Лакей наконец подоспел. Под непрерывное ворчание Нейтин «сестры» прошли по грубой каменной кладке пола и оказались в скромно обставленной приемной, тоже отделанной деревом. Простой стол с парой стульев, а в противоположном от двери углу диван — вот и все, что здесь было. С дивана навстречу вскочила полная пожилая дама в синем платье, и Элейн нахмурилась, припоминая. Кажется, старшая фрейлина, а заодно и любимая тетушка Нейтин. Точно. Направляет новеньких в первые месяцы. Нельзя путаться в родственниках Тамеанов. Просто вживую они все выглядели иначе, не так, как на многочисленных портретах.

— Вы ехали без провожатой? — воскликнула тетушка.

— Успокойтесь, тетя Аверия. Сейчас уже никто не придает значения таким мелочам, — улыбнулась Нейтин. Тетка покачала головой и повернулась к Элейн. Взгляд ее стал прохладным.

— А ты похудела, девочка. Раньше вы с Нейтин были похожи. А сейчас — ты старше всего на год, а выглядишь, точно…

— Тетя. Не нужно, — голос Нейтин прозвучал смущенно. Она явно разрывалась между любимой теткой и любимой сестрой. Элейн примирительно обняла Аверию, и та, перестав болтать, скомандовала: «Пойдем, я проведу вас в общую комнату» и зашагала прочь.

— Не обижайся, — шепнула мнимая сестра. — Она злопамятная, ничего не поделаешь.

Элейн кивнула. В памяти всплыла страница из дневника Нейтин, прочитанная совсем недавно: «Я не знаю, как быть. Тетя не собирается прощать Эллин. Как это тяжело, когда близкие люди так непримиримы! И так вспыльчивы — повздорили из-за совершенного пустяка, когда разговор перешел на обсуждение двора, а тетя его обожает. Жалко, что Эллин не считается с ее чувствами. Никто никому ничего не доказал, но отношения испорчены. Плачу…»

Эреол потрудился на славу. Никто из Тамеанов не сомневался в существовании внедренной сестры, а сеть отношений, затрагивающих ее, была реалистичной до невозможности. Элейн пожалела, что не знает, какой ее видят «родственники». Похожа на Нейтин — значит, такая же рыжеволосая, полная и пухлощекая? И этот простонародный вздернутый нос? Отвратительно. Она терпеть не могла ни оттенки рыжего, ни вздернутые носы. И гордилась своими темными, почти черными волосами и прямым носом. Ладно, ничего не поделаешь. В конце концов, какая разница, как окружающие видят несуществующего человека?..

Узкий коридор с низким потолком сменился крутой лестницей без площадок и пролетов, а затем галереей, и Элейн выбросила из головы мысли о внешности. Сейчас невозможно было не думать о тех изменениях, следы которых виднелись на каждом шагу.

Галерея — просторный крытый балкон, вся верхняя половина которого была сделана из прочного стекла, — шла вдоль фасада, изгибаясь под выступы встроенных в гору зданий. Задрав голову, можно было увидеть вверху еще несколько таких же галерей. Они располагались на некотором расстоянии друг от друга.

На стекло упала первая капля. За ней последовала вторая, третья… А потом дождь хлынул стеной, заглушая звук шагов.

Аверия тревожно вскинула глаза на стеклянную кровлю. Элейн приостановилась, зачарованно глядя на вид сверху: черные провалы пропастей, серые громады гор, а вдали — светящееся покрывало огней вечернего города. Лампы под потолком подсвечивали капли колышущимися огоньками, превращая их в крошечные искры.

— Успели, — проговорила Нейтин. — Надеюсь, дождь никого не застал на улице.

— В среднем около десяти человек в сутки, — напомнила Элейн, отрываясь от созерцания залитой магическим дождем ночи.

— Ты пессимистка, — печально заметила «сестра».

Что ж, можно не изображать чужой характер. Пессимистка или реалистка, лишенная радужных иллюзий, любительница книг, истории и философии, скептически относящаяся ко двору, королю и ЛʼАррадону, другими словами — ко всему, что составляло круг интересов юной светской дамы… кажется, Эреол создал правильный образ воображаемой сестрицы.

— Запоминайте, — небольшая процессия дошла до ближайшей двери внутрь, и Аверия остановилась на пороге. — Здесь вход в Центральный грот — гротами мы называем части замка, есть еще Верхний, Нижний, Северный, Южный, Красный, Белый и другие, потом пройдетесь, посмотрите. Королева со свитой занимает весь первый этаж Центрального. Спальни фрейлин — в самом конце, в глубине. Окон там нет, зато есть отличная черная дверца к глубинному фонтану, помню, в молодости мы только ею и пользовались… — тут усмешка сползла с лица Аверии, и «тетушка» нахмурилась, потому что ее прервали на середине.

Элейн и Нейтин завертели головами, сначала не поняв, что происходит.

Но потом до слуха донесся топот и восклицания. Тревожные, испуганные. Тихие до сих пор залы, ближайшие к галерее, вдруг загудели тысячами голосов. У больших окон начали собираться люди; другие высыпали из многочисленных дверей под стеклянную крышу, мгновенно заполонив все широкое пространство.

— Да в чем дело? — нервно воскликнула Нейтин. Элейн прислушалась.

— Король! Спасайте короля! — испуганно выкрикивали отовсюду.

— А что с королем?.. Осторожнее! — пискнула Аверия. Ее бесцеремонно оттеснили к стене.

Элейн, забыв обо всем, принялась пробиваться поближе к стеклу. Что-то происходит с королем? Неплохо бы, но даже если Кервелин сейчас погибнет, престол благополучно перейдет к Веину, тот уже достаточно взрослый, чтобы править. И все равно придется делать то, что было намечено, потому что смерть короля не ослабит систему власти…

Раздался пораженный вздох. Десятки людей всматривались в темноту.

Внизу, на блестящей от дождя горной дороге, рядом с аркой-воротами, стоял мужчина. Элейн при всем желании не распознала бы в нем короля — он был далеко, а из-за дождевых туч сумерки сменились ночной тьмой. Но придворные, казалось, видели четко, как днем. Мужчина стоял на дороге, и с его шляпы стекала вода, а камзол блестел от влаги в неверном свете фонарей.

— Он уже должен был потерять сознание… — ошеломленно пробормотал кто-то. — Под этим дождем долго не выдерживают…

Минуты словно растянулись в часы. Наконец король снял шляпу и медленно побрел к входному навесу.

Никто не расходился. Теперь все приникли к окнам, ведущим из галереи в залы. Воцарилась такая тишина, что шум дождя казался оглушительным грохотом.

Король, мокрый до нитки, неспешно прошествовал через центральный зал, роняя капли на темно-вишневый ковер, и скрылся за огромной дубовой дверью.

— Может, это был обычный дождь?.. — спросила Элейн, ни к кому не обращаясь.

Просторная спальня фрейлин гудела. Вдоль стен тянулись ряды кроватей — по десять у каждой, с туалетными столиками и зеркалами у изголовий. Пологи были отдернуты, и спать никто даже не думал. Под низким потолком не было ламп, а в конце длинного помещения — окон. Только светильники на стенах и канделябры с множеством свеч на каждом столике. А еще — ворохи платьев на кроватях и креслах, стопки бумаг, письма, пудреницы и баночки с помадой, потрепанные книги, недопитый вечерний чай и блюдца с пирожными… и двадцать чрезвычайно взволнованных девиц.

— Что ты имеешь в виду под «обычным дождем»? Днем их все равно не бывает, а ночной — всегда пожирающий разум. Сама должна знать. Ты же любишь науку, книги эти свои, а никак не хочешь понимать, — отрезала Нейтин, яростно расчесывая медные волосы.

— Или же король действительно не простой смертный… — пробормотала Элейн и крепче сжала в руках чашку с горячим чаем. Большие камины в обоих концах комнаты были не растоплены — летом, как выяснилось, их вообще не разжигали, а недра горы оказались довольно холодным местом. Что ж, по крайней мере, носить омерзительные многослойные платья будет не так уж неприятно. Куча нижних юбок, плотный корсет и модные в этом году при дворе шали и платки — все то, без чего Элейн отлично обходилась, живя с Эреолом в нише мира, — хотя бы способны согреть.

— А я думаю, король просто под защитой ЛʼАррадона, — заметила Нейтин. — Такому великому колдуну, должно быть, несложно создать защитный вадрит!