Он повис на краю бассейна, цепляясь взглядом за бесформенную тушу родного брата. Стыдно думать о том, что с этим человеком они родились в один день.

— Мне что, выпить уже нельзя? — развёл Арс руками, а сам сжал зубы до боли в челюсти.

— Я выпил. Дети твои выпили. Мы все выпили, кроме тебя. Ты нажрался, — лёгким движением Иоахим оттолкнулся от борта и заскользил по холодной воде на спине. — Ответь на вопрос: как давно?

Вкрадчивому голосу брата на грани спокойствия и откровенной ненависти Арс никогда не умел противиться: сжал пальцы в кулаки и, как можно увереннее, ответил:

— Ты знаешь.

— Тебе нужна помощь. Прошло ёбаных восемнадцать лет.

Алье девятнадцать. Ямаду восемнадцать. Аника умерла во время родов второго ребёнка; новый кусочек пазла открылся в головоломке, и был неприятен вроде плавающей в бассейне мухи.

— Вы все так говорите, что мне нужна помощь. Чем вы мне, блять, поможете? Воскресите её? Найдёте ещё одного мозгоправа, который посадит на очередные таблетки? Или, нахуй, скажешь, что всё будет хорошо? — Арс перешёл на крик, отчаянный, пропитанный злостью. Его повело назад, и он поддался реакции тела, спотыкаясь о собственные ноги. — У тебя-то всё хорошо будет. Всё просто за-е-бись. Братец, которого я вижу примерно раз в год.

Иоахим прибился к противоположному борту и встал, ногами скользя по склизкому дну.

— Ты всё сказал? Стало легче?

— Помоги себе сам, Иоахим. Не лезь в мою блядскую жизнь.

Арс развернулся, перешагнул через лежащий на полу халат и стремительно пошёл к коридору. Иоахим даже не хотел его догонять. Иоахим думал, что ему даже будет насрать, если брат сейчас захочет сесть за руль и разбиться об столб; он только лишний раз убедился, что Алья не надумала проблему, а вчера вечером не показалось, будто пьяный говор — чей-то чужой.

Он вылез из бассейна, подтягивая тяжёлое тело, и мокрой спины тут же коснулся отрезвляющий ветер. Пляжные шорты противным мешком облепили ноги, а душа требовала срочно отмыться от грязной вонючей воды. Иоахим вошёл в дом, оставляя за собой мокрые следы, рывком поднял халат и телефон и, кинув их на диван, подцепил упаковку замороженной фасоли, чтобы со всем накопившимся гневом швырнуть её в мусорное ведро.

«Ненавижу», — собственным голосом звучало в голове.

Ямад отлип от окна в своей спальне на втором этаже и резко сел в кресло. Он проснулся в самом начале конфликта, но решился стать наблюдателем только когда услышал плеск воды; и, вопреки всем представлениям, никто никого не толкал. Иоахим держался на воде, не обращая внимания на обеспокоенное лицо в окне напротив бассейна, и был абсолютно холоден по отношению к кричащему в ярости брату — и это ударило по сердцу больнее, чем осознание, что отца снова практически затянуло в запой.

Сон быстро пропал. Сумасшедшее сердце стучало под рёбрами, а грудь сдавливало уже не детской обидой. Действительно, мать воскресит разве что чудо, несуществующее и доступное только сказочникам. И решение у подобной проблемы долгое, занимает бесчисленное количество лет, кончается не всегда удачно, без гарантии. Отец это понимал. Дядя думал как-то иначе. Ямад нервно покрутился на стуле, остановился и зажал кнопку на системнике.

День у него начался рано.

***

Алья обтирала руки грязной тряпкой. Иоахим понаблюдал за ней и спустя пару секунд решился зайти в гараж. Всё та же «Хонда Цивик» ждала своего хозяина, блестящая и без единой царапинки. Если здесь работа только двух механиков, ещё и начинающих, её следовало похвалить:

— Хорошая работа.

Она вздохнула, откидывая тряпку на верстак, и обошла автомобиль, оказываясь перед Иоахимом. Головой Алья кивнула на выход. Почему работа не такая хорошая, как кажется, осталось в тайне.

К вечеру Арс не вернулся. Иоахим не беспокоился об этом, чего нельзя сказать о племянниках, едва ли находивших себе место в этом отвратительном съёмном доме. Алья встала лицом к заходящему солнцу, порылась в карманах халата. Достала пачку сигарет, вытянула одну зубами и осеклась, вспомнив, что рядом стоит дядя.

— Вы не можете меня осуждать, — и всё-таки чиркнула дешёвой зелёной зажигалкой.

— Мне всё равно. Я тебе не отец.

Об отце он и хотел поговорить. Алья вся напряглась, левую руку прижимая к груди, и выпустила струю дыма через правое плечо, чтобы не попасть на Иоахима.

— Ямад сказал, вы ругались. Не то чтобы ругались, а жёстко срались, с его слов.

— Давай просто правде в глаза — ваш отец алкаш.

— Как отрезали.

— У меня не было времени искать какие-то клиники, но сейчас я в этом заинтересован не меньше.

Алья чуть вскинула голову, поднесла сжатую меж большим и указательным пальцами сигарету к губам, выдохнула:

— Задело?

Девчонка играла с огнём, но Иоахим мужественно себя сдержал, и ответил такой же колкостью:

— Задевает с продолжительностью в восемнадцать лет.

О, Алья поняла, к чему он.

— Не говорите с Ямадом на эту тему. Он винит себя во всём этом, а я воспринимаю любые тёрки куда проще.

Ямада Иоахим не рассматривал как собеседника в принципе. Он даже был рад, что решать вопрос с дальнейшей жизнью Арса будет вместе с его старшей дочерью. Человеком на первый взгляд куда более ответственным и рассудительным, чем Ямад.

Ямад рядом с ними оказался едва о нём вспомнили. На этот раз он потрудился одеться хотя бы в майку и не светить голым торсом, и выглядел он ещё более подавленно, чем прошлым вечером. Алья замешкалась со своей сигаретой в руках, не понимая, то ли хочет её спрятать, то ли демонстративно затянуться.

— Он ещё не вернулся, — сразу же отрезала Алья, лишая брата возможности задать какой-либо другой вопрос.

— Я так и понял, — Ямад убрал руки в карманы шорт. — Тачка готова?

— Уже полдня как.

— Отлично. Я отдам её, если батя не приползёт хотя бы к ночи.

Из их диалога Иоахим понимал, что племянники научились вполне самостоятельно справляться с бизнесом в период запоев собственного отца; сердце при этом сжало непонятной жалостью, наравне инстинкта, но он и виду не подал, продолжая рассматривать дырку на поношенной майке Ямада. Чувствовалось, будто ему некомфортно от такого наблюдения.

И Иоахим перевёл взгляд на качающуюся пальму за силуэтом Альи. Он хотел просто повеселиться на выходных, никак не решать проблемы с братом и алкоголем, а южное дерево, расправившее свои резные листья, отнюдь, это желание будило, грустно напоминая о гнетущей реальности.

***

Весь вечер Иоахим потратил на обзвон клиник, пока не нашёл подходящую, где позитивная девушка-оператор ворковала о «12-ти шагах»**, проживании, пятиразовом питании и всех удобствах, присущих частной медицине. Иоахим не слушал её речи. Он был согласен на всё, лишь бы избавиться от обузы в лице брата, прилипшей позорным пятном к его роду. Он не думал о том, как красиво слагает прилагательные оператор практически в двенадцатом часу ночи, когда всё рабочие телефоны уже недоступны (и его конторы — в том числе). Иоахим всегда видел цель, но не путь. Сейчас цель была ясна как никогда раньше.

Возможно, кому-то чего-то это будет стоить. Но он записался на пробный приём и почти с облегчением нажал на кнопку отбоя.

Разбудили крики с первого этажа. Приглушённые, от этого не менее раздражающие, они заставили Иоахима подняться с нагретого места, выпить стакан воды и прислушаться. Два голоса. Хриплый старый и звонкий молодой — его перебивающий. Арс и Ямад спорили на кухне, рискуя разбудить абсолютно всех соседей. Иоахим ждал, что вскоре к какофонии добавится ещё и женский визг, но Алья либо игнорировала перепалку, либо её просто не было дома.

Поэтому Иоахим поднялся сам. С недовольством. С ненавистью, нависшей над головой, стоило только вспомнить все их грехи.

Когда Иоахим спустился почти до конца, он увидел, как резким ударом Ямад вышибает из отца последние мозги — и обомлел, повиснув в воздухе одной ногой, потому что такого развития событий не ожидал. Арс тут же раскрыл рот, будто рыба на рынке, и прижал ладонь к ушибленной щеке.