- Не смогу, даже если захочу, - спокойно сказал Аксенов. – Радуйся, что мы сейчас в школе, а то я взял бы тебя прямо у этой стенки, и твое сопротивление, скорее всего, не остановило бы меня.

Что можно было сказать на это? Как вообще можно было говорить с человеком, настолько отдаленным от всего здравого и адекватного?

- Я думаю, однажды ты поймешь, какое ты чмо, - только и сказал Мирослав, направляясь к классу. – Но будет слишком поздно.

Не оглядываясь, он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Ему мучительно хотелось все бросить и немедленно свалить из школы, но он знал, что никогда так не поступит. Это было не в его характере. И надо отдать ему должное: он умел преодолевать свои трудности так, что никто вокруг даже не догадывался о том, что с ним что-то не в порядке.

Все уроки он провел в своей обычной увлекательно-спокойной манере, и даже встреча с 11-ым «А» не смогла поколебать его стальной заслон, хоть и на протяжении всех девяноста минут (урок-то был сдвоенный) он не переставал ощущать на себе неотрывный изучающий взгляд Аксенова, казавшийся теперь еще более внимательным и острым, чем обычно. С коллегами он тоже держал себя, как всегда, и, в общем, остаток дня прошел без особых приключений.

Вернувшись домой в семь часов вечера, Мирослав, не переодеваясь и не заходя на кухню, сразу направился в комнату и прямо в куртке убитым мешком завалился на диван (это уже входило у него в привычку), изо всех сил стараясь не вспоминать последний разговор с Аксеновым.

Он был бы рад вообще ни о чем не думать. Просто ни о чем не думать.

Успокойся. Отпусти все мысли, дай им сгинуть. Скоро все это дерьмо закончится. Расслабься и просто усни…

Ни о чем не думать. Просто ни о чем не думать…

И будто в насмешку над его усилиями, телефон в кармане снова завибрировал.

========== Уравнение №5 ==========

Мирослав со стоном перевернулся на спину, вытащил из кармана телефон и открыл сообщение.

«Дома уже, сука?»

А где мне еще быть, придурок? Он так и написал.

«Скучаешь по мне?»

Мирослав болезненно рассмеялся.

«Безумно! Прямо на стенку лезу от тоски».

«Когда-нибудь так и будет».

«Конечно. Когда Сахара превратится в болото».

«Знаешь, что я сейчас делаю?»

«Вскрываешь себе вены? Я был бы счастлив».

«Сижу голый в ванной и дрочу на твою фотку».

«В жизни не получал более ценной информации. Фотку тоже из Инсты стянул?»

«Ты очень догадлив. Тот поцелуй в коридоре дико завел меня. Стоит один раз вспомнить – мгновенный стояк».

«Не было никакого поцелуя».

«Был, и тебя он, по-моему, равнодушным тоже не оставил».

«Это точно. До сих пор удивляюсь, как не впился зубами тебе в глотку».

«Мне бы понравилось».

«Очень сомневаюсь».

«Кончил…»

Мирослав уткнул лицо в спинку дивана. Снова вибрация.

«Это уже третий раз за сегодня».

И сразу следующая:

«Блять, ты хоть понимаешь, насколько ты жесток??»

Мирослава снова пробрал нездоровый смех.

- Это я-то жесток? Хотя да, с его точки зрения, я просто монстр. Не даю себя трахнуть. Ну конечно, я сущий дьявол.

«А ты хоть понимаешь, насколько ты больной?»

«До встречи с тобой я был нормальным, так что это твоя вина».

«Шикарный расклад. Молодец».

«Ну я же гений, как никак».

«Да, гений по выносу мозгов».

«Даже переписка с тобой меня возбуждает. Представляю, как ты лежишь на диване, думаешь обо мне, и крышу тут же сносит».

«Как ты угадал, что я лежу на диване? Может, у меня кровать?»

«Да без разницы. Ключевое слово – лежишь».

«Не парься. Скоро это все закончится. Я тут взрослый, я и положу этому конец».

«В смысле? Ты, наконец, уступишь?»

Мирослав с усмешкой напечатал:

«Нет, я просто уволюсь. Сменю номер, может, даже местожительства. Мне, в принципе, без разницы, где жить. И тогда тебе уж точно придется забыть о своей бредовой идее».

Ответа не было целую минуту, даже чуть больше. Мирослав уже думал, что Аксенов отвлекся или забыл о нем, когда телефон разразился мощной вибрацией входящего звонка. Звонка, не СМС! Смотреть на номер не было необходимости. Мирослав устало поднес трубку к уху:

- Я слушаю, Аксенов.

- Ты это сейчас серьезно сказал или просто решил меня позлить?

- Я не стерва какая-то, чтобы злить такими методами. Я вообще никогда никого не злю, по крайней мере, нарочно. Если мне что-то не нравится, я просто молча разрываю отношения. Нет, парень, я не пытаюсь тебя раздраконить. Я абсолютно серьезен.

- Ты на самом деле собираешься уволиться? – такой угрозы в голосе Аксенова Мирослав никогда еще не слышал.

Ему стало смешно:

- А у меня есть выбор?

- И это только из-за меня?

- А из-за кого еще?

- Ты не уволишься. Я запрещаю!

- Ты думаешь, меня это остановит?

- Посмотрим!

Аксенов бросил трубку.

Мирослав негромко рассмеялся. Вот же истеричный щенок! А еще мнит себя великим мачо. Знай свое место, идиот. Может, так и надо было поступить с самого начала? Припугнуть увольнением? Заставить понять, что его власть не так уж и безгранична, что есть пути, способные лишить ее всякой силы?

Почему-то Мирослав не был в этом уверен. Вообще, после того как Аксенов бросил трубку, ему на несколько мгновений стало жутко не по себе, словно он совершил какую-то непоправимую глупость, чудовищный промах, о котором ему предстояло очень скоро жестоко пожалеть… Но это ощущение быстро прошло, сменившись холодной мрачной усталостью.

Тяжело вздохнув, Мирослав встал, снял куртку и заставил себя переодеться в домашнюю одежду: спортивные черные штаны и белый свитер. Потом отправился на кухню и решил сделать себе яичницу с колбасой. Готовка помогла ему немного взбодриться.

Вообще-то Мирослав по жизни был довольно оптимистичной личностью, долго ныть и жаловаться на жизнь ему, как человеку действия, было несвойственно, просто некто так упорно доводил его в последнее время, что тут даже самый ярый фанат популярной психологии впал бы в отчаяние.

Он только сейчас осознал, как страшно был голоден. Ужин удался на славу, и Мирослав, уже значительно подобревший и оттаявший, решил добить все неприятные мысли роскошным чаепитием. Поставил на газ воду и разложил на столе все запасы сладостей, что только у него имелись. А имелось немало, правда, всего по чуть-чуть: пачка шоколадных вафель, шоколадные конфеты с фундуком, печенье в шоколадной глазури, несколько шоколадных бисквитов и плитка незаменимой «Аленки».

Это была, наверно, его единственная слабость в жизни. Слабость, на которой он совершенно не мог экономить. Впрочем, шоколад был ему сейчас просто жизненно необходим, и экономия тут была бы сущим безумием.

Вскоре вода закипела, и Мирослав, оторвавшись от уравнений 6-ого «Б», которые он проверял во время ожидания, заварил себе ароматный какао. И когда жизнь начала казаться ему совершенно безоблачной, раздался настойчивый звонок в дверь. Вернее сказать, пока только в домофонную дверь, но легче от этого не было.

Кто мог прийти в такое время, Мирослав даже не догадывался. У него не было в Москве близких друзей, а те знакомые, с которыми он изредка общался, никогда не приходили к нему без приглашения. Страшное, мерзкое чувство охватило его душу. Направляясь к двери, он уже почти не сомневался, чей голос сейчас услышит.

- Кто?

- Свои, - с угрюмой усмешкой сказал Аксенов. – Открывай, давай.

Мирослав тяжело прислонился к обувному шкафу. Попытался трезво оценить ситуацию.

- Ты и адрес мой знаешь?

- Как видишь.

- Источник…

- Все тот же.

- Чудесный день.

- Ты меня впустишь или как?

- Я больной, по-твоему? Ты сильнее меня, откуда я знаю, что у тебя на уме?

- Да успокойся ты, - хмуро сказал Аксенов. – Не собираюсь я тебя трогать. Просто хочу поговорить.

- Иди домой, я не открою.

- Бессмысленное сопротивление. Рано или поздно по-любому кто-нибудь зайдет или выйдет. Тогда я тоже зайду и тупо выломаю твою дверь.