Литмир - Электронная Библиотека

Взяв кофейник и котелок, молодой человек спустился к источнику. На ходу непроизвольно оглянулся. Ему явно не хотелось оставлять девушку один на один с этим аризонцем. Да – грубиян! Сухарь! Невежда! Но кто поймёт этих женщин? Они непредсказуемы в своих симпатиях. Чем больше Генри узнавал их, тем меньше понимал, чего они хотят. А аризонец, – несмотря на грубость манер, – внешне привлекателен, смел, уверен в себе.

От долгой езды в седле Генри с непривычки чувствовал себя совсем разбитым. Со стоном выгнув назад спину, он склонился вправо-влево и после короткой разминки присел у источника. Глянул на своё отражение в воде, досадливо провёл ладонью по небритому подбородку. На его мальчишеском лице светлая щетина выглядела неопрятно и была совсем не похожа на густую чёрную щетину Джеда, придающую лицу аризонца особую мужественность.

От такого невольного сравнения Генри обиженно шмыгнул носом, оглядел свой измятый и пыльный костюм. Попытался отряхнуться, − пыль летела из короткого сюртука облаками, но меньше её не становилось. Бросив тщетные попытки, он умылся и наполнив водой котелок и кофейник, поднялся к костру.

Девушка о чём-то так увлечённо беседовала с аризонским грубияном, что Генри почувствовал неожиданную и необъяснимую обиду на неё.

– Алисия, – досадливо окликнул он. – Куда поставить воду?

– Так вас Алисией зовут? – спросил Джед.

– Ну вот, – иронично усмехнулась девушка, протягивая руку за котелком. – И суток нашего знакомства не прошло, как вы наконец-то узнали моё имя.

– Я не любопытен, – пожал плечами аризонец.

– Это заметно. – Алисия пристроила на огне котелок, отвернула голову от потянувшегося в её сторону дыма.

Чувствуя, что остаётся вне разговора, Генри присел на лежащий у костра ствол сухого дерева. Он двое суток думал, как подступиться к этой строптивой девчонке, а самонадеянный аризонец решил, что сумеет заарканить её с первого раза.

Генри криво усмехнулся… Ладно, пусть попробует. Этот Джед, несомненно, быстрый стрелок, но в словесных поединках можно дать ему фору. Пусть поговорит.

Джед пристроил рядом с котелком кофейник, сел в песок у костра, по-турецки сложив ноги.

– Отец не ищет вас?

Прежде чем ответить, девушка села на плоский валун, поворошила палкой угли в костре.

– Я сказала ему, что уезжаю к тётушке. У неё ранчо на границе с Мексикой, неподалёку от Ногалеса. Все сроки уже минули и теперь он наверняка знает, что меня у тётушки не было. К сожалению, это не первое моё исчезновение из дома. Надо признаться, я и раньше заставляла его волноваться.

Генри решил, что самое время увести разговор в другое русло, туда, где этот аризонский грубиян почувствует себя неловко и будет вынужден помалкивать.

– Выходит, когда вы были в Европе, – спросил он. – Ему было спокойнее?

Алисия ответила не сразу – смотрела вдаль так долго, что Генри и Джед вынуждены были проследить за её взглядом.

В узкую щель между горизонтом и плоской лиловой тучей пробивался последний луч солнца, заполняя сочным красно-оранжевым светом длинные косые полосы между тенями кактусов и скал.

Закатный свет лежал не только на земле: он отражался в облаках, застревал в густых иглах кактусов чойя, очерчивая их светящимся контуром, а порой будто висел золотистой пылью в воздухе. Даже тень от небольшого валуна тянулась на несколько ярдов, а тени огромных сагуаро дотягивались почти до самого горизонта и именно там, у слияния этих теней остановился взгляд Алисии.

– К сожалению, это правда, – наконец, вздохнула она. – Я никудышная дочь.

– Я тоже в прошлом году был в Старом Свете, – как бы невзначай бросил Генри, переводя взгляд от горизонта к девушке.

Алисия охотно откликнулась на новую тему.

– Где именно?

– Лондон, Париж, Мадрид.

Глаза девушки загорелись неподдельным интересом.

– В Старом Свете много прекрасных городов, но Мадрид – моя особая любовь.

– Почему именно Мадрид?

– Это родина моих предков. Я ведь испанка.

– Вы хотели сказать – мексиканка.

– Нет, испанка. Мой предок, о котором я вам говорила… – Алисия осеклась, понимая, что едва не проговорилась и, натянуто улыбнувшись, пояснила Джеду: – Я уже начинала рассказывать Генри о нашем древнем роде. Так вот, мой предок, конкистадор Аугусто Азеведо не вернулся в Испанию, а остался жить на этих землях. Женился на индианке, чем вызвал гнев не только своих родителей, но и всех многочисленных родственников. После смерти Аугусто родственники отняли у его жены обоих сыновей и увезли в Испанию, где воспитали их в духе нетерпимости к тому смешению кровей, которое ввёл на этих землях Кортес. Старший сын со временем вернулся в Америку и продолжал жить в замке, построенном его отцом, но с тех пор все наследники рода привозили себе жён либо из Испании, либо брали их из тех проживающих в Мексике древних родов, которые сохранили чистоту испанской крови.

– Слышал я про эти чудачества, – усмехнулся Джед.

– Любовь к родине предков вы называете чудачеством? – в голосе Алисии прозвучало искреннее непонимание.

– Мои родители тоже были переселенцами из Европы. Отец ирландец, мать француженка, а Джед у них американец. Что мне теперь до той Европы, если я вырос в диких уголках Аризоны и Нью-Мексико. Нет, – чем ни мани меня, а с этой земли я никуда не уеду. И страдать по другой земле не буду. А у вас… Я же говорю – чудачества.

– А язык своей матери вы знаете?

– Французский? Ну разве что здравствуйте и до свидания.

– А я знаю английский и испанский в совершенстве. И на французском, кстати, тоже неплохо говорю, и это при всём при том, что Аризону я люблю не меньше вашего. Поэтому я никогда не понимала людей, которые забывают свои корни.

Джед пожал плечами.

– Здесь и понимать нечего – смотреть в будущее всегда лучше, чем в прошлое.

Генри кусал от досады губы… Уму непостижимо! Этот неотёсанный аризонец увёл у него нить разговора. Но не на него злился молодой человек, а на Алисию, которая охотно поддерживала разговор. Так охотно, что в ту минуту это показалось Генри настоящим предательством.

– А ваши предки, откуда родом? – девушка наконец вспомнила о существовании Генри. – Готова поклясться, откуда-нибудь из Скандинавии.

– Из России.

Ещё минуту назад Генри триумфально перехватил бы нить разговора, но теперь от ощущения предательства он говорил без энтузиазма, желая быстрее прекратить этот разговор:

– Мой дед был полковником русской армии. Тяга к новым неведомым землям заставила его уйти в отставку и отправиться в Америку. Взял себе имя Джон, в фамилии изменил только одну букву: был Шелдов, стал Шелдон и превратился в американца. Во время войны дослужился до чина бригадного генерала федеральной армии. Вы, должно быть, слышали это имя: Джон Бэзил Шелдон, командующий восьмой бригадой дивизии Митчелла.

– Если я ещё что-то помню из истории Гражданской войны, девушка напряжённо сдвинула брови. – Это имя связано с битвой при Чикамоге.

– Да, это был он.

Не дослушав репортёра, Джед сплюнул между ног, неторопливо поднялся, взял флягу.

– Пойду, наберу воды.

Когда он бесшумной индейской походкой спустился к источнику, Алисия пересела к Генри на ствол дерева.

– Наши дела процветают, − прошептала она, провожая Джеда взглядом.

– В чём же вы видите их процветание? – уныло спросил Генри.

– Мне кажется, я начинаю иметь влияние на нашего незнакомца, а нам нужно контролировать его поведение.

– Никогда не одобрял этих женских игр. – С обиженным видом Генри за цепочку потянул из жилетного кармана часы, посмотрел на циферблат. – Почему женщины всегда пользуются хитростью?

– Женской хитростью, – поправила его Алисия. – Заметьте, Генри, это не то же самое, что хитрость лавочника.

Не поднимая головы, Генри раздражённо застрекотал заводным механизмом часов.

– Хитрость лавочника не принесла человечеству столько бед, сколько хитрость женская.

Алисия не собиралась вступать в дискуссию по этому поводу. Поглядывая, как Джед с наполненной флягой возвращается к костру, она заботливо попыталась снять со щеки Генри упавшую ресницу.

9
{"b":"736464","o":1}