Но прежде, чем приступить к этому, Калибан сделал то, что он должен был сделать в первую очередь. Длина троса позволяла ему подойти к тому углу свинарника, в котором были заперты оба молодых кабанчика. Калибан коротко и резко ударил плечом в стену. Доски, треснув сразу, повисли на гвоздях. Он расширил проход и тут же увидел серую тень, метнувшуюся из спёртой темноты клуни.

Второй кабанчик, сильно припадая на переднюю ногу, показался следом. Калибан не дал ему времени принюхаться к воздуху воли. Коротко и властно рыкнув, он поторопил их и две маленькие серые тени исчезли в густом мраке ночи.

Калибан остался один…

Утром Николай проснулся рано. За окном серел мглистый рассвет, и осипший петух натужно выводил первые побудки. Потихоньку, чтобы не разбудить детей, спящих за перегородкой, Николай оделся и вышел на кухню. Пока закипал самовар, он вышел в сени. Остановившись на крыльце, закурил. Посреди неясных очертаний домов он видел, как одна за другой, проявляясь из молочной мглы, торопливо спешили мимо него женские фигуры.

Эти женщины шли на свиноферму. Николай, вспомнив о своем пленнике, заспешил. Самовар поспел вовремя. Торопясь и обжигаясь о край толстой, белой глазури, кружки, Николай выпил крепкого настоя сборной душицы. Наскоро сунув в карман свёрток, с вечера приготовленный Ольгой, он вышел в сени, осторожно прикрывая за собой дверь.

Но ещё из сеней, не успев выйти на улицу, он услышал далёкий, пронзительный женский крик или визг. Каким-то наитием, не секунды не сомневаясь, Николай понял, откуда он доносится. Выскочив на улицу, он со всех ног бросился к свиноферме. Она начиналась сразу же за околицей. До неё оставалось метров тридцать, как Николай внезапно увидел бегущую навстречу ему женщину, отчаянно размахивающую руками и вопящую во весь голос тонко и пронзительно.

– Стой, стой тебе говорят! Что там случилось!?

– Та-а-м, о-о-о… – голосила женщина. – Зве-е-рь там… у нас!.. Валентину изувечил-и-а…

– Тихо! Какую Валентину? Говори толком?

– На-пар-ницу! – навзрыд проговорила женщина. – Мы только подошли, а он как бросит-ит-ся-а!..

Николай тряхнул её за плечи и заорал:

– Всё, успокойся! Беги к Терёхину и скажи, чтобы срочно бежал на свиноферму. Скажи, чтоб захватил верёвок и какую-нибудь жердину! Давай скорее, а сама потом к фельдшеру, скажи, чтоб…

Он лихорадочно размышлял о том, как могло так случиться, что Калибан смог отвязаться. «Почему же он не ушёл?!», – неотвязно вертелся в голове вопрос. Ответ нашелся сам собой: «Ах да, подсвинки там заперты! Что делать?.. К себе он не подпустит! Чем-нибудь загородить? Сети!..».

Николай издали увидел приземистые строения свинофермы. Три фигуры сгрудились около одной, сидевшей на тачке.

– Ну, целы? Что случилось?! – с ходу крикнул им Николай.

– Это у тебя надо спросить, что случилось! Почему эта зверюга находится здесь и калечит людей?! Вон, смотри!

Николай увидел сидевшую Валентину. Она, раскачиваясь, тихо стонала. По вытянутой ноге, сквозь намотанные тряпки, сочилась кровь. Юбка её была разорвана до бедра и сама она, вся измазанная в грязи, сидела с закрытыми глазами, бледная от боли и испуга.

– Ты потерпи, сейчас фельдшер придет, а я пойду туда.

– Не ходи лучше! – испуганно закричали женщины. – Он там, прямо за углом сидит. Она-то ничего не знала, пошла за чем-то, ну а он прямо на неё! Мы на крик прибежали, а Валька ползет, и этот идолище стоит над ней и рычит, ну чисто тигр!

– Палка у вас есть какая-нибудь?

Он увидел сам лежащие на земле доски. Подняв одну из них, сказал:

– Стойте здесь! Нет, лучше закройтесь внутри и не высовывайтесь. И перенесите Валентину туда. Я пойду, посмотрю, что он делает.

Подбежав к стене свинарника, Николай боком двинулся к углу. Подкравшись, он осторожно выглянул из-за угла и сразу увидел огромное тело секача у другого конца прохода, лежащего к нему задом. Калибан лежал, уткнув голову в землю, и только мерно двигающиеся бугры на его шее говорили, что он чем-то занят. Присмотревшись, Николай никак не мог поначалу понять, что тот делает. Поначалу он решил, что вепрь роет землю. Лихорадочно соображая, что предпринять, Николай решил пока остаться здесь. Тем более что один он не в состоянии помешать Калибану уйти. Николай выглянул снова, чтобы уяснить, как, собственно, вепрь мог освободиться.

Сначала он увидел ту стену, из которой был выломан кусок доски. Посмотрев внимательнее, Николай не увидел троса, который был привязан к этому месту. Неужто он его вырвал?! Николай продвинулся дальше, так, чтобы вепрь был виден полностью. Он сразу заметил обмотанный вокруг вепря трос, к другому концу которого был прикреплён кусок выдранной доски.

Что-то в поведении Калибана казалось непонятным. Если он свободен, то почему лежит, как будто ничего не случилось? И что он делает в такой позе? Николаю бросилось в глаза необычное положение чуть повернутой и склонённой набок головы Калибана. Он начал присматриваться и постепенно понял, чем так упорно занят секач. «Он жует трос!», – чуть не воскликнул вслух радостно Николай. «Один трос его ещё держит, язви его в дробину! Надо действовать скорее, пока не поздно, не то уйдёт, черт лохматый!».

Вдруг что-то насторожило Калибана. Вскочив, он единым махом обернул почти три центнера своего веса вокруг оси с легкостью гимнаста. Николай не успел спрятаться и глаза его встретились с горящим желтым огнём яростным взглядом Калибана. В одно мгновение вепрь мощным броском преодолел расстояние, отделявшее его от угла, за которым прятался человек.

Николай почувствовал, как стремительно пронеслась мимо него многопудовая махина. Инстинктивно рванувшись в сторону, он успел вовремя это сделать. В следующее мгновение тяжкий удар потряс стену свинарника. Трос выдержал, но инерция тела Калибана, по дуге занесла его ровно туда, где только что стоял Николай. Теперь всё внимание Николая было поглощено только одним – что осталось в том месте троса, где Калибан прогрызал себе шанс на свободу. Судя по тому, что трос выдержал, до конца вепрю было ещё далеко. Но там, где он выгрызал в течение ночи прочнейшие нейлоновые жилы десантного троса от парашюта для сбрасывания тяжелой техники, Николай увидел разлохмаченный ком волокон. Сколько целых жил осталось, прежде чем трос поддастся клыкам Калибана, понять было невозможно!

Николай сообразил, что дать возможность продолжать разгрызать трос Калибану, было категорически нельзя! Надо было всё время ему мешать, отвлекать. Как это сделать, Николай догадался сразу. Он схватил брошенную доску и, выставив её перед собой, двинулся на вепря.

Калибан, по-прежнему стоявший у угла, угрожающе наклонил голову. Щетина, вставшая на мощном загривке, делала его монстроподобным. Что-то жуткое, порождённое сказочным обликом, выплескивалось темной энергией и вселяло невольный ужас. И потому, когда вепрь сделал несколько шагов вперед, Николай непроизвольно вздрогнул, будто сбросил с себя гипнотические путы. Выронив из рук доску, он инстинктивно отскочил назад. Заметив, что Калибан стоит на пределе длины натянутого троса, Николай, осторожно приблизившись к доске, потянул на себя. Вепрь не шелохнулся. Он всё так же стоял, наклонив голову и неотрывно глядя на Николая. Но вдруг, явно что-то решив, он попятился и побежал на своё место. Когда лесничий вновь выглянул из-за угла, то увидел вепря, лежащего мордой к нему и яростно грызущего трос.

Николай, несмотря на ситуацию, невольно удивился уму Калибана. Только там, где он сейчас находился, он мог беспрепятственно довершать своё дело. Никто не в состоянии теперь был приблизиться к нему. Калибан, видимо, хорошо это понимая, сосредоточенно углубился в работу. Николай с досады стукнул кулаком по дощатой обшивке свинарника. Его раздражало своё бессилие, невозможность обуздать эту дикую, слепую в своём бешенстве, силу вепря

Николай криво усмехнулся. В его голове промелькнули давние мысли о войне, на которой ему пришлось побывать. «Оккупант, захватчик», – так думали те крестьяне, которых он конвоировал как пленных, взятых после разгрома отряда «духов». «Узурпаторы, агрессоры», – читал он в глазах тех людей, через кишлаки которых проходила их колонна. «Мы жили века без вас, зачем вы здесь», – скандировали им в лицо рабочие-демонстранты одного из городов. «Нам не надо вашего хлеба, дайте нам жить свободно, как хотим мы сами!», – вот что волновало умы огромного числа людей той страны, а они, посланные сюда по приказу, словно цепные псы, рвали зубами живую плоть этого священного права каждой нации!