Лес молчал. Не пели птицы, не качались деревья, нигде вдалеке не слышались ни грохот поезда, ни шум машины. Ничего. Только треск сучьев да шорох лесной подстилки под ногами.

   И волны Игоря больше не струились, не менялись, а уплотнились и застыли неподвижно, словно в ожидании удара.

   В шесть часов начало смеркаться, и всем стало ясно - к железной дороге им сегодня не выйти и в Туапсе не уехать. Сашка даже выбрал дерево повыше и взобрался на него, но всё, что он смог рассмотреть, - это лес, лес и ещё раз лес на километры вокруг. И никаких признаков цивилизации.

   - Предлагаю спуститься в долину, - высказал идею Ромка. - Там вода должна быть.

   Каринэ ничего не ответила. Ей было страшно. Одно дело остаться ночевать в лесу планово, зная, где находишься и куда идти, и другое - заплутать. И заплутать не просто за окраиной да хоть того же Горячего Ключа, а в месте, где восемнадцать лет назад случилась страшная трагедия. Что это место где-то здесь, Каринэ уже не сомневалась. Вернее, оно не прямо здесь - до него они не дошли, или обошли - но они ходят где-то рядом. Поэтому и напряглись волны Игоря, в любой момент готовые отражать удар. И сколько до того места, и в каком оно направлении, Каринэ не представляла. Будь её воля, она бы разбила лагерь там, где сейчас стояла, потому что - кто знает, не спускаются ли они сейчас прямо в эпицентр потустороннего кошмара?

   Они скользили по крутому склону, цеплялись за ветки кустов. Под деревьями было уже темновато, Каринэ жалась к братьям и невестке, стараясь не отдаляться от них дальше чем на пару шагов, и напряжённо прислушивалась к поведению волн Игоря. Но те не менялись - замерли и не двигались.

   Потом впереди послышалось журчание воды, и они вышли к мелкому ручейку в полшага шириной, который тёк по узкому каменистому руслу.

   - Всё, - скомандовал Ромка, сбрасывая рюкзак. - Падаем здесь.

   Место было неудобным - метра два гальки, потом густой кустарник, а за ним - лес. Палатку можно было поставить или на гальке, но тогда ночью они отобьют себе все бока, или в лесу, но тогда за водой придётся ходить, продираясь через кусты.

   - Ставим на гальке, - решила Василиса, - а на подстилку нарубим веток.

   - Топоров у нас сколько? - Сашка сбросил рюкзак, распотрошил его и вытащил топор.

   - Я брал, - отозвался Ромка.

   - Пошли тогда за дровами, пока видно хоть что-то.

   Сумерки сгущались быстро. Пока парни недалеко от опушки рубили сухостой, подсвечивая себе налобными фонариками, Каринэ с Василисой нашли место среди кустарников, куда можно было втиснуть палатку, чтобы спать на траве, а не на гальке. В кустах, казалось, кто-то постоянно шуршал и ходил, девушки нервно озирались, но фонарики высвечивали лишь неподвижные голые ветки кустов и деревьев, гальку да палую прошлогоднюю листву.

   - Еноты какие-нибудь, - неуверенно предположила Василиса, подавая два штырька от палатки Каринэ.

   Каринэ молча вставила их в петли палатки и вогнала в каменистую землю. Это могли быть еноты, только вот слишком их шуршание походило на шаги человека...

   Костёр разводили уже в сгустившейся темноте; невнятное шуршание в лесу и даже нечто, похожее на голоса, стали громче. А когда Каринэ, взяв котелок и кружку, пошла к ручью набрать воды, она подняла голову вверх и вздрогнула.

   Прямо с тёмного неба на неё смотрел огромный череп.

   - Ни хера себе облачко, - оценил Сашка, заметив, что сестра замерла, и проследив за её взглядом. Василиса, поспешно вытащила смартфон, чтобы сфотографировать необычное природное явление, но скривилась и опустила его:

   - Не возьмёт в такой темноте.

   "Череп" растаял быстро: чуть сместились тёмные и светлые пятна - и вот уже вместо черепа просто тучи. Каринэ с трудом перевела дыхание и облизнула пересохшие губы, как из леса, где до сих пор стучал топором Ромка, раздались его проклятия, а через минуту он вышел сам, зажимая кровоточащую рану на лбу.

   - Полено отлетело, - объяснил он. - Прямо в лоб. Я аж звёзды увидел.

   Пока Каринэ, которая всегда таскала с собой аптечку, промывала и перевязывала ему ранку - оказавшуюся небольшой, но сильно кровившей - Василиса с Сашкой установили над костром треногу и повесили греться котелок с водой. Потом засыпали рис, выудили банку с тушёнкой и поставили около костра.

   - У меня одного перед глазами темнеет? - кисло спросил Сашка.

   - Паскудное место, - согласился с ним Ромка. - Всё мерещится, что рядом люди ходят.

   Каринэ обняла себя за плечи. Лучше бы она сидела дома в компании нерадостных мыслей об Игоре, но не ловила бы эту потустороннюю жуть. Здесь призраков не было, но вместо них всё вокруг заливала призракоподобная субстанция, как если бы они растворились в воздухе и заполнили его равномерно - они как бы были, но в оформленном виде их не было. И эта субстанция медленно двигалась, сгущаясь вокруг ребят. К ним самим не подбиралась, а если кто-то вставал подкинуть дров или набрать воды, немного отступала, но не уходила. Каринэ сидела между Сашкой и Ромкой на расстеленном каремате и всей спиной ощущала, как растворённые призраки подбираются к ней и тянут свои невидимые руки. Она нервно оглядывалась, тьма откатывалась, но стоило ей опять развернуться к костру, тьма снова начинала подкрадываться.

   Хотелось сесть так, чтобы за спиной был кто-нибудь, но к вечеру похолодало, и садиться перед Сашкой или Ромкой - это закрывать их от костра, то есть источника тепла, поэтому она терпела, нервно поглядывала назад и пыталась вообразить, что сзади стоит Игорь. Все моральные терзания уже не имели никакого значения, главное и единственное, что имело значение сейчас, - это безопасность. Рядом с Игорем было безопасно, его боялись призраки, к нему не посмеет приблизиться эта тёмная призрачная субстанция, и сиди он позади неё, можно было бы не вздрагивать от каждого прикосновения призрачных рук. Каринэ попыталась отвлечься и вообразить, что она уводит его от жены и детей, а потом он бросает её и возвращается в семью, но эти мысли казались пустыми и не вызывали сейчас никаких эмоций. С Игорем ей было бы безопасно - и это единственное, что сейчас имело значение.