– Странно. За нами никто не гонится, я просто разочарована в американской пенитенциарной системе. Даже немного обидно. У них тут по дорогам люди разъезжают в … Кстати, ты не забыл мою одежду?

– Там, в сумке, – не отрываясь от дороги, Джон ткнул большим пальцем в сторону заднего сидения.

Лилит переползла назад, чтобы избавиться от оранжевой тюремной пижамы.

– Там твоя косметика и все такое.

– Любиииимый… – Лилит нежно потрепала волосы мужа, раскрыла сумку и с недоумением достала из нее вещи одну за другой. Двумя пальцами, брезгливо, словно использованную пелёнку, она вытянула из сумки бедую футболку с мультяшными персонажами на груди.

– Что это?

– А?

– Вот это! – закрывая обзор, Лилит растянула перед Джоном полотнище, на котором Микки Маус тщетно пытается поцеловать Минни.

– А, я же купил её тебе в тот раз в Диснейленде. Помнишь?

– Я же просила привезти серый свитшот с эмблемой колледжа.

– Так я его не нашёл. Решил взять вот эту. Она почти новая.

– Конечно почти новая. Я её не надевала ни разу. Как ты думаешь, почему?

– Я думал, она тебе нравится.

– Эта??? А где моя помада «Estee Lauder»?

– Да я не знаю. Я сгрёб всё в пакет. Всё, что было на туалетном столике – то и сгрёб.

– Какая–то ерунда. Тут нет помады.

– Милая, ты и так красавица. Мы только что сбежали от полиции двух штатов, а ты думаешь о том, что у тебя нет помады.

– Я полгода не красилась. И мне нужна другая футболка. Я не могу разгуливать в таком виде. Представляешь, стыд какой будет, если меня поймают в футболке с целующимися мышами??? Останови у ближайшего магазина.

Джон припарковал машину на обочине и выдохнул.

– Детка, успокойся. У тебя истерика. Ты просто устала. Нас никто не поймает, если мы будем осторожны. Ты же умная девочка. Детка, где твоя голова? – Джон взял руками голову Лилит и нежно потряс. – Ты сейчас не можешь расхаживать по магазинам. А я не могу светить карту – нас мигом засекут.

– Ты что, не взял наличные?

– Взял, конечно. Но их не так много, чтобы тратить на всякую ерунду. И потом, когда ты в последний раз видела, чтобы за одежду расплачивались наличными? Ты с таким же успехом можешь снова надеть оранжевую робу и наручники – тоже отлично привлечёт внимание.

Снова тронулись и остаток дороги уже ехали молча. Долго. Пока Джон не стал совсем клевать носом, и пока придорожный мотель не заманил их неоновой вывеской. Всё банально – серые простыни, библия на тумбочке и кофейный автомат в коридоре. Но, по крайней мере, душ можно принимать с закрытой дверью и стулья не привинчены к полу. А главное – можно поспать.

Джон нежно стиснул плечо жены, а она отстранилась и забилась в свой угол широкой кровати. Джон вздохнул и взял пульт от телевизора.

«Нашумевшее дело Лилит Савицки получило новый виток. Кристофер Фингер, бывший сотрудник банка «Steel finance», на показаниях которого базировалось обвинительное заключение, признал, что дал на процессе ложные показания. Теперь Лилит Савицки, несомненно, освободят из–под стражи. Напоминаем, она была осуждена на тюремное заключение сроком шестнадцать лет, – диктор засуетилась, ей в кадр сунули какие–то бумажки – Простите… Последние новости! Сенсация! Нам только что сообщили, что Лилит Савицки совершила побег из тюрьмы штата Канзас. Надеемся, что она смотрит нас сейчас и ее порадуют известия относительно нового поворота дела. Лилит! Вы свободны! Вам больше не нужно бежать! Лилит, поздравляем Вас с тем, что справедливость восторжествовала!»

– Боже, крошка! Ты можешь в это поверить???

Лилит вскочила с кровати и уставилась в экран с поплывшим взглядом и не могла пошевелиться.

– Детка, детка, ты понимаешь, что произошло? Нам больше не нужно ехать в Мексику.

– A?

– Нам больше не нужно бежать! – Джон тряс жену за плечо.

– Мы сможем пойти в магазин и воспользоваться карточкой?

– Конечно, мы завтра же пойдём в самый большой магазин и купим всё, что ты захочешь.

– Я хочу другой свитшот.

– Конечно милая!

– И хочу помаду «Estee Lauder».

– Конечно, милая! Хоть «Chanel». Хочешь помаду «Chanel»?

– Нет, хочу «Estee Lauder» № 441.

– Конечно, милая!

Лилит вышла из оцепенения, стянула с себя футболку с мультяшными мышами и повалила мужа на жёсткий казённый матрас.

Наконец–то они смогли снова проснуться, обнимая друг друга. Солнечные лучи неровными полосками пробивались сквозь видавшие виды жалюзи. Пели птицы.

Но было что–то не так. С улицы доносился странный шум.

Прячась за раму, Лилит выглянула в окно. Напротив мотеля припарковалось несколько автомобилей с логотипами телеканалов. На лужайке было полно людей. Они расхаживали по траве, сидели, стояли кучками. С блокнотами, микрофонами, видеокамерами и осветительным оборудованием. Все персонажи были в нетерпеливом радостном возбуждении.

Лилит на цыпочках подошла к тумбочке и достала пистолет.

– Джонни, просыпайся…

«Эти кадры облетели сегодня все экраны страны. Какая трагическая случайность. Если бы эта прекрасная мужественная женщина, жизнь которой была преисполнена достоинства, только знала, что в последний раз предстанет перед миром в таком нелепом виде…»

На лужайке с идеально подстриженной травой навзничь лежит Лилит Савицки. Из тонких пальцев только что выпущен элегантный «Смит–энд–Вессен». В кадр попадает полицейский, который сидит, прислонившись к стене здания, и монотонно кивает окружившим его медикам.

Камера возвращается к Лилит и берёт крупнее. Колени неловко вывернуты в сторону и словно придают картинке вращение. Дрон с камерой вовлекается в вихрь, эпицентром которого становится голова Минни Маус, от которой по белой футболке расползается влажное алое пятно.

На экране монитора очаровательная маленькая девочка с огромными голубыми глазами. Она улыбается и мило лопочет на каком–то своём, не понятном взрослым языке. Когда показывали фотографии, чтобы каждый мог выбрать себе подопечных – сердце у Джульетты ёкнуло, она вырвала карточку и радостно закричала: «Мне, мне»! Джульетта была так счастлива, что никто не решился с ней спорить.

Сейчас малышке два года и у неё коклюш. Она топает по квартире, тяжело задыхаясь, иногда пытается заплакать, но у неё не получается. И от этого у самой Джульетты наворачиваются слёзы. Она пересматривает дневные записи с камер и ищет. Мама девочки с тёмными кругами вокруг глаз тоже вот–вот заплачет. В её трясущейся руке чашка кофе. Папа на диване спит, положив на ухо большую подушку. Нет, это всё не то. Вот крупная пожилая женщина берёт ребёнка на руки и прижимает к своей обширной груди. У обеих – у женщины и у девочки – лица меняются, наполняются светом. Ребёнок успокаивается, ещё несколько раз кхекает, а потом опускает голову бабушке на плечо и засыпает. Да, это именно то, что надо. Бабушка. Джульетта включает зум на камере, приближает микрофон к лицу полной женщины. Есть. Теперь можно оформить карту.

Девочка Верника. 2 года. Диагноз – коклюш. Поручитель – бабушка. Показания Поручителя: «Любушка моя, Вероничка (не сразу поняла, почему «любушка»). Ангелочек ты мой синеглазый. Потеряла в войну двух деток, одного сберегла. И тебя – кровиночку – тоже сберегу, никому не отдам. Ты единственная моя отрада в старости.

Более чем достаточно. Гавриил Иванович не придерётся.

Вот и рассвет. С добрым утром, голубоглазая крошка!

Вероника, 18 лет. Диагноз – острый перитонит. Поручитель…

Джульетта лихорадочно шарит в базе данных, переключается с одного монитора камеры на другой. Тучной любвеобильной дамы нигде нет. Вот здесь ещё не смотрела. Ах… скончалась 25 мая 1985 года. Что же делать?