Все напряжённо посмотрели на землю перед этой цементно-каменной грудой. Там даже был заметен продолговатый холмик. А сама груда была гораздо менее заросшей, чем остальные.
Каринэ решилась первой. Сбросив рюкзак, она достала из-за пояса нож и принялась раскапывать холмик. Игорь, смирившись со своей участью, присел рядом и принялся помогать. Рыться на этот раз пришлось глубоко, на полметра, и все уже начали тихо надеяться, что там никого нет, как из земли показались серые кости. Сначала обнаружились позвонки. Каринэ взяла левее и расчистила нижние рёбра.
- Это человек? - обречённо спросил Игорь, разглядывая позвонки и две нижние пары рёбер, выступавшие из земли.
Каринэ так же обречённо кивнула.
Они прикинули, где должна быть голова, и раскопали там. Из земли на них глянули две пустые глазницы, провал носа и челюсти, в которых не было ни одного коренного зуба. Каринэ аккуратно извлекла череп и очистила его от земли.
Резцы почти не сточены, значит, человек относительно молод. Зубы удалены при жизни, и дырки в челюстях успели зарасти. А кроме этого слева на виске отсутствовал кусок кости размером примерно шесть на шесть сантиметров, аккуратно выпиленный и носящий следы зарастания, то есть сделанный тоже задолго до смерти.
Призрака этого скелета она видела - точно такой же без единого коренного зуба и с выпиленным куском черепа в левой височной области...
- Это что такое? - кисло спросил Сашка, рассматривая черепушку.
Ромка достал смартфон, чтобы сфотографировать находку.
- Прижизненная трепанация...
Попытка найти серёжки успехом не увенчалась. Бус или цепочек в районе шеи тоже не оказалось, а раскапывать дальше, чтобы найти какие-нибудь указания на пол жертвы, Каринэ не стала. Вернула череп на место, и они с Игорем закопали могилу.
Метров через семьсот набрели на следующий приток Грязной - достаточно широкий, с хорошо выраженным галечным руслом. И здесь же, на левом берегу реки, как раз напротив её слияния с притоком, обнаружилась ещё одна туристическая стоянка. Небольшая, поросшая невысокой травой полянка была скрыта за деревьями, и заметил её случайно Вадик, рассмотревший ряд штырьков от палаток, нацепленных на ветку дерева. Посреди полянки был сооружён очаг из крупной речной гальки, полный золы, к дереву был примотан рукомойник из двухлитровой пластиковой бутылки с относительно чистой водой на дне - да и сам он ещё не покрылся толстым налётом грязи. Между двумя растущими рядом деревьями была сложена небольшая кучка дров, а в траве нашёлся чёрный от дыма и тронутый ржавчиной шампур.
Ближайшие деревья осмотрели тщательно и нашли целых четыре перевёрнутые звезды, вырезанные в коре, причём одна относительно свежая - уже потемневшая, но ещё не начавшая зарастать корой. Под одним из этих деревьев обнаружились сильно подпорченные временем останки козлёнка или кого-то, на него похожего; черепушка под вторым принадлежала, похоже, собаке. Под третьим выкопали несколько мелких фрагментов костей, но черепа не нашли и сказать, чьи это останки, было невозможно. А вот из-под четвёртого, там, где звезда была самой свежей, Каринэ с предельной осторожностью извлекла крошечный череп, на каждой челюсти которого было по двойному набору зубов.
- Что это за монстр? - вытаращили глаза братья и Игорь.
- Ребёнок, - тихо ответила Каринэ. - Скорее всего, новорожденный.
Живо вспомнился сон, где она проходила мимо камня, под которым был похоронен мертворожденный ребёнок. И где-то за этим камнем было то уродливое здание, которое и является центром всей этой дьявольщины.
Значит, дорога к эпицентру ужаса начинается здесь?..
Стало крайне неуютно, нахлынуло чувство одиночества и потерянности, захотелось домой, к людям, подальше от этих ритуальных могил и потусторонней ночной жути. Вокруг давила серая сухая дымка, на грани зрения ползли во все стороны чёрные потоки. И ночь им снова ночевать в окружении призраков...
Игорь мягко вынул из её рук детский череп, вернул его в могилу и засыпал землёй.
Приток Грязной, который вливался в реку напротив стоянки, был относительно широким, с хорошим галечным руслом. Время от времени он уходил под деревья, потом снова выбегал на открытое место, но идти было почему-то тяжело. Вадик стал жаловаться на головную боль, которая не прошла даже после двух таблеток пенталгина. Ромка километра через два, когда русло уже заметно сузилось, запросил передыха, сказав, что тяжело дышать. Чёрные потоки уплотнились и, когда ребята, скинув рюкзаки, повалились на гальку, стали незаметно подползать к ним и кружить вокруг. Сашка спросил, это у него одного темнеет в глазах и шипит в ушах, или у всех, Вадик ответил, что и у него тоже. Волны Игоря напряглись и словно бы даже ощетинились. Сам Игорь сидел на гальке, привалившись спиной к рюкзаку, покусывал губы и словно к чему-то прислушивался, а белые волны вокруг него как-то растянулись и разредились, отходя от него метра на три и своими краями вклиниваясь в чёрные потоки.
Как он это делает? И что он делает?
Через полкилометра, когда деревья всё чаще стали закрывать русло, Ромка, запутавшись ногой в высокой траве, свалился в куст ежевики и рассёк бровь о торчащий в нём сук. Пришлось снова делать привал; Каринэ промыла ему ранку, покривилась, что такую уже нужно зашивать, перебинтовала, и Вадик признался, что ему совсем хреново - голова раскалывается так, что глаза, кажется, сейчас вытекут. Каринэ выдала ему ещё таблетку пенталгина, он выпил её и попытался выклянчить коньяка. Каринэ заявила, что от коньяка на фоне выпитого пенталгина голова разболится ещё сильнее, и сделала ему укол кетонала. А когда она убирала использованный шприц в пакетик, то заметила, как метрах в шести от них возник призрак. Безжизненно серый, одетый поношенную застиранную пижаму, со следами разложения на лице - он посмотрел на них мёртвым пустым взглядом, а потом поднял руку с зажатым в ней пистолетом...
Сашка среагировал первым, метнулся к сестре, на которую было нацелено дуло, и повалил её на землю, закрывая собой. Раздался фантомный выстрел, и Игорь удивлённо и не особо поспешно схватился за грудь. Призрак развернулся в сторону леса, сделал два шага и развеялся.
- Так, Каринка, - очумело спросил Вадик, - что ты мне вколола?
