– Здесь и заночуем, – сбросив вещи на землю, вынес вердикт Сориан. – Ароника, пока я занят обеспечением нашей безопасности на ближайшее время, наломай с кустов веток и найди в рюкзаках коврик с коконом.

– А чего это ты раскомандовался? – понимала, что он прав и ничего особенного не сказал, но из вредности не смогла смолчать.

– А у тебя есть другие предложения? – поинтересовался он. – Или ты боишься ноготки пообломать? Ах нет, прости, ты же девушка, слабая и беспомощная. Присядь, я сам всё сделаю.

Фыркнула, закатила глаза и присела на корточки. Коврик нашёлся сразу в одном из рюкзаков, он был аккуратно свёрнут. В этом же рюкзаке нашёлся и кокон. Один на двоих, как и говорил Сориан. Об этом нас предупреждали ещё в академии, и каждый раз мне приходилось держать себя в руках, чтобы не кривиться от мысли, что спать придётся, уткнувшись носом в незнакомого мужчину. А уж познакомившись с Сорианом, поняла, что будет ещё сложнее. Он же, видимо, добившись именно такого результата – моего подчинения, отправился чертить защитный круг, как не трудно было догадаться.

Вскоре мы уже сидели на коврике бок о бок и наблюдали за небольшим огоньком, который весело плясал на высушенных Сорианом ветках. Над огоньком висел котелок, в котором мы планировали заварить чай. Время ожидания решили занять планированием своей практики. Развернули свиток и уставились на длинный перечень заданий.

– Так, где-то должны быть листы для отчета, – вслух рассуждала я, – предлагаю задания расписать в том порядке, в котором будем их выполнять, чтобы постоянно не дёргать свиток и не тратить время на поиски нужного.

Сориан был согласен, поэтому пока закипала вода в котелке, мы занимались свитком. К счастью, во время обсуждений Сориан вёл себя спокойно, не скатывался до грязных намёков и язвительности. Но в конце, когда список был почти завершён, всё-таки не устоял.

– Напоследок хорошо проведём время, да, детка? Понежимся под солнцем, – он потянулся, являя мне всю мощь своей фигуры, – надеюсь, к тому моменту ты перестанешь быть злюкой и будешь более, – он сделал паузу и широко улыбнулся, – ко мне благосклонна.

– Прикопаю тебя в песочке и раздобрею? Думаю, да, – сворачивая лист, ответила я.

Сориан на мои слова не ответил, лишь в глазах мелькнуло что-то хищное, отчего захотелось поёжиться. Парень меня раздражал, но иногда это раздражение сменялось интересом. Хотелось узнать, что скрывается за этой напускной небрежностью и показным флиртом. Ведь его безалаберность точно была лишь маской. Он лучший на курсе, внимательный, ответственный и очень продуманный. Он заметил следы медведя, сразу же озаботился безопасностью и костром, а при составлении плана на практику предложил сначала выполнить все задания в самых холодных местностях, чтобы к наступлению зимы перебраться в более мягкий климат, а под конец и вовсе заявиться в жаркие курортные города и деревни. Любопытный персонаж. Был бы немного скромнее, могли бы подружиться, но вот эта хищность во взгляде, которая иногда проскальзывала, откровенно пугала, а наглость, которую он даже не пытался обуздать, просто бесила. Но я не собиралась ему уступать, с каждой минутой, проведённой рядом с ним, всё больше хотелось утереть парню нос и поставить на место, чтобы не зарывался.

И я не смогла сдержаться, когда лес захватили сумерки, луна оказалась в плену туч, которые затянули небо, а мы оказались на единственном островке, который не до конца поддался наступлению ночи, охраняемый пляшущим светом костра.

– Ну что? Как действовать будем? – облокотившись на один из рюкзаков, спросил Сориан.

– Нарисовал себе кружочек, вот и сиди тут, – фыркнула я, – дай профессионалу сделать свою работу, – нарочно поддела парня, сравнив его с художником. Знала, насколько сильно чертежники бесятся от этого сравнения.

– Ценнейшая моя, но вытаскивать твою, без сомнения, прелестную попу из болота я совершенно не хочу. Поэтому прижми её и сиди ровно в этом безопасном кружочке, – тон парня сменился моментально, а уж следующая фраза утвердила меня в том, что его задели мои слова. – Я и без тебя разберусь. А насчёт рисования, – он нарочито медленно обвёл мою фигуру взглядом, – пожалуй, я согласился бы попробовать себя в этом, если бы ты оказалась натурщицей. Согласна поспособствовать моему творческому развитию? Естественно, раскрывшись моему творческому порыву полностью, – его губы искривила похабная ухмылка.

Последние слова вызвали приступ бешенства и справедливого возмущения. Подскочила с коврика и сжала кулаки. Натурщицей! Раскрывшись полностью! Он, этот смазливый, самодовольный индюк посмел меня оскорбить этим низким предложением. Да на такое только совершенно безнравственные девки или вовсе уличные женщины соглашаются, а он мне такие намеки делает?

– Ты! – у меня от возмущения даже голос сел, поэтому получился жуткий сип, – бесполезный хвост, который дали мне в довесок, как ты смеешь?

В руке сам собой возник пульсар из чистой энергии, который, повинуясь моим эмоциям, взмыл в воздух и ждал лишь приказа хозяйки, чтобы устремиться в наглую морду совершенно не впечатлённого моим состоянием чертёжника.

– Ну же, – он уже и сам поднялся, сложил руки на груди и вздёрнул бровь, одаривая меня скептическими взглядами, – чего застыла, оскорблённая невинность? – сделал шаг, заставив меня отступить. Но вновь приблизился, навис надо мной и процедил, – знаешь что, моя дорогая, – очень тихо и спокойно, но от этого не менее внушительно и угрожающе звучали его слова, – если ты решила поиграть в сильную, остроумную и независимую, то вперёд, я подыграю, но не смей меня оскорблять, не перегибай.

– Или что? – выдохнула, упрямо глядя в глаза чертёжнику. Даже не отступила.

– Отшлёпаю, – абсолютно серьёзно ответил он. И только спустя пару секунд уголки его губ дрогнули, выдавая улыбку, а потом и вовсе с каким-то совершенно неприличным предвкушением он протянул, – сам получу и моральное и физическое удовольствие, а ты будешь чувствовать себя невероятно отвратительно, уверен.

– Ты слишком сильно меня недооцениваешь, – зло выплюнула я, – только посмей меня хоть пальцем тронуть, и ты на свою, без сомнений, совершенно обычную задницу не сможешь сесть о-очень долгое время. Обещаю.

– Девочка любит такие игры? Извини, не думал, что моё предложение отшлёпать тебя вызовет столь бурный отклик, – а теперь он издевался и даже не пытался это скрыть. – Но сейчас не самое лучшее время. Давай, ты просветишь меня на тему своих предпочтений чуть позже, а сейчас разберёмся с нашим гостем, который жаждет пообщаться, – он кивнул мне за спину.

Кто меня дёрнул обернуться? Вот и я не знала, и очень пожалела, что поддалась этому порыву. Оказалось, что за время разговора я приблизилась к границе защитного круга и, обернувшись, лицом к лицу столкнулась с оскаленной, местами прогнившей, пастью нашего гостя. Встреча была такой внезапной, что инстинктивно я дернулась назад и впечаталась в каменную грудь чертёжника, который тут же заключил меня в объятия.

– Милая, я же сказал, не сейчас, – с усмешкой и деланной укоризной произнёс он, но всё-таки не отпустил, когда я дёрнулась назад, чтобы освободиться из капкана его рук. – Не дёргайся, – уже серьёзно попросил он, – иначе вывалишься за пределы круга и окажешься в менее приятных объятиях.

Кивнула и спокойно попросила освободить меня. Этой просьбе напарник внял, освободил меня и сделал небольшой шаг назад. Теперь всё его внимание, как и моё, было приковано только к одному объекту, и звали этого объекта – болотный риз. Мерзкая нежить низшего порядка, которая до дрожи любила свежее мясо. Особенно человеческое.

По спине пробежалась волна омерзения, и я была очень рада, что оказалась в защитном круге, хотя бы потому, что не чувствовала отвратительного запаха, который присущ этой недонежити. Неудивительно, если учесть, что из прогнившей пасти тянулась тёмная жижа – смесь болотной воды и голодной слюны. Болотный риз считался условной нежитью – эта сдохшая мерзость, по виду напоминавшая исхудавшую гиену, имела вытянутую острую морду, а пасть была заполнена мелкими, но острыми, как лезвие ножа мясника, зубами. И сейчас эта тварь улыбалась нам всеми этими зубами, а вместо рыка по лесу разносилось отвратительное шипение, которое сменялось бульканьем. Риза относили к полумёртвому виду опасных существ, потому что эта гадость, ко всему прочему, ещё и размножалась, встречая пару. Как и почему это происходило, выяснить не удавалось по одной причине – жили они исключительно в болотах, в полевых условиях наблюдения за ними были либо невозможны, либо крайне опасны, так что истребляли их без попыток выяснить подробности их размножения.