Наруто был готов к такому повороту событий и потому немедленно ответил:

- И все-таки есть нечто, что могу сделать для тебя только я.

Курама замер, недоверчиво вглядываясь в его лицо. Наруто спокойно продолжил:

- Если ты поможешь спасти Итачи, я дам тебе свободу. Я сниму печать, Курама. Обещаю.

Воцарилась долгая пауза.

- Ушам своим не верю! – сказал, наконец, лис, изрядно потрясенный. – Видно, этот парень действительно дорог тебе просто до ужаса. Сколько лет ты даже не помышлял о том, чтобы дать мне свободу, а теперь заявляешь об этом так спокойно, словно тебя вообще это не трогает. Действительно не могу поверить.

- За всю свою жизнь Итачи ни одного дня не думал о себе, - тихо сказал Наруто. – Пришло время кому-то это сделать за него. Так ты поможешь?

- Я не могу этого обещать! – давненько Курама не был так взволнован. – Раны Учихи слишком серьезны, да и никто не оставался в живых после применения Божественного Духа…

- Курама, не юли! Просто ответь: поможешь или нет?

- Да куда уж деваться? – с тяжелым вздохом сказал лис. – Ты знаешь, что такое Священный Клевер?

- Понятия не имею.

- Это самая могущественная целительная техника из всех, что существуют в мире. Мало кто знает о ней, ее практически невозможно освоить. Лишь единицы из людей владели ею, да и те умерли много веков назад. Так вот, я могу дать ее тебе во временное пользование. Она будет работать за счет моей чакры, так что ты сможешь действовать без ограничений.

- Да это же отлично! Давай мне ее сейчас же!

- Не обольщайся, Узумаки! Да, это очень мощная техника, но она лечит лишь то, что еще подлежит лечению! Учиха же разорван на части!

- Я соберу его, - с какой-то полубезумной решимостью сказал Наруто. – Я восстановлю эти части, вот увидишь.

- Не хотелось бы, чтобы в итоге ты спятил от разочарования… Ну да бес с тобой! Действуй!

В следующий момент Наруто вновь оказался в комнате напротив Итачи, а его руки охватило мощное, ярко-фиолетовое сияние, в котором то и дело проносились сверкающие, кислотно-зеленые сполохи.

- Скажешь, когда хватит, - раздался в его голове мрачный голос Курамы. – Тогда я остановлю действие Клевера.

- Хорошо.

Наруто склонился над Итачи и поднес окутанные фиолетовым пламенем руки к его животу. И внезапно осознал невероятную вещь. Его зрение больше не было таким, как раньше. Теперь он видел не жуткие, кровавые раны, так поразившие его совсем недавно, а то, из чего они состояли. Тончайшие волокна кожи, мельчайшие соединения клеток, связок и сосудов, бесчисленные, энергетические нити, от которых зависела жизнь их хозяина – все это предстало его взору также ясно, как если бы он смотрел в микроскоп. Но даже при таком раскладе это было не самое приятное зрелище.

Большая часть нитей, позволявших организму Итачи успешно функционировать, была разорвана, перепутана самым скверным образом и покрыта на концах зловещей, темно-зеленой сыростью, говорившей об ускоренном разложении.

Любой другой человек, кроме Наруто, даже несмотря на владение Священным Клевером, подумал бы, что это безнадежный случай. Пораженных нитей было слишком много, даже не тысячи, а десятки тысяч, и восстановить их все не представлялось возможным, но блондину такая мысль даже в голову не пришла. Встав на колени, он решительно взялся за дело.

К счастью, Священный Клевер был устроен таким образом, что даже человек, совершенно не разбирающийся в медицине, мог управлять им без всяких затруднений. Эта техника давала ясный взгляд на то, что было не так в организме, и ее обладателю уже оставалось только исправлять это, опираясь на свое мастерство и осторожность.

Первым делом Наруто начал обрабатывать сердце. Одну за другой он спаивал разрушенные нити, возвращая жизнь умирающим клеткам. Нити казались бесконечными, но терпение юноши было еще огромнее. Он трудился с упорством, которому мог позавидовать кто угодно.

В этом упорстве отражалась вся его безграничная любовь к Итачи, вся благодарность, что он к нему испытывал, и весь ужас по поводу того, что он мог потерять его. В сущности, это нельзя было назвать благородным поступком. Правда заключалась в том, что Наруто делал это не только ради Итачи, но и ради себя. Ибо стоило ему сейчас остановиться и перестать действовать, и он бы, скорее всего, тут же потерял себя от горя.

Еще долгое время его усилия казались совершенно бессмысленными и безнадежными. Курама не лгал: состояние Итачи действительно вызывало самые неутешительные предположения, но неугасимая решимость Наруто, в конце концов, сделала свое дело. Ему удалось отвратить самую критическую минуту, и пульс Итачи заметно выровнялся, хотя все еще был далек от нормы.

Но и этого было совсем немало, а даже очень-очень много. По правде говоря, этот небольшой успех вызвал в душе Наруто радость, от которой у него даже немного закружилась голова.

Полностью восстановив сердечно-сосудистую систему Итачи, он перешел к другим органам и на целые сутки забыл об окружающем мире. Его разум сосредоточился исключительно на одной цели, и все остальное перестало для него что-либо значить. И постепенно, путем невероятной настойчивости и кропотливости, ему удалось вырвать у судьбы тот шанс, в котором ему отказал Курама.

Прошел целый день, целая ночь и еще целый день, когда ему удалось исцелить все органы Итачи и привести его организм в состояние полной жизнеспособности. Благодаря чакре Курамы он не испытывал слишком сильной усталости, но стоило ему встать, чтобы переместиться к лицу больного, как его зашатало от слабости. Не обратив на это никакого внимания, он поднес пламя Священного Клевера к правому глазу Итачи. И тут же вновь пошатнулся.

Таких повреждений ему еще не приходилось видеть. Все энергетические нити, которые ему приходилось связывать до сих пор, были так или иначе наполнены жизненной энергией, потому с ними и можно было еще что-то сделать, но правый глаз Итачи… нити, из которых он состоял, походили на обугленную, черную бахрому, вернуть их к жизни не представлялось возможным, и это был вынужден признать даже Наруто, и так уже сделавший невозможное.

Вне себя от боли и отчаяния, он придал правому глазу прежний вид, чтобы не портить лицо Итачи жутким шрамом, а затем, не без душевного содрогания, проверил левый глаз. И тут же вздохнул с облегчением. Разрушения тоже были весьма серьезные, но не безнадежные. Глаз все еще был жив и подлежал восстановлению, за что Наруто и взялся без лишних промедлений.

Он работал над этим три часа, с усердием и мастерством талантливейшего ювелира, и, наконец, незадолго до полуночи его труды увенчались полным успехом. Тогда он тщательно залатал все мелкие царапины на лице Итачи, что заняло не более сорока минут, и в очередной раз прислушался к биению его сердца, возвращенного к жизни его собственными руками. Пульс был самым что ни на есть нормальным, Итачи больше ничто не угрожало, он просто спал. Просто спал…

Только сейчас усталость, вызванная долгими часами жестокого напряжения, обрушилась на Наруто всем своим неподъемным весом. Медленно скатившись на пол, он тихо сказал Кураме:

- Я закончил. Спасибо. Освобожу, как проснусь.

Сияние Священного Клевера тут же погасло, и одновременно с этим Наруто погрузился в глубокий сон.

Проснулся он на рассвете, с тяжелой головой и беспокойным сердцем. Тут же сел и с тревогой посмотрел на Итачи. Чуть не зарыдал от облегчения, увидев, что глаза того были открыты и вполне осмысленно смотрели в его сторону, особенно левый, исцеленный глаз.

- Скверно выглядишь, солнце, - сказал брюнет тихим, грустным голосом.

- Кто бы говорил, - не остался в долгу Наруто, хотя больше всего ему сейчас хотелось броситься ему на шею и рыдать целый год.

- Наверно, прозвучит глупо, но я все-таки хотел бы уточнить: я жив или это Чистилище?

- Жив, но в ад ты непременно попадешь, можешь быть уверен, - Наруто улыбался сквозь слезы.

- Ты спас меня. Но как? Божественный Дух всегда отнимает жизнь того, кто его применяет…