– Что происходит, Ваша Светлость? – хозяин даже не поднялся со своего места.

Призрак, как и обещал, охотно давал ответы на все вопросы. И мы оказались во многом правы. Вернее, прав оказался Сориан. Герцог каждый год в день своей смерти отправлялся к грани. Она истончалась, давая возможность увидеть частичку того мира, который он отверг, предпочтя остаться в мире живых. Но к грани он отправлялся не ради праздного любопытства, а для встречи со своей давно почившей супругой. Она не пожелала разделить с ним жизнь после смерти, считая, что такая жизнь больше напоминает мучение. Но каждый год в течение двух недель они встречались у грани и проводили это время вместе. В этом году всё произошло иначе. Проведя две недели у грани, герцог так и не увидел свою возлюбленную. И причиной тому могло стать только одно – перерождение. Супруга герцога, проведя в мире мёртвых больше столетия, получила шанс на новую жизнь. И тогда Орут Норис решил вернуться в свой замок лишь за тем, чтобы попросить своего потомка отправить его за грань, ведь без помощи мага ему эту грань не пересечь. Но, вернувшись в замок, он сразу подвергся нападению.

– Что на Вас напало? Как оно выглядело, что Вы чувствовали? – Сориан стал похож на голодного хищника, который почуял запах крови.

– Я не знаю, что это, молодой человек, – призрак отрицательно покачал головой, – но оно не высасывало у меня силы, он выжигало мою душу. Я перед вами только из-за того, что меня начали бояться. Это помогало. Мне не хватало сил даже объясниться с Авероном. Думаю, оно потеряло мой след, когда вы выдернули меня сюда.

– Почему ты не ушёл к грани? – спросил Аверон.

– Потому что без сил она бы с лёгкостью притянула меня к себе, но пройти сквозь неё я бы не смог. Я бы исчез. Вот оно, – он ткнул пальцем за наши спины, а в призрачных глазах появился дикий ужас.

Поворачиваясь к неведомой опасности, я сформировала у себя в руке два шара и произносила заклинания, напитывая их силой. Сориан поступил также, но, как и всегда, обойдясь универсальными боевыми заклинаниями. За нашими спинами было большое светлое облако, которое блестело и переливалось. Оно стало концентрироваться напротив нас, и вскоре в этой дымке стали проявляться очертания большой яркой бабочки, которая была словно соткана из света. Она была неимоверной красоты. И для нас совершенно не опасна.

– Невероятно, – прошептала я, заворожено наблюдая за медленными движениями крыльев этого магического создания.

– Вот уж не думал, что мне в этой жизни доведётся увидеть что-то чудеснее фениксов, – проговорил Сориан и протянул руку, рассеяв боевое заклинание. – Всё встало на свои места.

Бабочка, которая на самом деле называлась Дитя Света, вспорхнула и приземлилась на руку парня, укутав половину его тела своим блестящим облаком. Но счастливую улыбку Сориана было трудно не заметить. И пока он наслаждался встречей с таким прекрасным во всех отношениях созданием, я решила прояснить ситуацию господину Аверону и душе герцога.

– Это Дитя Света, магическое создание, которое полностью состоит из энергии. Энергии света, которая имеет полностью положительный магический фон. Они не опасны, даже очень полезны и настолько редки, что стали, скорее, мифом, чем реальностью. Эти создания, как самый мощный оберег от всех невзгод. Они защищают, лечат, помогают, в общем, вам очень повезло, что в вашем доме поселилось это создание. Только вся беда в том, что они не терпят созданий с абсолютно негативным магическим фоном, коим является любое порождение смерти. Вы, герцог, каким бы ни были хорошим, но всё же являетесь частью мира мёртвых. И энергия Ваша является раздражителем для Дитя Света. Она уничтожала вас, пытаясь уберечь жильцов замка. И рано или поздно бы добилась своего. Вероятно, она поселилась в этом замке как раз в то время, когда Вы отсутствовали, и Ваше возвращение для неё, как вторжение. Изгнать её невозможно, по крайней мере, нас этому не обучали, поэтому, в любом случае, у Вас не осталось бы выбора.

– Значит, мне не придётся беспокоиться за Аверона и его семью, они под защитой, – улыбнулся призрак и покосился на Сориана, который разглядывал чудесное создание. – А вы сможете отправить меня туда, где мне самое место. Я устал и хочу на покой.

Замок мы покинули той же ночью. Пока Сориан отправлял призрака в мир мёртвых, я вдоволь налюбовалась невероятным созданием и даже получила порцию своеобразной ласки – мой резерв наполнили до краёв, а душа наполнилась ощущением счастья. Это была эйфория, хотелось смеяться в голос и расцеловать весь мир. Даже Сориана, противного напарника, который тоже не мог сдержать улыбки, видимо, Дитя Света коснулось и его резерва своими крыльями. Когда герцог исчез навсегда, Дитя перекочевало на руки к господину Аверону, и я надеялась, что его скорбь не будет долгой, а с помощью волшебства прикосновений к сотканной из света бабочки, его боль утихнет.

Перенеслись мы из замка на вершину холма. Ночь была тёмной и беззвёздной. Опьяняющее чувство счастья не уменьшилось даже после осознания собственной глупости – вряд ли кто-то из тех, кто отправлял заявку на магическую помощь, ждёт, что она свалится на голову среди ночи. Но мы не унывали. Сориан начертил круг защиты, в котором мы и провели очередную ночь бок о бок.

Следующие два дня мы находились всё ещё под впечатлением от второго задания, а новое не вызвало никакого интереса – ловили огненных саламандр, которые сбежали от нерадивого хозяина и устроили два пожара. Но на третий день, когда мы оказались в небольшом городке и шли по его узким извилистым улочкам в дом заказчика, я вспомнила о странном поведении Сориана в замке с призраком и его упоминании о фениксах.

– Ты правда видел феникса? – решила начать с простого вопроса, аккуратно подбирая слова для более сложного разговора.

– Артинасы разводят, у Сашки с Домиником в городском доме живёт пара, два года как родились.

– Здорово, хотя, для Артинасов это, наверное, не роскошь – иметь таких редких птиц.

– Очень многие так думают, и все заблуждаются. Артинасы сами ухаживают за птицами и выстраивают с птицами отношения. Судя по тому, что знаю я, проще приручить тигра без управленца, чем феникса, если он этого не хочет. Поверь, всё то, что есть у них – это результат огромных трудов. И при всём своём богатстве, они одни из самых приятных и честных людей, которые не кичатся своим положением и всегда готовы помочь.

– Всё-всё, – подняла руки, – я поняла, они чудесны, я же не против.

– Просто раздражает, что Доминика все воспринимают, как Сашка говорит, золотым мальчиком, а он отличный парень, хороший друг и просто честный воспитанный человек.

– Я ничего плохого о нём и не думала, но то, что ты так защищаешь друзей – это хорошо. Слушай, Сориан, а можно личный вопрос?

– Дорогая, тебе можно всё, – его рука скользнула на мою талию, и он притянул меня к себе.

– Придержи такие жесты для других, – убрала его руку и отодвинулась. – Ты странно вёл себя у Нориса. У этого есть причины? Есть то, что мне стоит знать? Ты не подумай, дело не в любопытстве, просто, ты явно был напряжён при работе с призраком, это может сыграть плохую шутку в непредвиденной ситуации.

Я, конечно, немного лукавила, когда говорила, что дело не в любопытстве, но оно не было первопричиной. Первым порывом было не поднимать эту тему, но, взвесив и обдумав всё, я поняла, что это может угрожать нашей безопасности. То задание стоило парню огромных трудов, хоть он и пытался скрыть своё истинное состояние за привычной маской, но не отметить изменения в поведении я не могла. Вот и сейчас, услышав мой вопрос, он отвернулся и некоторое время молчал.

– Это не сыграет никакую плохую шутку. Я не люблю работать с мёртвыми в тесном контакте, но при необходимости сделаю свою работу как положено.

– Ладно, – его уверенный тон был достаточным доказательством правдивости слов.

Давить и выспрашивать не хотела. Что-то было не так, но мучить себя догадками не собиралась. Не моё дело. Оставалось надеяться, что парень здраво оценивает свои возможности. Но, спустя несколько минут, он вдруг тихо рассказал небольшую историю из своего прошлого. Историю, от которой по телу пронеслись мурашки, а я впервые увидела в глазах Сориана отголоски боли, чувства вины, которое он много лет нёс в себе, и какую-то невероятную решительность.