Что произошло в замке — этот вопрос мерк для нее в сравнении с другим. Тем, что довелось видеть воочию. Как получилось, что на Итилеана не подействовал дождь?

Или начальник гарнизона под какой-то защитой, о которой то ли не знает, то ли не рассказывает, или дождь давно утратил свои свойства, а люди боятся по привычке.

Меряя шагами свою каморку в слабом свете лампы и не обращая внимания на обнаглевших крыс, София думала, что нужно непременно прочесть дневной выпуск газеты. Любой. Половина из них публиковала криминальные сводки. А Софию интересовали именно эти обрывки скупых данных на последней странице. Там писали, сколько людей за сутки пострадало от пожирающего разум дождя.

Если пострадавших не будет, то есть вероятность, что дождь был обычный.

Если же будут… Она затруднялась ответить, что дальше.

Утро с уймой черной работы пролетело в сонном дурмане. Разделать целую лохань еще живой, только что выловленной рыбы; подготовить петрушку — листик к листику, и так целая охапка; замесить тесто для круассанов — и попробуй положить на пару ложек больше муки, чем нужно, гнев Ириз будет страшен…

На кухне слышали и о ночном происшествии. Но выброс магии и разрушенный центральный грот волновали Софию мало. Да и для остальных это был лишь занятный эпизод, чтобы посудачить и перемыть косточки главному колдуну континента. «А правда, что это его выброс магии, госпожа Валсин?» — «А как вы думаете, стал бы король связываться с таким неуравновешенным колдуном, госпожа Ириз? Здесь что-то иное… ЛʼАррадон наверняка защищал нас всех, а не ломал замок».

Наконец обязанности закончились, и Ириз забрала у почтальона дневной номер газеты. Софии хватило одного взгляда на рубрику криминальных новостей.

«От дождя в столице за ночь погибло двенадцать человек…»

Все, кого коснется хоть одна капля.

Что же спасло тебя, Грейсон Итилеан?

Несостоявшийся бал помимо мистических последствий повлек за собой и самые прозаические. Например, необходимость дежурить при королеве с утра вместо возможности отоспаться.

Впрочем, фрейлинам было не до сна. В гостиной Вистарии велись не тихие беседы за вышивкой, а бурные обсуждения. Вчера, когда ЛʼАррадон сказал всем разойтись, придворные лично обошли очаг разрушений, чтобы посмотреть, какие помещения пострадали. А так как вспышка магии была в центральном крыле…

Дворец лишился главного бального зала, Верхнего и Нижнего, тронного, всех прилегающих галерей и коридоров, а также части зимнего сада — там только одинокое пятно на полу, изъеденный временем участок пыльной плитки, резко контрастировало с серебристо-серым мрамором покрытия. Странным образом граница разрушений прошла там, где коридоры сворачивали под прямым углом. Словно по ним несся магический поток, который разбился о стену, не в силах повернуть.

После этой экспедиции все долго не могли успокоиться. Да еще странный запрет бывать в разрушенной части… Одним словом, делать вид, что все как обычно, оказалось для фрейлин выше их сил.

В конце концов королева Вистария решительно отложила в сторону пяльцы, вызвала служанку и приказала принести чаю с пирожными на всех десятерых фрейлин, которые коротали утро в Сиреневой гостиной.

— Не нужно домыслов, лидинни, — заявила она, обводя притихших девушек взглядом поверх расписанной палевыми узорами синей чашки из тонкого фарфора. — Все, что касается дворца, его повреждений и лично ЛʼАррадона, вы можете обсудить со мной. Удовлетворите любопытство раз и навсегда.

Элейн насторожилась. Что задумала королева? Для чего ей нужен этот разговор? А она явно вызывала фрейлин на разговор. Или ей попросту надоели перешептывания?..

Некоторое время в гостиной стояла тишина. Такая, что слышно было, как хлопает плотная ткань штор при дуновении ветра. Потом ее нарушило тихое позвякивание чашек о блюдца и шорох бумаги, в которую были завернуты небольшие овальные пирожные.

И лишь спустя продолжительное время Аэлли Сарт, дочь герцога Сарта, решилась:

— А что произошло вчера? Вы знаете точно, ваше величество?

— Вы видели драку, Аэлли. Она произошла не просто так. У меня было такое чувство, что на наших уважаемых министров нашло помрачнение рассудка. Позже оказалось, что так оно и есть. Кто-то из них — изменник. Возможно, их целая группа. Похищение бумаг короля — дело рук этих изменников, появление той гнусной листовки, «Листка госпожи Вирузим» — тоже. Теперь, похоже, изменники научились влиять на разум остальных. Скорее всего, с помощью какого-то контрабандного зелья из Орталина. ЛʼАррадон противостоит всему этому, как может. Поэтому нужно выполнять все его распоряжения и не мешать ему. Вот и все, — произнесла Вистария, наливая себе еще чая.

Элейн вздохнула и украдкой облизала с пальцев вкусные крошки. Еще бы. Конечно, королева будет говорить то, что требуется. Не стоит ждать от нее правды. Лично запустить в оборот нужную версию событий — решение правильное и логичное, если бы не…

Если бы не то, что осталось в прошлом. Если бы не утро побега и гибель Софии, поражение в войне и унижение — все то, о чем Вистария словно забыла.

Нейтин говорила, что брак бывшей королевы с Кервелином был необходим для сохранения мира. А для чего необходима такая вот собачья преданность?

И как можно увидеть родную мать в расчетливой королеве, подыгрывающей ЛʼАррадону? Супруга его благословенного величества Кервелина Четвертого, во всем поддерживающая мужа, живущая в праздности, наслаждающаяся благоденствием, любительница шитья и вышивания, поэзии Морского века и исторических романов… И больше ничего. Пустая оболочка, искусственно заполненная правильными увлечениями и нужными интересами. Что же стало с ее настоящей личностью? И существовала ли эта личность хоть когда-нибудь?

Все это выводило из равновесия.

Когда дежурство закончилось, Элейн бросилась прочь из дворца, даже не оставшись на обед. Ее ждал Эреол. Пришло время делать второй выпуск «Листка госпожи Вирузим».

— ЛʼАррадон, скорее всего, уже позаботился о защите редакций, — мрачно заметила Элейн, перебирая тонкую кремовую бумагу писем. — Об этом ничего не говорят, но… Думаю, вадриты-ловушки уже охраняют каждый вход.

— Я в этом уверен, — сказал Эреол. — Но вчера после выхода вечернего выпуска я успел пройтись по городу, посмотреть и на реакцию людей, и кое на что еще. В Кадмаре есть много мест, где можно оставить листовки и не сомневаться, что их найдут и прочитают.

— И нас поймают еще при раскладывании, — буркнула Элейн. Она наконец выбрала нужное письмо на сегодня. Хватит с горожан пока громких разоблачений, пора показать, с кем советовался Кервелин, заключая политический брак сына. С чего же начать текст? А если так: «Политика, политика… Ваша покорная слуга все же женщина и больше интересуется делами сердечными»?

— Насчет этого не беспокойся. Печатай лучше листок, и прогуляемся, — усмехнулся Эреол.

Солнце уже повернуло к западу и заливало улицы насыщенным багрово-оранжевым светом. Кадмар пробуждался от послеобеденного ленивого полусна. По улицам проносились запряженные сливочно-желтыми миспардами повозки и кареты, тротуары были полны людей — рабочих, спешащих домой со смен, отправленной за покупками к ужину прислуги… Сотрудники торговых домов, обширно представленных в столице, покидали свои учреждения — вечером никаких встреч и сделок быть не могло. Только магазины и харчевни работали, пока не садилось солнце.

Откуда-то доносился лязг металла, стук молотков и резкие восклицания, отдающиеся эхом в узких промежутках между домами, — некто Марвен, коммерсант, начал возводить над одним из скверов стеклянный купол, чтобы после создать под ним ночной ресторан-аттракцион. Покинуть такой ресторан во время дождя было бы невозможно, но развлечений посетителям хватило бы до утра. И многие при дворе уже с нетерпением ждали открытия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Умираю от голода, — пробормотала Элейн, подумав об этом ресторане. Эреол не без снисходительности хмыкнул — еще бы, за свои сотни лет наверняка научился не обращать внимания на отсутствие еды, — и увлек ее за собой в харчевню в полуподвале.