Писем - пожелтевших от времени и написанных чернилами - было шесть: три - деда Савелия, два - его жены, и ещё одно - полное ятей и клякс, набросанное на обратной стороне рваного куска обоев, было подписано "о. Серафим".

   Письмо отца Серафима - того самого священника из Индюка, которого большевики расстреляли в двадцатых годах - на первый взгляд казалось нечитаемым. Писалось оно явно наспех, может быть, даже в темноте, строчки прыгали и местами наползали одна на одну, кое-где буквы были не написаны, а выдавлены, потому что в пере закончились чернила, а писец не сразу это заметил.

   Игорь аккуратно разложил жёлтый мятый кусок обоев с рваными краями на столе, затем вытащил из кармана шорт, в которых он вчера ездил в Хадыженск, тетрадный лист в клетку, исписанный несколькими почерками, среди которых узнавался и беглый почерк Игоря.

   - Я потому так и задержался, - объяснил он, разворачивая лист, - что мы расшифровывали, что здесь написано.

   Да благословит тебя Господь, сын мой Савелий.

   Пишу тебе, ибо недолго мне осталось жить. Зло великое пришло на нашу землю, неверующие и невидящие разрушили дома божьи в Псебе, Агуй-Шапсуге и Индюке. Батюшка супруги твоей отец Мухаммед расстрелян, судьба отца Абдуллы мне неведома, но доходят слухи, что и его постигла та же участь. Сейчас мой черёд идти за теми, с кем мы долгие годы сдерживали тьму, в глубине гор живущую.

   Слушай, сын мой. Давно, когда ходил по земле Иудейской Сын Божий, поставили язычники в наших горах храм, солнцу посвящённый. Поклонялись они свету, творили дела добрые, и полнилось то место благословением божьим. Отцы христианские приближались к месту тому, великой благодати исполнялись. Но две сотни лет назад пришли дьяволопоклонники в то место святое, истребили отцов светлых, принесли их в жертву дьяволу, и начали творить мессы свои чёрные и поганые, кровь невинных проливать, оргии постыдные учинять. И почернело место то, наполнилось неупокоенными душами жертв невинных и дьяволопоклонников проклятых. Свет обернулся тьмою, и каждая жертва даёт силу тьме. И разрасталась тьма во все стороны. Две сотни лет отцы мои и отцы отцов Мухаммеда и Абдуллы сдерживали зло и учили своих сыновей противостоять ему. Но тяжки наши грехи, и разрушены храмы божьи, что были барьером от зла. Макарий, старший брат твой, должен был наследовать мне в деле моём, после смерти моей зло сдерживать. Но нет более Макария. Георгий не вернулся с войны, и кроме тебя не осталось более сыновей у меня. Видно, была то воля Господня, дабы бежал ты и связал себя узами брака с девицей, чей род рядом с моим стоял на защите земли нашей от зла дьявольского. Молю Господа нашего, дабы сохранился и продолжился род твой. Благословляю тебя и супругу твою и деток твоих. Прости отца своего, что, не ведая воли Господней, проклял тебя за своеволие твоё. Не забывай место чистое, дьяволопоклонниками очернённое. Ибо кроме тебя и супруги твоей не осталось боле крови родов наших.

   Отче наш, да будет на всё воля Твоя. Аминь.

   О. Серафим.

   - Дед Савелий, - произнёс Игорь, когда Каринэ закончила читать письмо, - ездил туда, оказывается, не один раз, а как минимум три, - и он осторожно выбрал из стопки пожелтевших конвертов один, датированный сентябрём двадцать пятого года.

   Это письмо, написанное чёрными чернилами на сероватой, толстой и неразлинеенной бумаге, уже было без ятей, почерк оказался аккуратным и практически каллиграфическим.

   Свет мой Дарихан.

   Злые дела творятся здесь, с разрушением храмов тьма начала расползаться. Те места, где мы с друзьями бродить любили, уже поражены дьявольским дыханием. Приводят сюда дьяволопоклонники жертв, две свежие могилы я нашёл. Я провёл, как мог, очищение, но одному мне не под силу то, что совершали наши с тобою отцы.

   Нашёл я в окрестностях Геленджика дьяволопоклонников, приносивших человеческие жертвы. Видны они по душному ореолу да подобию серой оболочки, несущей черты человека, но лишённой признаков жизни. Обычно люди не видят этой оболочки, от силы различают серый либо чёрный ореол. И думал я, что только отцы наши могли видеть эти оболочки, а вот, и я увидел. Такой вид принимают они, когда начинают лишать жизни живых существ во имя дьявола. Сначала оболочка тонкая, однако с каждой жертвой становится всё плотнее, и душит она своего носителя, перекрывает ему доступ к божественным силам. Потому и не живут истинные дьяволопоклонники долго. И неупокоенные души их уходят к осквернённому храму.

   Вокруг логова дьяволопоклонников шесть могил невинноубиенных и отданных дьяволу было. Я признаюсь тебе, касаточка, взял на себя грех убийства. Четыре дьяволопоклонника умерли от моей руки, пятый смог уйти. Отпел я их по всем правилам, прочёл молитвы очищающие, крест возложил. Да не всех смог освободить - одна душа только, не осквернённая ещё человекоубийством, пошла к богу. Остальные пополнили собою армию дьявола. И из шести жертв пятерых смог вырвать из дьявольского плена, отпел, похоронил по всем правилам. Шестой, видно, сам ой как грешен был...

   Значит, серые люди - это сатанисты, которые приносили человеческие жертвы...

   Второе письмо, датированное июнем тридцать первого года и тоже адресованное жене, ничего принципиально нового не сообщало. Дьяволопоклонников дед Савелий на этот раз не нашёл, видел нескольких человек, окружённых слабым серым ореолом, - видимо, виновных в принесении в жертву дьяволу мелких животных, но не более. Снова провёл какие-то очищающие ритуалы в горах, пожаловался, что забирает это уйму сил, но порадовался, что тьма с прошлого раза почти не выросла.

   А вот письмо тридцать девятого года дышало тревожностью.

   Сынок мой Павел.

   Приехали мы с матушкой Дарихан в горы и ужаснулись - тьма расползлась вдвое против того, какой она была восемь лет назад. Много новых неупокоенных душ появилось, свежих могил невинных жертв только по реке Псебе насчитали мы двенадцать. Освятили мы останки, отпели, захоронили по всем правилам, да только капля в море это. Провести полное освящение места мы с матушкой Дарихан не смогли, не хватает сил.

   Логово дьяволопоклонников искали мы в Геленджике и Туапсе, а нашли в Екатеринодаре, что ныне Краснодаром зовётся. Много их, не менее двадцати серых оболочек мы насчитали, а окружённых серым ореолом - до сотни. Но страшно нам, что видим мы признаки готовящегося великого жертвоприношения.