Гэнн устроился за широким столом в пустом кабинете, принадлежавшим ранее кому-то из королевских советников. Стол ему нравился, удобный, с выдвижными ящиками, в которых можно было хранить документы. Если бы он решил навсегда осесть в этом городе, несомненно, превратил кабинет в личные апартаменты. Стены были завешаны приятной расцветки гобеленами (скорее всего, из Уэррии), потолок украшала лепнина в виде крылатых зверей, пол выложен полированными каменными плитами. За спиной новоиспеченного Величайшего Столпа Вселенной устроилась неподвижная молчаливая Данна, добровольно взявшая на себя обязанности телохранителя. Девушка опасалась потерять любимого, слишком опасным местом являлся королевский трон!

  Вскоре в кабинет явились все три помощника Величайшего, в неизменных халатах, подпоясанные расшитыми золотом кушаками. Незаменимый Логус, военный советник. Ангах, толстяк в два обхвата, ведающий вопросами снабжения, судя по комплекции, большой любитель набить брюхо. Сенах, худой длиннобородый старец, советник по общим вопросам.

  Первым докладывал Логус, нудно, но четко. Перечислял сожженные населенные пункты, а также те, до которых еще предстояло добраться. Под конец речи спросил: - Величайший, зачем жалеть врага? Живой враг всегда может воткнуть нож в спину!

  "Сторонник выжженной земли" - подумал Гэнн.

  - Снабжением войска занимается уважаемый Ангах? - он обратился к толстяку, тот с довольным видом поклонился. Видно, прежний властитель не был с ним столь любезен.

  - Есть ли проблемы с продуктами? - продолжал Гэнн.

  - Продуктов достаточно во всех селениях, которые встречаются на нашем пути, - ответил толстяк.

  - Если мы сожжем все вражеские поселения, где будем брать продовольствие, когда армия будет возвращаться в степь?

  На широком лице Ангаха появилась растерянность, он открыл рот, но ответить было нечего. На обратном пути их ждали пепелища. Как ни странно, столь простая мысль никому из советников прежде не приходила в голову.

  - Позволь молвить, Величайший, - вмешался Логус, и продолжал после милостивого кивка.

  - Когда мы завоюем все земли под этим небом, - он описал рукой широкий круг, - чужие стада станут нашими. Будет где пастись хнагам и чем кормить вурлов. Мы заселим земли степными жителями, потому что остальные не стоят нашего пальца, так говорил Харбуджинн Борегуст.

  Движение Орды напоминало полет саранчи, после которой оставалась голая земля. Ситуацию следовало переломить, прежде всего, в головах подчиненных.

  - Степные народы умеют строить корабли? - спросил Гэнн. - И прокладывать в море путь?

  Теперь в тупике оказался Логус. Он морщил лоб, но сказать ничего не смог.

  - Между Марейном и Уэррией на море сейчас идет ожесточенная война, известно ли вам, что Марейн использует огненную жидкость, а Уэррия применяет порох?

  - Порох выдумка, - скрипуче произнес седобородый Сенах. Видимо, положение позволяло ему вмешиваться в разговор без высочайшего дозволения.

  - Порох реально существует, - возразил Гэнн, - я сам слышал, как уэррийцы стреляют на море из пушек.

  И хотя он слегка покривил душой, тем не менее, это была правда.

  - До моего окончательного решения, войску оставаться на месте, месяц, а может быть, два, - сказал землянин.

  Советники испустили глубокий вздох, однако промолчали.

  "Надеюсь, за это время они растеряют воинственный дух. Нет ничего хуже, чем безделье и ожидание".

  - Ангаху поручаю собирать с местных жителей дань золотом и продуктами, убийств не допускать. В случае сопротивления бить плетьми, но не до смерти.

  Он выразительно посмотрел на помощников.

  - В Аране много умельцев, каменщиков, плотников, корабелов, я не хочу, чтобы они пострадали.

  - Но как, же воинам без женщин? - проскрипел старец. Хотел добавить: "Без сражений", но не решился. - Сегодня были убиты несколько мужчин, вступившихся за своих жен и дочерей. Ты предлагаешь наказывать наших воинов?

  Гэнн нахмурился. Он понимал, существуют определенные рамки, которые переходить нельзя. Лезть в этот мир со своим уставом значило проиграть.

  - Горожан не убивать, - жестко повторил он, - дать плетей и гнать вон.

  Они еще обговорили детали, затем Гэнн отпустил помощников.

  - Как я от них устал, - пожаловался он.

  - Главное, чтобы ты не уставал в постели, - улыбнулась в ответ Данна.

  Дверь открылась, заглянул охранник.

  - Величайший, к Вам посетитель, - сказал он.

  - Впусти!

  Появился сочинитель Гоар, длиннобородый, в обычной черной хламиде. Гэнну почему-то он казался служителем местной церкви. Гоар сходу принялся читать вирши:

   Позволь сказать, о Величайший!

   Твой лик как зеркало миров,

   В своих деяниях, мудрейший,

   С врагами строг ты и суров!

  - Ну и бред! - произнес "Величайший". Поэт словно бы споткнулся, на лице его появилось беспомощное, обиженное выражение. Он ждал других слов, прежние владыки были падки на лесть.

  - Я давно сочиняю стихи, - пробормотал старик, - но впервые их назвали бредом.