Дмитрий тогда ничего не ответил. Ушёл спать. И играл в молчанку ещё пару дней. Но она уже была приучена к таким его «уходам в себя»: значит, думает, значит, зерно, посеянное ею, прорастёт. На третий день он дал Ленке листок с записанными на нём цифрами и сказал: «Это номер телефона риелтора. Пожалуйста, не продешеви».

Покупатели на квартиру нашлись очень быстро. Ленка не стала заморачиваться тем, чтобы сначала подобрать жильё для себя, а потом уже оформить сделку. Деньги ведь нужны были вчера. Димкина мама пришла в «неописуемый восторг» от их затеи и неделю выносила мозг и ей, и Диме. Стало понятно, что перекантоваться месяц-другой у родителей не получится. На помощь снова пришёл Алексей.

– Вы можете пожить у меня. Нас всех всё равно днями, и порой ночами не бывает, так что проблем не должно быть, – сказал он, когда Димка пожаловался ему на состояние дел.

– А как же твоя девушка? – Ленка была рада, но и одновременно смущена его предложением.

– А девушка, – он пристально посмотрел на Ленку, – поживёт пока у себя дома.

– Лёш, но это не очень удобно, – поддержал Дима свою женщину.

– Ну, хоть ты не начинай эти бабские сопли разводить. Если я предлагаю, значит, удобно.

Ленка подумала, что пока не понятно, сколько останется денег на покупку жилья после завершения строительства, рассматривать варианты квартир нет смысла. И Диму уговорила не дёргаться. «В конце концов, закончим стройку и поставим кровать в твоём кабинете, если не купим ничего. Ну, или каждый возьмёт себе по койке в какой-нибудь из палат», – пыталась шутить она. Он смотрел на неё с тоской, но соглашался, понимал, что достроить – это только часть дела. Потом нужны будут деньги на то, чтобы всё начало функционировать. И это не меньшие средства.

Четыре месяца они жили втроём в доставшейся Алексею от родителей маленькой двушке с крошечной кухней.

Глава пятая

«Ох уж мне этот Лёха!» – думала Ленка, обгоняя по встречке колонну военных машин. Она уже не злилась на него. Не хотела цепляться к словам, которые он наговорил вчера. Думала, что ему, скорее всего, тяжелее сейчас, чем ей, и он винит себя за то, что не сдержался и выплеснул этот ушат холодный воды на её голову.

Алексей был сыном лучшего друга Николая Семёновича. Они, как и их сыновья, тоже дружили с детства, учились вместе и вместе потом работали. Когда Лёшке было всего четыре года, его отец умер прямо на рабочем месте – оторвавшийся тромб мгновенно лишил его жизни. Бывает и так, что доктора не могут вовремя поставить диагноз и спасти себя.

Димкин отец стал помогать вдове друга, заботясь о его сынишке. Лёшка много времени проводил с семьёй Косьяновых. Потом, при содействии Косьянова-старшего, он стал учиться в одной школе с Димой, в очень хорошей школе, надо сказать. Не без его же участия поступил в институт заодно с другом. И всё бы хорошо, если бы не Анна Тимофеевна. Она невзлюбила мальчика с момента его первого появления в своём доме. Злилась из-за того, что её муж так много внимания уделяет чужому ребёнку и тратит на него деньги. Ничего не переменилось, даже когда парень стал взрослым. Но тогда Коваленко уже понимал, что в этом доме ему «не до конца» рады и старался реже появляться на глаза хозяйке. Короче говоря, Ленка с Лёшкой были друзьями по несчастью.

Когда Алексей заканчивал институт, скончалась его мать. Парню было очень сложно. Он чуть не загубил защиту диплома. И опять на помощь пришёл Николай Семёнович – святой человек! Он не оставлял без помощи и поддержки людей, которых любил. Правда, Ленка никогда не могла понять, что его держит рядом с этой мегерой? Ведь как в песне поётся: «Каждый выбирает по себе…»

Интересные отношения у Князевой с Коваленко сложились с самого начала – с момента их совместного посещения кино. Вика тогда оказалась пророчицей – никогда больше с Ленкой она не встретилась, потому что на совместные мероприятия своих подруг Алексей больше никогда и не приводил. Теперь, как только Ленка появлялась в поле зрения Лёшки, всё его внимание было сконцентрировано лишь на ней. Но делал он это так ненавязчиво, так красиво, что Ленке было приятно и легко находиться рядом. Он окутывал девушку каким-то невидимым светом, который всегда приводил её в равновесие (последняя их встреча – не в счёт). Рядом с Димой этого, к сожалению, не случалось – чаша весов всегда перевешивала в его сторону.

И те четыре месяца она жила с хозяином квартиры душа в душу. Когда её любимый оставался на ночные дежурства, «кореша» могли полночи проболтать, сидя на кухне. Они курили сигареты одну за одной – отрывались, пока не было Димки; он такой привычки не имел и всегда ругался на эту парочку из-за того, что к его возвращению в доме пахло табаком. Но, как говорится, «моя крыша – мои правила» – Лёшка не очень-то переживал, что тому не комфортно, главное, что ОНА не возражает. В одну из таких посиделок Ленка поведала Алексею, что совершила поступок, из-за которого теперь себя ненавидит.

Основной причиной Ленкиной депрессии в период остановки стройки стал аборт.

Наверное, так всегда случается: поговорка «Где тонко – там и рвётся» права на все сто процентов. Уже начались отделочные работы на первом этаже, когда с пониманием того, что деньги практически закончились, к Ленке пришло осознание, что она беременна.

– Дим, я сегодня сделала тест, – она стояла перед ним бледная, замученная, и с таким виноватым видом. – Тест положительный.

– Что намерена делать? – он смотрел на неё в упор, не моргая.

– Почему только я? – испугалась Ленка. – Это же наш общий ребёнок.

– Но принять решение, оставить его или нет, можешь только ты, – Дмитрий был холоден и серьёзен.

– А ты? Ты что мне скажешь?

– Я скажу, что худшего времени для его появления не придумаешь. И мне кажется, что ты и сама понимаешь, насколько эта беременность некстати. Как его поднимать, если сами на ноги ещё не встали.

– Разве ты не стоишь на ногах? – почти шёпотом спросила Ленка.

– Не делай вид, что не понимаешь, о чём я говорю! – рассердился он.

– Но ведь у нас обоих есть родители, можно попросить помощи у них.

– Не смеши меня! Отец отдал нам всё. С твоих вообще взятки гладки, – он ещё сильнее занервничал, говоря ей эти обидные слова.

– Я сейчас не про деньги. Может, они согласятся помогать с малышом, чтобы я могла работать.

– Господи, Лена, какой малыш!? Ты сейчас сама рассуждаешь, как ребёнок!

– Значит, ты совсем его не хочешь и даже не рассматриваешь возможность его появления? – у неё затряслись руки, которыми она теребила кончик шарфа, а по лицу побежали струйки слёз.

– Не хочу, потому что не вижу возможности. Всё, закончим этот разговор. Я тебе сразу сказал, чтобы решала сама. Не нужно меня мучить вопросами. Я тоже человек, и мне этот разговор даётся не легче, чем тебе! – сказав это, он схватил висящую на вешалке куртку и выскочил из дома, как ошпаренный.

– Предатель, – прошептала она ему вслед, но он её уже не слышал.

Дмитрий вернулся только под утро пьяным, не раздеваясь плюхнулся на диван и уснул. А она эту ночь провела без сна, оставшись в полном одиночестве со своими жуткими мыслями. Что только ни передумала, каких вариантов развития событий ни рисовала в своём охваченном обидой и досадой мозгу. Ленка пыталась его оправдывать: родить ребёнка сейчас – это распрощаться с идеями, которые так долго вынашивались и к воплощению которых она сама стремилась. Но не это пугало. Она боялась, что он оставит её одну с малышом, как сейчас с проблемой. И страшно было даже спросить, что будет с их отношениями, если ребёнок родится. Потому что, если бы он ответил, что уйдёт, ей бы пришлось это сделать самой и сразу, ведь жить бы с ним уже не смогла. А потерять его она боялась больше, чем боялась расстаться с зародившейся в ней новой жизнью.

И когда вчера, спустя столько лет после этого случая, Ленка стояла, рыдая под душем, задавая себе вопрос: «Где и в какой момент я допустила ошибку?», то просто врала себе, что не понимает. Всё она знала. Это малодушное решение «не спросить», чтобы остаться, породило плоды, которые приходилось пожинать сейчас.