возможно, это случилось на арене, в то время, о котором ни у кого не осталось воспоминаний. Но почему?.. Почему именно они — Джерар и Камила — оказались теми самыми Избранными? И более того, почему сама Эллиз не догадалась о том, что это были они?
С самого начала Джерар возник перед ней словно из неоткуда, он проявлял столько интереса и участия к ней. Помощь с формой, тренировками… Эллиз нахмурилась. «Помощь с формой и тренировками». Если Джерар был капитаном ее команды, если Джерар был тем самым Избранным, значит он не ей помогал со всем этим, а себе сам — своей команде. Ведь она — Эллиз — никогда и не была той достойной магов нулевой, даже наоборот. Все это время она была лишь обузой, балластом, который на себе тащил сам капитан. И даже если это было так… Все ее дуэли, все испытания, все те баллы, которые она думала, что зарабатывала заслуженно, неужели они тоже были лишь попыткой Ригеля, или Джерара, исправить ущербность ее кандидатуры? И кроме всего прочего, их общение… Вспоминая то, как Джерар ухаживал за ней, как обижался и радовался, как он вечно бегал, выпрашивая встреч или объятий, неужели все это также было просто дурацкой шуткой Избранного над нулевым? А именно этим оно и являлось.
Опустившись спиной на кровать, Эллиз бездумно уставилась в потолок над головой, отчетливо ощущая, как внутри нее с каждой секундой все плотнее и плотнее закручивался узел из невысказанной обиды и затаенной досады. Просто бессмысленно. Думая, что вся ее сказка в Офрисе была испорчена Уиллом, теперь Эллиз поняла: этой сказки никогда и не существовало, чтобы кто-либо ее портил. Она попала в Офрис, потому что хотела доказать людям, что нулевые достойны хотя бы чуточки уважения к себе, но вместо этого она лишь доказала обратное — и доказала только самой себе. Все ее победы были придуманы, все ее чувства были использованы, а вся ее вера — в себя, в Большие игры и в справедливость на них — просто растоптана. Телешоу… Эллиз шла на Большие игры и знала, что они — это всего лишь популярное телешоу, но, несмотря на это, она все равно в него поверила и влюбилась. Поверила и влюбилась примерно так же, как в свое время поступила и с мифологией. С такой же глупой и совсем нереалистичной мифологией…
***
Таким образом, через час Эллиз уже села на паром до материковой части их столицы — Фелиссии. Испытывая смешанные чувства после выхода на улицу из своего дома, девушка до сих пор не могла отделаться от образа разрушенной арены, которую она увидела воочию на острове, хоть и издалека. Закрытый и окруженный работающими на месте сотрудниками Исполкома, стадион Офриса едва ли напоминал то монументальное строение, которое Эллиз тепло хранила в памяти после первого ее выступления на отборочных. Высокие трибуны, широкое пространство, засыпанное песком, и это бесконечное небо над головой, оказавшее такое сильное впечатление на Эллиз тогда и совершенно безразличное ей сейчас. Это была несравнимая разница ощущений.
Заняв свободное место в самом углу зала для пассажиров, Эллиз села возле окна, бездумно уставившись на голубую воду залива. Стараясь не давать мыслям в голове разгуляться, девушка отказывалась возвращаться к воспоминаниям о финале, о Больших играх и о том, что с ними стало теперь. Согласившись с идеей, что Большие игры были не более чем глупой насмешкой над ней, над ее восприятием и над ее чувствами, Эллиз хотела последовать совету Чарльза и отпустить все, что она видела или узнала в Офрисе. И именно по этой причине, наконец зайдя в свои социальные сети, Эллиз первым делом закрыла доступ для всех — для друзей и просто пользователей, оставив активным лишь один диалог — со своими родителями. Написав им крупное сообщение о том, что с ней все было в порядке, Эллиз вместе с тем впервые озвучила для себя эту обидную мысль: она захотела домой. Решив, что на этой ноте ее пребывание в столице стало бессмысленным, Эллиз на самом деле задумалась о том, чтобы вернуться домой — в родной город, в Эйвель. Однако, кроме этого, в голову девушки пришла и другая идея: хоть в последний раз, но вернуться перед отъездом в университет. В то место, откуда для нее все и началось.
