Алиса сидит на руках, притихнув. Видимо, дочку тоже захватило любопытство: она очень сосредоточенно пожевывает зубками пустышку.

Следующая комната, а точнее, спальня, очень похожа на ту, которую нам выделил Глеб. В нее мы даже не заходим.

Подсознательно я понимаю, что ищу: я хочу видеть комнату Глеба. Меня душит жажда узнать, как жил, чем дышал он все то время без нас.

Заглядываем в новую дверь. Все такая же большая комната, только одна из четырех стен полностью стеклянная, а за ней лоджия, похожая на зимний сад. Зелеными насаждениями уставлено было практически все. И самое невероятное то, что все растения экзотических видов, за которыми нужен особый уход. И меня вновь это очень сильно удивляет. Меня манит диковинная оранжерея. Я переступаю порог; внутри прохладно и чуть влажно, даже видны капли воды на листьях.

Вдруг механический скрип, раздавшийся откуда-то из глубины комнаты, заставляет замереть на месте. Покрутив головой в поисках источника звука и ничего не обнаружив, решаю не рисковать, быстро пересекаю помещение и плотно закрываю за собой дверь.

Хм, а Глеб не так уж прост, каким кажется снаружи. Никогда бы не подумала, что он любитель природы. Хотя откуда мне знать его? Мы с ним и вовсе не общались, не узнавали друг друга. Безудержная страсть, что вспыхнула между нами, была ничем иным, как безответной влюбленностью, затмившей мой разум. И единственное, самое приятное, что осталось после нее, — это Алиса.

Приобняв дочку под спинку, прижимаю к себе. Абсолютная любовь теплыми волнами смывает неприятные мысли. Алиса, почувствовав, что ее лишают свободы, тут же устраивает бунт, начав ерзать на руках.

— Малышка моя, — всхлипывая, чмокаю дочку в щечку. — Пожалуй, на сегодня хватит приключений.

Я знаю, что за оставшейся дверью, скорее всего, находится спальня Глеба, но моральных сил туда зайти у меня, оказывается, нет.

Я возвращаюсь в нашу спальню и, посадив Алису на кровать, включаю телевизор. В кои-то веки представился случай посмотреть его, причем те каналы, которые нравятся мне. Но эстафетную палочку в виде пульта тут же пытается перехватить Алиса. Ее любовь к сгрызанию мягких кнопочек почти маниакальна, поэтому отвлекаю ее, включив заезженный детский канал, а сама откидываюсь на подушки и в миллионный раз начинаю смотреть «Фиксики».

— Ну, вот ваши бумаги, Глеб Андреевич. — Юрист отдает мне проект соглашения о расторжении брачного договора.

Я убираю файл в папку. Довольный быстрым исходом дела, поднимаюсь с кресла и протягиваю руку на прощание.

— Спасибо, Лев Александрович, за оперативность и за понимание.

— Да всегда пожалуйста, Глеб Андреевич! Я тебя уже и так заждался, если честно, — улыбается юрист. — Год назад еще ждал, а ты только созрел. Или решил продолжить без этой бумаги? — кивает на папку с документами.

Я, секунду помолчав, все же решаюсь ответить. Лавров — это тот человек, которому можно доверить все и даже больше. Все наши сделки, юридическое сопровождение — все проходит через него. Поэтому этот брачный контракт, что мы заключили с Верой, был для него не тайной.

— Ты прав, Лев Александрович, я немного подвис в этом состоянии, но надо выбираться. Надеюсь, проблем не будет. Еще в ЗАГС нужно заехать, на развод бумажку написать.

— Насчет этого даже не заморачивайся, Глеб Андреевич. Если нужно, могу позвонить, сделают все в лучшем виде при условии, что у вас там не наплодились общие дети…

— Да нет, конечно, ты что такое говоришь?! — мысленно содрогнувшись, с улыбкой отмахиваюсь от мужчины.

— Ну, вот и отлично. Мнение супруги тебя, я так понимаю, не сильно волнует. В суд подать может? — вскидывает бровь Лев Александрович.

Судя по последним высказываниям Веры, я понимаю, что она может подать куда угодно, и просто так мне от нее отделаться не получится. Но вслух лишь уклончиво произношу:

— Я думаю, там будет все сложно.

— Значит, зря ты задерживался, Глеб Андреевич. Видать, девке-то понравилось за твоей благополучной спиной.

— Думаю, да.

— Я тебя понял, — кивает юрист, а сам, уже уткнувшись в записную книгу, начинает там что-то активно искать. — Но ты не расстраивайся. Свободу мы тебе вернем, да и капиталы твои не пострадают.

— Я в тебя верю, Лев Александрович!

Подхватываю папку, в которой, кроме соглашения о расторжении брака, у меня лежит в файле распечатанный результат ДНК и выхожу из кабинета Лаврова. Размашистым шагом направляюсь к выходу. Усаживаюсь в любимый внедорожник, выезжаю с парковки и, оказавшись на основном шоссе, мчусь в сторону Королева. Надеюсь, Вера отреагирует адекватно на наш развод.

Дорога кажется бесконечной. В разрешенных местах я еду на максимальной скорости, но из-за пробок время в пути увеличивается с возрастающей прогрессией.

В голове то и дело вплывает разговор с Надей. Она сильно обижена на меня, и вряд ли ее в этом можно винить. Да еще я с этим тестом ДНК — нахрен бы он мне сдался! — но… не могу перебороть себя. Внутри ерзает гребаный червь сомнения. Я должен сделать все, чтобы начать отношения с Надей с чистого листа и больше никогда не возвращаться к этому вопросу.

Смотрю на экран телефона, и неожиданно в пальцах начинает зудеть желание включить приложение домашнего видеонаблюдения. Мне до жути хочется глянуть, что там делает Надя. Стало ли ей интересно, как я живу, чем дышу? И если да… то девочка попала. Тогда она уже от меня не отвертится, а все ее «фи» будут лукавством.

Тянусь пальцем в экран, когда тот внезапно оживает: на экране появляется фотография Веры. Несколько секунд раздумья, и я принимаю вызов.

— Глеб! — слышу всхлип в трубке.

— Что случилось? — Чувствую, как в груди неприятно печет.

— Глеб, я в растерянности! Не знаю, что делать! Сонечка упала и разбила лоб. Сказали, нужно везти ее к врачу. Глеб! — причитает Вера, часто дыша в трубку.

«Твою … мать!» — раздраженно восклицаю про себя, разумом понимая, что просто так эта женщина меня точно не отпустит: привыкла к тому, что все проблемы решаются за нее. И в этом я виноват сам.

— Ты скорую вызвала? — сухо спрашиваю у нее.

— Да. Они сейчас приедут. Мы с Соней в детском саду. У нее все лицо в крови. Господи, Глеб, это так страшно! У меня все валится из рук! — визгливо произносит Вера.

— Я постараюсь успеть. Если скорая приедет раньше, наберешь. Я подъеду в больницу. — Отключаюсь прежде, чем получаю ответ.

Взглядом скольжу по папке на водительском сиденье. Видимо, сама судьба против того, чтобы Вера сегодня узнала неприятные для нее новости!

Как и думал, в детский сад я не успеваю: скорая забрала Соню раньше. Когда узнаю, в какую больницу ее увезли, направляюсь туда сразу же.

Спустя двадцать минут я уже сижу под дверьми хирургического кабинета, где находятся Вера с Соней.

Вот что я слышу у стойки администратора: малышка неудачно оступилась, ударилась об угол стола и рассекла лоб. Ничего криминального, но мамочка-паникерша, конечно же, из этого подняла переполох. М-да, это очень похоже на Веру, но она мать, ей виднее.

— А вот и дядя Глеб! — Выдергивает меня из размышлений голос Веры, и я резко поворачиваюсь к ней лицом.

Первое, что бросается в глаза — так это кусок лейкопластыря, прикрепленный на половину лба Сони, и ее заплаканные глазки.

— Иди ко мне, моя хорошая!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Девочка, поджав опухшие от слез губки, сперва смотрит на меня обиженно, но все-таки улыбается и тянет ко мне ручки. Я забираю ее у Веры; пока та о чем-то разговаривает с доктором, отхожу на несколько шагов от них.

— Больно тебе, моя хорошая?

Нежно провожу ладонью по мягким волосикам. Малышка обнимает меня за шею, прижимается щекой к щеке. Мычит в ответ. У меня сжимается сердце. Соня и до этого не особо разговорчивая была, сейчас же совсем отказывается хоть что-то говорить.