— У Алекса к тебе чувства, Сэм. Просто будь смелее.

Я не успеваю расспросить Нину подробнее об Олив, так как дверь отворяется и в дверном проёме появляется обесцвеченная шевелюра Тинте.

— Эй, Сэм, мы сейчас начнём первую запись, и мы были бы безумно рады, если бы ты присутствовала при этом.

На такое предложение невозможно сказать «нет», если конечно не хочешь испортить отношения с музыкантами. Через пару минут мы с Ниной сидим за Томом и Лолли – звукооператором. По другую сторону стекла «Освобождённые» занимают свои позиции. Они равняются на барабанщика и образуют полукруг. Алекс сидит на высоком стуле, углубившись в текст, который лежит на пюпитре³. Ручкой он вносит последние исправления, потом кивает своему брату. Я впервые становлюсь свидетелем их братской связи. Это то, как эти двое создают музыку. Ноа не отрывает взгляд от брата, который также интенсивно смотрит на него. Этот магический момент можно почувствовать и по нашу сторону стекла.

Ноа играет тихую мелодию на гитаре, а потом вступает Алекс, мягко подпевая. У меня бегут мурашки по спине, и когда Алекс неожиданно устремляет на меня взгляд, я чувствую приятное покалывание до самых кончиков пальцев. Он по-прежнему напевает мелодию, но то, как он смотрит на пюпитр, говорит мне о том, что скоро последуют слова.

— Ты меня спасла, — начинает он петь и смотрит при этом прямо мне в глаза. Проклятье! Это про меня!

— Не только в этот момент.

Ты освободила меня от тьмы,

Сорвала с меня оковы...

Я ощущаю, как к моим глазам подступают слёзы. Понятия не имею, как у него это выходит, но чувствую близость с ним. Жаль, что мы сейчас не одни. Это мешает. Момент до жути интимный, но при этом мы друг друга почти не знаем.

— Я хочу тебя отблагодарить,

Хочу держать тебя,

И хочу любить тебя...

Я быстро моргаю, чтобы подавить слёзы. Мне нельзя здесь расклеиваться, но мурашки всё так же продолжают бежать вниз и вверх по моему телу. Всё вокруг начинает расплываться. Всё, что я чувствую, это как Нина берёт меня за руку и легонько сжимает её. Что бы я сейчас делала без неё?

— Ты тоже скована,

Слишком связана прошлым,

Но я тебя освобожу так же,

Как ты освободила меня.

Алекс даже не подозревает, насколько прав. И теперь я больше не могу сдерживаться. Одна слезинка катится у меня по щеке. Мне хочется прервать зрительный контакт с Алексом, но у меня не получается. Его лицо, его мимика и поза полны чувств. Моё сердце выпрыгивает из груди, и я могу чувствовать то, что чувствует он. Его страх, его оковы, его любовь...ко мне.

Ко мне? Боже, Сэм, ты такая дура! Ты сейчас не больше, чем мимолётная муза возвышенной рок-звезды, что интересуется блондинками-моделями. Я срываю шапку с головы и вытираю ей слёзы. Бросив последний взгляд на Алекса, полный презрения, я выбегаю из помещения.

Я сажусь у бара одна. Вообще-то я спустилась вниз, чтобы избежать опасности в сердцах опустошить весь мини-бар в номере. Но теперь я сижу здесь в одиночества с двойным виски, который стоит предо мной. Осторожно я беру и пригубливаю стакан. Янтарная обжигающая жидкость стекает по моей глотке в желудок, где разливается в приятное тепло. Именно это мимолётное обманчивое чувство защищённости мне сейчас и нужно. Я ощущаю горькое послевкусие на губах, но снова подношу стакан ко рту, и в этот раз делаю большой глоток.

Краем глаза я вижу автомат с сигаретами и непрерывно раздумываю начать курить. Я никогда особо не увлекалась сигаретами, но теперь нахожу мыль вечерком пыхать дымком в темноту привлекательной. Решительно я встаю, беру свой бокал с виски (что однозначно подходит к романтичному представлению курильщика) и осторожно подкрадываюсь к автомату с сигаретами. Другим не обязательно видеть, что я не особо разбираюсь, как работают такие аппараты. Я изучаю инструкцию. Всё выглядит очень просто: засовываешь кредитку, выбираешь марку и – та-да – ты на шаг ближе к смерти. Я начинаю копаться в сумочке. У меня нет кошелька, что значительно усложняет поиски в чёрной дыре под названием дамская сумочка. Я уже хочу сдаться, что однозначно было бы лучше, но потом случается чудо – моя кредитная карточка у меня в руках. Ну, вперёд: засовываем, выбираем марку. Что курить лучше всего? Они все должны быть на вкус примерно одинаковыми, или? Я наклоняю голову сначала в одну потом в другую сторону, делаю ещё один щедрый глоток из моего стакана и просто нажимаю первую попавшуюся кнопку. Автомат пикает, выплёвывает мою карточку, а потом внутри что-то жужжит.

— Не думал, что ты куришь.

Алекс возникает рядом со мной, и мой пульс моментально подскакивает. Он наклоняется и вынимает сигареты из автомата.

— Держи, — говорит он и протягивает мне «Лаки Страйк». Я хочу взять их у него из рук, но он не отдаёт. — Ты же знаешь, что это жутко вредно?

— Дай угадаю, ты бывший курильщик? Это самые ужасные некурящие, как я слышала, — парирую я дерзко.

— Нет, — отвечает он спокойно и отдаёт мне пачку. — Мне просто пришлось наблюдать за тем, как моего отца медленно и болезненно пожирал рак лёгких.

— О, — восклицаю я. Не слишком обходительно с моей стороны. — Мне жаль, — бормочу я в заключение. Алекс берёт пачку у меня из рук, открывает её и непринуждённо зажимает сигарету между губ.

— Если ты собираешься курить, то я тоже буду, — произносит он с сигаретой в зубах. Она ему не идёт... совсем не идёт. Даже если он внешне выглядит как типичная крутая рок-звезда со своими татуировками и тренированным телом, сиги – это совсем не его. В сочетание с ним они смотрятся почти отталкивающе.

Долго не раздумывая, я вытаскиваю сигарету у него изо рта, сминаю её и выбрасываю в маленькое ведро возле автомата. С улыбкой Алекс кидает туда всю пачку.

— Что теперь? — спрашиваю я. — Хочешь отговорить меня и от выпивки? — С открытой провокацией я опрокидываю в себя остатки виски.

— Нет, если ты не переборщишь. — Он потирает затылок. — Я хотел у тебя кое-что спросить. — Крутой рок-музыкант снова исчезает и сменяется на нежного, застенчивого мужчину, которого я уже однажды видела после выступления.

— В этом отеле есть смотровая площадка, и я хотел спросить, не хочешь ли ты подняться со мной туда. — Он отступает на шаг, как будто боится моего ответа.

Одно мгновение ситуация выбивает меня из равновесия. Заигрывать с рок-звездой — всё равно что играться с огнём, даже если он будет утверждать обратное.

«Будь смелее», — вспоминаю я слова Нины.

— Хорошо, — соглашаюсь я в итоге и, не раздумывая, беру его за руку.

***

Рука об руку мы поднимаемся в лифте на самый верх. Последние метры преодолеваем пешком, но даже здесь Алекс не отпускает мою руку. Он отворяет тяжёлую стеклянную дверь, которая открывает вид на смотровую площадку, и пропускает меня вперёд. В лицо бьёт порыв ветра и развивает мои волосы. Алекс тоже борется с ветром. Волосы падают ему на лицо, закрывают глаза. Нам нужно мгновение, чтобы собраться, и сейчас он впервые отпускает меня с момента, как я взяла его за руку возле бара. Меня сразу одолевает паника. Что, если он больше никогда не будет держать меня за руку? Что, если он поддался мне из вежливости, чтобы не опозорить, когда я нагло потащила его за собой к лифту?

Двумя пальцами я вынимаю резинку для волос из кармана брюк и заплетаю себе косу.

— Твою шишку уже почти не видно, — говорит Алекс.

Мне неловко, что он упоминает это, и я отчаянно прикрываю лоб выбившимися прядями, но Алекс заправляет их мне за ухо.

— Она правда выглядит совсем не страшно, — успокаивает он меня.

Я выжимаю из себя улыбку.

Алекс не берёт мою руку, а прикасается к спине. Так легко, что в первый момент я не уверена, что действительно чувствую её там. Он подталкивает меня вперёд, и перед нами распростирается невероятный вид на Берлин.