— Может они были не в первых рядах?

— Пусть докажут! — упрямлюсь я, — А я посмотрю, как они будут изворачиваться.

Мы немного помолчали. Смотрим друг на друга и улыбаемся.

— Понимаете, СонЛи-ян, я впервые их увидела в реальности, — проникновенно говорю я, — Впервые в жизни я увидела своих злейших, ранее невидимых врагов. Ну, хоть кого-то из них. Впервые я знаю их имена, вижу их фото, знаю их адреса. Это они, те самые невидимые и ранее неуязвимые враги, которые мне столько крови испортили. И теперь я не дам им спокойной жизни.

— Вы надеетесь выиграть иск? — опять концентрирует внимание на главном СонЛи.

— По большому счёту мне всё равно. Они сейчас проходят подозреваемыми по нескольким уголовным делам. Их дома обыскивают, изымают на экспертизу компьютеры, вызывают на допросы. Я ничего не докажу? Возможно. Но жизнь я им испорчу капитально. И надолго.

— Злая вы, госпожа Агдан, — улыбается СонЛи.

— К врагам и подлецам да, злая, — соглашаюсь я легко.

— Каким подлецам, о ком вы, госпожа Агдан?

Рекламная вставка.

— Ну, как же, СонЛи-ян? Они пришли сделать мне гадость. Когда в результате плохой организации и собственных суеверий они получили травмы, предъявляют претензии мне! А причем здесь я? — я возмущаюсь, — Я их не собирала, я их к себе не звала, почему я должна нести ответственность за их безопасность.

— Госпожа Агдан, но ведь тодук… э-э-э, кошка ваша? — может быть, впервые мне не очень нравится вопрос ведущей. Но ничего страшного.

— Кошка моя. Но глупые корейские суеверия про кошек не мои, не мной придуманные и не я заставляла этих молодых людей в них верить.

— А почему вы считаете это глупыми суевериями, госпожа Агдан, — ни ехидства, ни остроты в голосе нет. Чисто технический вопрос.

— Потому что суеверия, — пожимаю плечами, — ни в одной другой стране мира так к кошкам не относятся. Есть страны, где их почти боготворят, но нет другой страны, кроме Кореи, где кошек ненавидят и боятся.

— Япония, — понимающе поддакивает СонЛи.

— Япония, Египет, Индия, Таиланд, — оглашаю я весь список, — в остальных странах кошек просто любят. И никакое оно не опасное животное. Можете сами в интернет запрос отправить про самых опасных для человека существ. Много интересного узнаете…

— Что именно, госпожа Агдан?

— Что, например, от собак по всему миру ежегодно гибнет двадцать пять тысяч человек. Но нет ни одного погибшего от кошки. Они слишком маленькие, чтобы представлять для человека реальную угрозу, — просвещаю я ведущую и всю аудиторию.

— Итак. Это суеверие, не подкреплённое никакими реальными фактами, — резюмирую я, — И в них я никак не виновата. Вот я и говорю, что они поступили подло. Пришли сделать мне гадость, в итоге пострадали, и захотели меня же виноватой оставить. Но как уже сказала, во всём этом есть замечательная сторона. Они впервые открылись! Вот тогда я поняла самое главное. Как только они выходят на свет, я получаю возможность ударить по ним в ответ.

— И тут открываются сразу сорок восемь тысяч человек, — понимающе кивает СонЛи.

— Как я могла упустить такой момент? — смеюсь я.

И в самом конце СонЛи вдруг вспоминает мои слова про пятьдесят миллионов долларов.

— Госпожа Агдан, вы имели в виду это дело, когда говорили о том, каким ваше состояние будет через год?

— И это тоже, — я улыбаюсь. Кто-то, кто хорошо меня знает, мог бы назвать мою улыбку гадкой. Ничего не имею против.

Г. Сеул, министерство культуры

23 января, время 16:07.

Небольшой, но пафосный зальчик, и паркет, как нарисованный и потолок в золотой лепнине, стены с задрапированными нишами. Нас здесь награждают орденами. Вернее, собирались награждать, но… не передумали, нет. Сначала хотели наградить, потом просто отпраздновать, в итоге решили совместить, только не сегодня. Выберут какой-нибудь национальный праздник с культурным оттенком, соберут всех награждаемых и вручат. Вот об этом министр и говорит. И дату уже выбрали. На день Хангыля, как раз будет в стране выходной, все будут праздновать, отдыхать и заодно нас, красивых, поздравлять.

Расфуфырились мы в пух и прах, но строго. Министерство учреждение солидное, не стоит тут коленками светить во все стороны. Так что брючные костюмы и длинные юбки наше всё. Хотя улавливаю в глазах высокопоставленных работников министерства, журналистов и самого министра нотки сожаления по этому поводу.

Меня вызывают первой, как и положено по статусу. И думается мне, что не только по статусу ордена, который на ступень выше, чем у остальных коронок. Почему-то вот думается мне, что мой личный статус выше их, коронок, личного статуса.

Беру из рук министра грамоту, свидетельствующую о том, что правительством принято решение и президентом (не СанХёном) утверждено решение о присвоении мне… и бла-бла-бла. Беру двумя руками, кланяюсь. Поворачиваюсь к публике, снова поклон. Всё, можно идти.

Когда дохожу до коронок, гордо вздёргиваю носик, нагло посматриваю на них свысока. Я не то, что вы, мелко плаваете, девочки. Девочки улавливают моментально, это не глупые непробиваемые мальчишки. У кого-то сужаются глаза, у кого-то рука рефлекторно сжимается, но не в кулак, а будто обхватывает чьё-то нежное и хрупкое горло и давит, давит, давит…

Встаю во главе строя, рядом с СанХёном. Юсона мы не взяли, сказала ему накануне:

— Саджанним, давайте не будем портить мне праздник, — на этом всё и решилось. Сама иногда удивляюсь, какая я мстительная дрянь.

Любуюсь изображением ордена «Серебряной короны» на грамоте. Красивый.

К министру спешит БоРам. А вот зря она спешит… блям-с! Я так и знала! Спотыкается и чуть не падает. Вот кто настоящая чусан-пурида! Захотелось ей компенсировать свой росточек, нацепила девушка лабутены. А ходить на них, то ещё циркачество, специально учиться надо.

Зато обратно медленно идёт, и правильно. Не хватало ещё вместе с грамотой брякнуться. Нет, всё-таки я не такая уж дрянь. Подумывала ведь сказать ей, что плохая примета и не видать ей теперь успеха во Франции. Полюбоваться ужасом в её глазах… но нет. Не стала этого делать. Вот такая я хорошая. И вовсе не из-за сосисок я это сделала.

Торжественную часть затягивать не стали. Вот за это можно только похвалить. Переходим в следующий зал, фуршетный. Меня с СанХёном сразу втягивают ближе к министру. Тот подаёт мне фужер с золотистым напитком, запузырившим изнутри прозрачные стенки. Принимаю двумя руками. СанХёну он жестом предлагает самому угоститься. Стол рядом.

— Заставили вы нас поволноваться, госпожа Агдан, — тепло улыбается мне министр, — Скандал был так близок…

— Мы — люди шоу-бизнеса, господин министр, — возвращаю ему не менее приветливую улыбку, — что главное в шоу-бизнесе? Держи интригу до конца. Держи, а потом приятно удиви зрителя.

— Всё-таки почти пятьдесят тысяч голосов против, это серьёзно, госпожа Агдан, — чуть гасит улыбку министр. Не будет же он признаваться, что из-за пустяков чуть в штаны не наложил.

— Во-первых, не очень серьёзно, господин министр. Серьёзно, это раз в десять больше. Тогда, да, серьёзно…

— У Агдан триста тысяч фанатов, господин министр, — подаёт голос СанХён. Я отпиваю маленький глоточек приятно щиплющего за язык напитка.

— Понимаю, — кивает головой министр, — А что во-вторых, госпожа Агдан?

Он понимает, а я не очень. Отвлеклась на созерцание остальных коронок, те, в основном, в своём кружке стоят. Только ДжиХён и СонЁн о чём-то беседуют с журналистами. После секундного замешательства вспоминаю.