– Лен, почему вы не поженитесь, – спросила Светка, когда мужчины стояли в стороне от стола и не могли их слышать.

– Потому что меня замуж никто не зовёт, – грустно улыбнувшись, ответила та.

– Ну, а поговорить ты с ним на эту тему не пыталась? Вы уже столько лет вместе, столько всего сделали. Крым, рым и медные трубы прошли. И давно понятно, что вы – пара.

– Знаешь, я всё же остаюсь романтиком, – сказала Ленка, обнимая подругу. – Мне хочется, чтобы первый шаг сделал мужчина, предложив и руку, и сердце. Это его право и желание: брать в жёны или не брать. Да и потом, что это изменит? Любить его сильнее я уже не смогу, – она замолчала, а потом, улыбаясь, добавила: – Хотя, пока коробочку не открыла, думала, сердце из груди выскочит: «Неужели решился?» Но опять пролёт. Ещё и этот тост. Со всех сторон получается: только я его и люблю. Ну да ладно. Давай лучше выпьем! Скажи теперь ты мне что-нибудь.

– Лично я тебя очень люблю! Пожалуйста, будь счастлива! – сказала Светка и выпила до дна.

Веселье продолжалось уже не один час. Захмелев, Димка подошёл к Алексею, который заряжал вторую порцию шашлыков, и, стоя у мангала, спросил:

– Как тебе Светлана?

– Хорошая девчонка, – ответил тот.

– Просто хорошая? Ха! А по мне так очень даже сексуальная. Одни ноги чего стоят! Но ты же это… кроме Ленки не видишь никого, – он засмеялся как-то неестественно и добавил: – Ты только, Лёха, не забывай, что она – моя.

– Не сомневайся, я об этом каждую минуту помню, – ответил Алексей, не отрывая взгляда от шампуров.

– Ну-ну, – Дмитрий похлопал друга по плечу и пошёл пить дальше.

Похожий разговор состоялся тогда и между подругами.

– Ну, как тебе Алексей? – закидывала удочку Ленка, когда они со Светкой пошли прогуляться.

– Нормальный. Только он с тебя глаз не сводит. Так что… никакой он не золотой, скорее – несчастный. А мне такой ни к чему.

Прошёл ещё год. Клиника набирала обороты. Кроме пластических операций, в ней проводилось множество других. Обе операционные работали в режиме нон-стоп, а очередь на консультацию к главному хирургу (он же генеральный директор) была расписана на месяц вперёд. Это было счастливое время, ведь то, о чём они так долго мечтали, стало сбываться. И тогда Ленка завела разговор, что неплохо бы ей начать получать зарплату.

– Тебе не хватает денег, которые я даю? Или я хоть раз в чём-то отказал? – безрадостным голосом поинтересовался Дима.

– Хватает, но я бы хотела иметь и свои, за которые не нужно отчитываться.

– Разве я прошу отчёт?

– Ну… просто я тебе всегда говорю, на что беру. Как-то странно уже просить на прокладки, эпиляцию, колготки… тебе не кажется? И вообще… я коммерческий директор клиники, мне нужно и выглядеть, и одеваться соответственно. Всё это стоит денег. А от этих: «Дим, дай на бензин. Дим, мне нужны туфли» и прочих просьб, мне уже как-то некомфортно. Разве я не могу иметь личные средства?

– Ты меня не перестаёшь удивлять, дорогая, – раздражённо сказал он.

– Да я и сама себе не перестаю удивляться, – парировала она и, чтобы как-то смягчить ситуацию, подошла, обняла своего любимого мужчину, прижавшись к нему всем телом, и шепнула: – Разве не за это ты меня любишь?

Она тогда настояла на своём и, впервые в жизни ощутив финансовую свободу, пустилась во все тяжкие косметологи и шопинга. Видимо, этими «шмотками» Дима при расставании её и попрекал.

Ещё через два года они решили, что пора расширяться. Но тут случилось страшное – в автомобильной аварии погибли Димкины родители. Во время движения по трассе у Николая Семёновича остановилось сердце, и его машина на полном ходу влетела под фуру. Живых в легковушке не осталось.

Сейчас, двигаясь по дороге и вспоминая этот ужас, Ленка покрепче вцепилась в руль и сбросила скорость. В памяти снова возникла искорёженная груда металла и лицо Димы, который смотрел, как из кучи железа извлекают тело его матери, – он и Ленка успели примчаться на место трагедии как раз в этот момент. Она не знала, что говорить, просто вцепилась в Димкину руку и не отпускала его от себя, пока он не сел обратно в машину. Домой они ехали молча. За рулём была она.

После похорон Дмитрий на неделю ушёл в запой. Потом озвучил своё решение ограничится только одной клиникой и желание вложить часть денег, которые успели заработать, в покупку квартиры. Ленка занялась поиском нового жилья. Хотя она и радовалась тому, что скоро они смогут уехать из этой ущербной дыры, Димкино нежелание расти дальше вызвало в ней чувство разочарования.

Дошло дело до оформления документов. Сославшись на то, что на нём теперь и так слишком много недвижимости, Дмитрий сказал, что эту квартиру они запишут на неё. Таким образом, Ленка стала обладательницей просторной светлой трёшки. Ремонт, понятное дело, лёг на её плечи, заняв довольно много времени. И первое, что она построила, – его кабинет, вложив в эту комнату свою любовь, а потом ещё и кучу средств на обстановку. Всю мебель делала на заказ так, как он любил: натуральное дерево, кожа, дорогие светильники. Но когда квартира была готова к заселению, Дима уже практически обосновался в родительском коттедже. Новоселье отметили, пригласив тот же состав участников, что и на Ленкино тридцатилетие, только Василия Ивановича среди них не было. Просто его уже не было среди живых.

Неделю Дмитрий обитал в новых стенах, а потом сказал, что ему больше нравится жить в своём доме, а не в огромном монолите. Он стал появляться в квартире всё реже и почти перестал оставаться ночевать.

Память опять вернула её к тем дням, когда, недоумевая, зачем нужно было совершать эту покупку, она проводила ночи напролёт, уткнувшись в подушку, вместившую в себя море горьких слёз, и вспоминала мгновения их близости в старой сырой однушке на краю Москвы. Вот уж воистину, важно не то, где ты живёшь, но с кем. И хоть это было раньше «несчастливого приобретения», Ленка припомнила ещё и момент появления в Димкиной приёмной новой секретарши.

– Дим, зачем она тебе? Я не про секретаря, я про такого работника. Она же с людьми разговаривать не умеет. По телефону лепечет какую-то чушь. Ты не видишь, что ли? Она просто позорит нас! – завела разговор Ленка спустя месяц после Иркиного трудоустройства.

– Лен, она дочка очень нужного мне человека. Он попросил пристроить, а я не смог отказать. Ну и пусть сидит, бормочет. Что тебе с того? С кофе-машиной и принтером же справляется.

Так Иркин кофе и распечатываемая ею писанина стали началом конца долгого путешествия в страну иллюзий. Хотя, кто теперь с точностью мог сказать, с Ирки ли всё началось?

Глава седьмая

Ленка настолько увлеклась воспоминаниями, не обращая внимания на творившееся вокруг, что только когда её «кино» подошло к концу, заметила горящую на панели приборов красную лампочку. «Господи! Я забыла заправиться! И сколько я так еду? – занервничала горе-водитель. – Так… по навигатору до места всего восемь километров осталось. Компьютер показывает, что вроде должно хватить. А сколько до ближайшей заправки? – спросила она вслух, остановила машину на обочине, заглушила её и полезла в сумку за телефоном. – Грёбаный Интернет! Никогда тебя нет, если ты действительно нужен! – выругалась Ленка, когда увидела, что на экране отсутствует заветная надпись «LTE». – Ладно, что я так дёргаюсь? Не в тундре же нахожусь. Когда я заправлялась в последний раз? Точно! На следующий день после того, как забирала машину. И всю неделю по городу моталась. Блин-блинский! Ну что же я такая дураааа!? О прошлом думаю, а про день сегодняшний напрочь забыла! Коза! Глупая коза!»

Ленка опустила голову на руль и постучала ею о клаксон, словно хотела проверить, крепко ли держатся рожки на её бестолковой башке, и не зацепятся ли они за четыре объёмных колечка логотипа. Раздался сигнал, и она психанула ещё больше. «Вряд ли по пути заправка нарисуется, я уже не на трассе. Ладно, если что, проголосую. Короче, надо двигаться», – решила она и повернула ключ зажигания. Через четыре километра навигатор увел её на какую-то узкую просёлочную дорогу. Автомобиль проехал ещё с километр и заглох.