По логике, конечно, он должен был винить только её, но к черту всякую логику, ведь он любит эту женщину. И знал, что если обвинит её в этом, просто даже если скажет, то это сильно по ней ударит. Всё таки, он её Восьмой, вырвавший из того цикла неудач в личной жизни, целых семь неудач, из них три развода. В её глазах он не раз видел страх того, что и он будет её неудачей. И всей душой он стремился не допустить этого. И то, что произошло сегодня, это может погубить всё его старания.

Обычно на работу их привозил Игорь Котов, возглавлявший филиал СтройКота в Вокарске, вместе со своей женой, Кристиной, которая работала с ним же, его секретарем. Как привык говорить Кристофер Найдов, мир тесен, Игорь проживал в доме напротив дома бабушки Аркадия.

Но пока Алла болеет, Аркадий предпочитал ездить на велосипеде, благо, стояли теплые деньки, август ещё не сдавал позиций подкрадывающейся осени. Да и осень тут, как он помнил из далекого детства, теплая, дождей было мало.

Но сегодня, похоже, всё было против него, не успел проехать и нескольких минут, как разразился жуткий дождь, хорошо ещё, что не гроза, иначе был бы отличной мишенью для молний. Поворачивать обратно к офису уже не стал, раз принял решение, надо следовать до конца. Как назло, оказалось, что забыл в офисе смартфон, а то мог бы позвонить Алле, предупредить. Запоздало понял, что так и надо было сделать сразу. А не гнаться сломя голову. А ещё забыл пиджак, а в нем было бы теплее. Черный пиджак, не любил его носить, на работе ходил в основном в красной рубашке, поскольку старый спор с друзьями, что он до тридцати будет ходить так — красный верх, черный низ, ещё не утратил срока действия. Хотя, это уже по большей части ерунда, уже давно любил красный цвет, но вот красный пиджак мог бы оказывать на окружающих негативное впечатление, навевая кому-нибудь воспоминания о малиновых пиджаках девяностых.

Он ещё раз умылся дождевой водой. Вроде бы, несмотря на холод и ветер, немного сумел отдохнуть, восстановить силы. Можно снова оседлать велосипед и продолжить путь. Может быть, уже не так сильно гнать, всё равно времени прошло немало, наверняка успел чертов шантажист прислать фото. Или всё таки поторопиться? Вдруг не успел ещё, и он сможет убедить Аллу, что не изменял ей?

Вскочив на верного, пусть и подведшего вот только что железного коня, он снова быстро поехал к их с Аллой дому. Ещё, как назло, не было машин вокруг, иначе бы кто-нибудь мог бы подбросить. Его даже устроило бы проехаться в кузове грузовика, всё быстрее чем на велосипеде.

Через ещё полчаса бешеной гонки он выехал на деревенскую улицу, где был их дом. Вокарск не так давно начали отстраивать, многоэтажные городские дома были в основном в центре, вокруг же полно деревенских, этот район далековато от центра, где разместилось здание СтройКота. Иначе бы он успел бы куда быстрее.

Бабушка как раз шла к дому с бидоном молока в одной руке, зонтом в другой, сама она корову не держала дома, предпочитала покупать у соседки. Выходило ведь и дешевле, если подумать, потому как о корове заботиться надо, ухаживать, кормить, зимой ещё вот тоже. А тут внук ей помогает, дает деньги на свежее молоко. Увидев подъехавшего внука, всего взмыленного, одежда вся промокла до нитки, да и в грязи явно вывалялся, галстук вон ещё за пазуху спрятал, она хотела было всплеснуть руками, но вовремя вспомнила, что в них молоко и зонт.

— Это ж ты ж чего тут учудить удумал! — Закричала она на Аркадия, еле успевшего затормозить и не врезаться в забор. — Мало нам одной заболевшей, сам слечь решил? А ну быстро в баню, как раз вот, как знала, что внук такой, растопила. Для Аллочки растопила, чтобы полечилась, так нет, весь жар себе сейчас заберешь!

— Ба, мне бы с Аллой поговорить, — попытался было он, но куда там, она решительно затолкала его во двор, и, не давая ничего сказать или сделать, направила в сторону бани.

— Потом ещё наговоришься, охламон, — ворчала она, — сейчас принесу тебе белье, чтобы тут не бегал, не тряс глупостями своими. — Это она вспомнила, видимо, его далекое детство, когда после бани он выбегал в чем мать родила, бегая по двору и огороду, заставляя взрослых его ловить.

Перед тем, как зайти в баню, он всё же смог повернуться и глянуть в окна дома. В окне их комнаты увидел её, но Алла пару секунд смотрела на него и отвернулась, скрылась в недрах комнаты.

— Черт, всё пропало, — отрешенно думал он, пока парился в бане.

Всё таки бабушка права, нельзя дать организму шанс слечь с простудой или воспалением. Сейчас, когда наступил ответственный момент, филиал, который вот совсем недавно работал под его началом, начинает полноценно работать. Назначенный Найдовым новый директор филиала был доволен результатами работы Аркадия, но десять человек в штате и около ста человек в штате, это всё таки разные весовые категории, нельзя просто так взять и слечь с простудой. Нужно будет поднять показатели его отдела на нужный уровень, чтобы можно было потом не краснеть за неудачи. А ещё же хотел подкопить денег и поехать с Аллой в отпуск, который у них будет с этим режимом работы, похоже, только следующим летом, на тот самый остров, на котором он тогда решился. Вроде как медовый месяц, раз уж решительно отказалась от всяких пышных церемоний, просто расписались весной в Загсе. Но вот теперь же никуда им ехать не придется, всё пропало. И всё из-за того, что кому-то уж очень нужны деньги. И кто это мог быть? Возможно, что кто-то, входящий в штат сотрудников, сфотографировал же кто-то его кабинет. Может, секретарша причастна?

Через час он вошел в их дом с теми же мрачными мыслями, пусть хоть уже и помывшийся, переодевшийся в чистое.

— Садись, ешь, — бабушка указала на тарелку, где были тушеные картошка с мясом. Живот предательски заурчал. Но нельзя.

— Я сейчас, — он отвел взгляд от еды, — только поговорю с Аллой.

— Да наговоришься ещё, вся жизнь впереди.

Но Аркадий взял её за плечи, посмотрел в глаза.

— Ба, мне очень нужно с ней поговорить, очень.

— Ну ладно, ладно, иди. Только бы недолго, её с собой сюда потом тащи, а то вон, заперлась там, затихла чего-то, — бабушка и сама увидела, что произошло что-то нехорошее, но лезть в душу сейчас не собиралась.

Он вышел в коридор. На негнущихся ногах прошел к двери в их комнату. Как же сейчас он боялся, что она не откроет, что повторится история прошлогоднего лета… Когда он мог открыть дверь их номера в отеле на острове, но хотел, чтобы она сделала это сама, чтобы объяснила, почему тогда так поступила. В полной нерешительности замер, потом всё таки постучал.

— Не заперто, — с той стороны послышался её голос.

Заходя так, словно он был нашкодившим школьником, посмотрел ей в глаза. Она сидела за своим ноутбуком.

— Алла, я…

— Значит так, у меня к тебе тут есть один вопрос, — смотрела на него сурово, сердито, глаза стреляли молниями. На свою же голову настоял, чтобы взяла двойную фамилию, Сердитая-Стрельцова. Вот, теперь сердится, стреляет молниями…

— Ты куда шрам дел, подлец и мерзавец?!

Вот этого вопроса он никак не ожидал. С ужасом ждал, что она будет кричать, обвинять его во всех грехах, вещи в него кидать, или станет собирать вещи, чтобы уехать отсюда. Или просто закроется в себе. Но не вопроса про какой-то шрам.

Разве что её собственный шрам, от аппендицита, но никуда не девал же его, на майские они ездили к его родителям. И сделали себе парные татуировки. Теперь у него на левом боку, а у неё на правом, прямо на шраме, было по длинной розе. Очень красиво закрыл тот шрам тату-мастер.

Татуировку Аркадий делал одновременно с ней, как сейчас помнил, сидели, держась за руки и терпели ту боль. Пошел на это специально, чтобы ей было не так страшно и не так больно.

А ещё вот это словосочетание, "подлец и мерзавец". Оно появилось у них тогда, на острове, когда он предложил сыграть в карты, по очереди швырять их в цель, его кепку, чьих карт больше, тот и выиграл. Играли тогда на желание, его желание по отношению к этой женщине угадать было несложно. И тогда он решился, просто взял, подошел к кепке и бросил все свои карты в неё, с расстояния всего-то в пару сантиметров. А потом, когда Алла подбежала с воплем возмущения и тоже бросила свои карты в кепку, достал из кармана её карту, обозначив то, что она проиграла. Но, как оказалось, проиграть ей тогда понравилось…